Микрорайон рассчитан всего на 3030 жителей – совсем мало, если учитывать, что впоследствии минимальная единица городского планирования могла вмещать до 80 тысяч человек. Было построено 13 четырехэтажных домов и 3 восьмиэтажных башни: сооружения большей высоты понадобились для оформления обширной площади (впоследствии названной именем лидера коммунистического Вьетнама Хо Ши Мина), на другой стороне которой уже стояли восьмиэтажные дома. Четырехэтажки же, свободно расставленные вокруг пяти связанных между собой дворов, разорванным пунктиром следуют трассам будущих проспекта 60-летия Октября, улиц Шверника и Гримау, а тогда еще просто проектируемых проездов. При этом жилые дома стоят с отступом 12 метров от красной линии улиц и защищены от шума дорожного движения зелеными насаждениями. На улицы выходят два продовольственных магазина и универмаг с комбинатом бытового обслуживания, столовая с закусочной и кулинарией, кинотеатр, ясли, детский сад и школа, предназначенные также для жителей соседних микрорайонов. В плодовом саду за школой, летом служившей базой для пионерского лагеря, построили районную АТС на 10 000 абонентов.

Генеральный план

Внутренняя территория микрорайона спланирована с большой заботой об удобстве жильцов. Сквозное движение транспорта было исключено: владельцы немногочисленных автомобилей могли оставлять их на парковке и следовать к своим домам по пешеходным дорожкам. Территория дворов делилась на зоны тихого отдыха и более шумные, предназначенные для детских игр и занятий спортом. Школа, детский сад и ясли сгруппированы в одном углу территории. Хозяйственные площадки, где можно было выбивать ковры и сушить белье, находились на задах магазинов. Ландшафтное оформление следовало новейшим зарубежным тенденциям; только на отделяющей дома от улиц полосе деревья были рассажены на одинаковом расстоянии друг от друга, во дворах же кустарники и деревья образовывали живописные группы, окруженные газоном. На самой большой игровой площадке даже устроили плескательный бассейн.

Благоустройство двора. 1959

Непривычный аскетизм внешнего облика жилых домов архитекторы пытались компенсировать с помощью озеленения. Балконы были укомплектованы ящиками для цветов, в стены вмонтированы кронштейны и тяги для вьющихся растений.

Озеленение у подъезда

Пергола

Но самым важным, конечно, было организовать пространство внутри квартир. Недостаточно было сократить высоту комнат до 2,7 метров и сделать совмещенные санузлы. Теснота не была проблемой для большинства новоселов, но нельзя было допустить, чтобы они тащили за собой привычки и скарб из бараков, подвалов и коммуналок. Поэтому жильцы въезжали в квартиры, уже оборудованные встроенной мебелью, а остальную они могли приобрести по каталогу, ознакомившись с образцовыми интерьерами, представленными в одном из домов микрорайона. В свободной продаже современная мебель еще отсутствовала, а традиционная в малогабаритные квартиры просто не помещалась.

Проект расстановки мебели. Спальня трехкомнатной квартиры (слева), однокомнатная квартира (справа)

Экспериментальной была и сантехника. Санузлы могли быть оборудованы укороченной или сидячей ванной или же душевым поддоном, а в нескольких однокомнатных квартирах был установлен «новый универсальный прибор – “полибан”, объединяющий функции сидячей ванны, душевого поддона, умывальника, биде и бака для стирки белья». К счастью, последний эксперимент был признан неудачным, и универсальный прибор широкого распространения не получил.

Пропагандистский эффект 9-го квартала Новых Черёмушек был огромным. Еще до сдачи последнего объекта его посетило более 40 000 экскурсантов, включая делегатов съезда Международного союза архитекторов, оставивших самые положительные отзывы. Однако выяснилось, что при всем упрощении строительства, отказе от полноценных подвалов и использовании новых материалов – легкого семищелевого кирпича, кирпичных или шлакобетонных блоков, железобетонных панелей, замене паркета на паркетную доску, линолеум либо пластиковые плитки, стоимость квадратного метра в новой квартире оказалась всего на 8–10 % ниже, чем в домах предыдущего поколения. Результат неплохой, но недостаточный для радикального перелома жилищного кризиса.

Наилучшие показатели были у панельных восьмиэтажных башен, которые и пустили в серию, добавив один этаж. Четырехэтажные же дома стали основой для пятиэтажек, которые тоже стали строить главным образом из железобетонных панелей, выпуск которых наладили домостроительные комбинаты, первый из которых открылся в Москве в 1961 году. Черёмушки оставались местом экспериментального строительства и в 1960-х – от 9-го квартала за пять минут можно дойти до Дома нового быта [27], тоже спроектированного Натаном Остерманом. Но самое главное – название исчезнувшей деревни стало синонимом микрорайона и символом новой радостной жизни в новой отдельной квартире. Этому и посвящена написанная в 1958 году оперетта Дмитрия Шостаковича «Москва, Черёмушки», а благодаря поставленному по ней фильму Герберта Раппопорта (1963) мы можем представить себе, каким чудом и счастьем было тогда скромное жилье, которое позже стали презрительно называть «хрущобами».

АРХИТЕКТОРЫ М. БУБНОВ, А. МАРКЕЛОВ, М. МАРКОВСКИЙ, А. РЫЖКОВ, Б. ТХОР, Н. ДЕМЧИНСКИЙ, В. АЛЁШИНА

КОНСТРУКТОРЫ И. ЖУКОВ, О. СЕРГЕЕВ

РЕКОНСТРУКЦИЯ:

АРХИТЕКТОРЫ Л. БОРЗЕНКОВ, А. ВИГДОРОВ, Г. МУН, Н. РАССТЕГНЯЕВА, Н. ШУМАКОВ

КОНСТРУКТОРЫ Н. КОРНЕЕВА, Е. МЕЛЕШОНКОВА, Е. БЕЛЯРОВА

Трудный первенец хрущёвской архитектуры, да даже и не архитектуры. Здания второй половины 50-х принято относить к «переходному этапу»: уже не «излишества», еще не функционализм. «Детский мир», кинотеатр «Прогресс», «Иностранка»… Да что говорить, последняя высотка («Украина») закончена в 1956 году! И в оформлении наземных вестибюлей метромоста уходящая эпоха еще звучит: ритм проемов, рисунок карнизов, состыковка с лестницей… Но из этих каменных оков рвется наружу новая эстетика. В три прыжка, как олимпийский чемпион Виктор Санеев, преодолевает реку, делает над ней паузу, зависая в полете, – и летит дальше на Юго-Запад, в мир новой жизни.

Настоящая новая архитектура так всегда и начиналась – линией, уравнением, рискованным расчетом. Не изыском архитектора, а чертежом инженера: с Хрустального дворца (1851), с Эйфелевой башни (1899). И хотя мост – вещь более привычная (и эффектная, как правило, всегда), но здесь наличествует чудо функциональное: три моста в одном. Автомобильный (наверху), пешеходный (сбоку) и метромост (внизу) – причем не просто мост, которым метро проносилось бы над рекой, а целая станция. Которая, конечно, еще и view point, «вид»: даже те, кто едет по делам, не могут удержаться, чтобы не выйти поглазеть по сторонам. И в этом смысле – еще и символ новых времен: «свет в конце тоннеля» оказался не в финале пути, а в его середине.