В романе «Вадим» написано двадцать четыре главы, из них в первых тринадцати говорится почти исключительно о нищем горбуне Вадиме и его чувстве мести за отца. Но, начиная с четырнадцатой, речь идет главным образом о мщении народа, а герой отступает на второй план. Обе части различны по стилю и языку. Первая еще напоминает романтическую поэму, написанную в прозе с высокопарными эпитетами и метафорами, которая сделана в реалистическом стиле, написана разговорным языком.

Раздумывая о будущих судьбах родины, Лермонтов писал: «Умы предчувствовали переворот и волновались: каждая старинная и новая жестокость господина была записана его рабами в книгу мщения, и только кровь могла смыть эти постыдные летописи». «Настанет год, России черный год, //Когда царей корона упадет», - писал он в лирическом стихотворении 1830 года «Предсказание». Мысль о неизбежности народной революции сменилась в романе развернутой картиной преступлений, совершенных против народа. Тема справедливости народного возмездия стала в процессе работы над романом главной.

Пушкин и юный Лермонтов одновременно работали над произведениями из эпохи пугачевского восстания: Пушкин писал «Капитанскую дочку», Лермонтов «Вадима». Пушкин показывал широкий размах восстания, его массовый характер. Он создал образ народного героя, Пугачева, которого в дворянской литературе было принято изображать как изверга, обманщика, злодея. Личность Пугачева Пушкин создал с исторической верностью и правдивостью. Он отмечал в нем благородство, великодушие, величие, героизм. В изображении пугачевского восстания Пушкин шел вразрез традиции дворянской литературы. Однако непосредственно в самой повести он не приводил фактов, раскрывающих социальные причины восстания. В изображении крестьянского восстания как справедливого возмездия, народного мщения Лермонтов имел в литературе только одного предшественника: Радищева.

Обложка романа М. Ю. Лермонтова «Вадим».

Это вовсе не значит, что роман Лермонтова «Вадим» можно поставить непосредственно рядом с «Путешествием» Радищева. «Путешествие» создавалось под впечатлением грандиозных событий - крестьянской войны XVIII века. Роман Лермонтова - в атмосфере хаотических крестьянских восстаний тридцатых годов XIX века. Противоречивостью исторической действительности тридцатых годов и объясняется в первую очередь противоречивость романа. До Лермонтова только один Радищев видел в крестьянском восстании справедливое возмездие - «человеколюбивое мщение». Вот такие картины «человеколюбивого мщения» и рисовал Лермонтов в своем романе: «…все глаза налились кровью, все кулаки сжались… все сердца забились одним желанием мести; сколько обид припомнил каждый! сколько способов придумал каждый заплатить за них сторицею… надобно же вознаградить целую жизнь страданий хотя одной минутой торжества; нанести хотя один удар тому, чье каждое слово было - обида, один - но смертельный».

В своем романе Лермонтов вывел помещика-злодея. Среди его крестьян нет никого, кто бы помог ему спастись, так как нет ни одного, кого бы он не обидел: того только «сегодня прибил до полусмерти», этот готов ему «нож в бок за жену свою». От преступлений Палицына страдали не только крестьяне, но и помещики. У мелкопоместного соседа, отца горбуна Вадима, при помощи обмана и взяток он отнял имение. Ограбленный Палицыным сосед умер нищим, на соломе: Палицын мстил за то, что собака соседа обскакала на охоте его собаку. При всем этом Палицын считался самым честным человеком в округе. Что только не прочел Палицын «на замаранных листах своей совести», какие только образы не носились в его воображении, когда, в ожидании заслуженной казни, прятался в мрачной уединенной пещере среди дремучего леса.

Описывая самосуд над пленными дворянами, Лермонтов называет пугачевцев «пьяные безумцы». Он стремится найти им оправдание, объясняя их поведение опьянением и провокацией Вадима. От его кровожадности пугачевцы приходят в ужас. Их образы Лермонтов рисует рядом с «мрачным горбуном», «поклонником собственной страсти».

«…Что такое величайшее добро и зло? - два конца незримой цепи, которые сходятся, удаляясь друг от друга», - писал Лермонтов в своем романе о пугачевском восстании.

Идея относительности понятий добра и зла, которая проникает его юношеское творчество, здесь необходима для оправдания крестьянского восстания. В одном случае убийство - преступление, в другом - возмездие.

Личная месть Вадима Палицыну - преступление, месть крестьян тому же Палицыну - справедливое наказание злодею. Вадим преступник. Пугачевцы осуществляли возмездие, и их души чисты. Рядом с добродушием крестьянина-пугачевца Орленко Лермонтов изображает злобность души Вадима.

Чтобы раскрыть свою мысль о моральной чистоте народа, Лермонтов рисует мирную картину природы и на ее фоне так же мирно отдыхающих людей после только что совершенной казни: «Уж было темно; огни догорали, толпа постепенно умолкала, и многие уже спали беззаботно…» Угрюм и мрачен один только Вадим. Он не спит, продолжая думать о мести.

Такую же картину дает Лермонтов и в другом случае, после того как был вынесен смертный приговор Палицыну и пугачевцы отправились за ним, чтобы привести этот приговор в исполнение.

Для изображения народного восстания, как очистительной бури, Лермонтов использует свой излюбленный образ грозы; для него, как и для Пушкина, гроза - символ свободы. И гул толпы восставших крестьян ему напоминает «величественный рев, подобный беспрерывному грому в душную летнюю ночь…».

Тема крестьянского восстания развернута в романе на подлинном жизненном материале. Действия Пугачева развертывались по правую сторону Волги, но после поражения под Казанью, когда его начали теснить правительственные войска, он перешел на левую. Отступление Пугачева через Пензенский край напоминало нашествие. Еще задолго до появления Пугачева шла молва о его приближении. Народ ждал его как избавителя. В Саранске и Пензе его встречали с иконами и колокольным звоном. Такой же прием был оказан и отдельным группам пугачевцев по городам и селам Пензенского края. Пугачевцы побывали и в Тарханах.

Воспоминания о пугачевском восстании в годы детства поэта были достаточно свежи и в народе и в дворянской среде. Еще живы были старики - свидетели и участники восстания. Среди родных и знакомых Арсеньевой было немало пострадавших.

Лермонтов слышал рассказы о борьбе с пугачевцами помещиков села Красное, которое было в восьми верстах от имения его деда Аркадия Алексеевича Столыпина. Это нашло отражение в романе. Описан там и Нижне-Ломовский монастырь, где также побывали пугачевцы и куда ездил поэт с бабушкой в годы своего детства.

Взгляды Лермонтова на характер русского народа противоречат теории официальной народности и будущему славянофильству. Поэт считал, что русскому народу не присущи смирение и покорность, как не свойственна ему и склонность к мистицизму. Характерно, что восстание в романе начинается перед воротами монастыря, а сцены, ему предшествующие, разыгрываются в церкви, во время службы.

Для понимания социальных причин крестьянского восстания и самой психологии восставшего народа у поэта было достаточно жизненных впечатлений. Свой роман он строил не только на историческом материале, но и на фактах современной ему действительности.

Сюжет «Вадима» имел реальные истоки, как и роман Пушкина «Дубровский». В основе обоих произведений лежали хотя и разные, но типичные для того времени факты грабительства, возможные в атмосфере обмана и взяточничества, царивших в судебных учреждениях. Случалось, что крупные помещики, а иногда и просто более ловкие, присваивали имение соседа. Лермонтов с детства слышал о бесконечных тяжбах. В 1828 году пензенские помещики князья Енгалычевы при помощи подлогов завладели имением Максютовой. Случай, происшедший в среде ближайших знакомых, пензенских соседей, должен был произвести сильное впечатление на подростка. Он-то, по-видимому, и послужил основой для сюжета его романа «Вадим». Сюжетом для «Дубровского» послужила Пушкину тяжба тамбовских помещиков Муратова и Крюкова, законченная только в октябре 1832 года.