— Понимаю! — Она встала и направилась к выходу.

Ее реакция удивила Велико. Он догадался, что случилось нечто весьма серьезное. Ее молчание, блуждающий взгляд и то, что внезапно она прервала разговор, заставили его встать и преградить ей путь к двери.

— Уж не арестовали ли его? — спросил он.

— И это может случится, если ты не перестанешь его преследовать, не перестанешь преследовать всех, кто его окружает! — Сильва не жалела отца. Ей было тяжело, и она так болезненно воспринимала его холодность, что была в состоянии сказать ему и более жестокие слова.

— Ты сошла с ума! — генерал совсем растерялся.

— Может быть!.. Ох, если бы это было так! Молчишь? Пытаешься общими фразами успокоить меня, заставить стать слепой по отношению к тому, что творится вокруг меня. А как я тебе верила, ох, если бы ты только знал, как я верила!

— Сильва!

— Солдаты говорили о силе твоей ненависти и желании мстить, только я была наивной, — продолжала она, прижимая сумочку к груди.

— Девочка моя, возьми себя в руки! Не думай, что мои нервы из стального троса. Скажешь ли ты наконец, в чем дело?

— Прикажи выписать из госпиталя солдат танкового полка, и тогда я поверю, что ты именно тот, каким я тебя всегда знала и каким гордилась, — категорично заявила Сильва. — Я отвечаю за состояние их здоровья.

— Что ты сказала?

— Они здоровы, отец. И если правда, что вы их там держите, чтобы нанести удар Огняну, желая таким образом отомстить дяде Драгану за все прежние распри между вами, то это преступление!

— Смотри-ка... — озадаченный Велико подошел к дочери. — Так-так!

— Сами солдаты об этом говорят. Все остальное — твое дело. Я сделала все, что могла. Впервые наши пути разошлись, отец, — закончила она и сделала шаг к двери.

— Подожди! — пошел за нею следом генерал.

— Не беспокойся! Я сама справлюсь, — с ледяным спокойствием проговорила Сильва, и даже улыбка появилась на ее лице. Но видела она перед собой не генерала Граменова, своего отца, а рядового Бураджиева с русыми свалявшимися волосами и с огнем в глазах, который сразу же выдавал его решимость. Она не могла и не хотела оказаться слабее его.

В тот день Венета не пошла на работу. Позвонила в редакцию и сослалась на нездоровье. Совершив продолжительную прогулку до горной хижины, она вернулась домой. Сегодня она имела повод радоваться. Давно задуманная встреча с Кириллом за городом была назначена на вечер, и Венета находилась в лихорадочном состоянии. На обратном пути она зашла забрать приказ о его назначении на работу в редакцию, в отдел поэзии. Эта идея принадлежала ей, и она хотела преподнести ему сюрприз именно в этот вечер. Ей сообщили, что она включена в делегацию журналистов, которой предстояло посетить несколько арабских стран. До отъезда оставалось всего десять дней, и Венете казалось, что ей не хватит времени уладить самые важные, неотложные дела.

Несмотря на радостные вести, в то утро Венета чувствовала себя усталой. Она вошла в холл и остановилась перед стенным зеркалом. Глубокие тени залегли под ее глазами, лицо казалось бледным. Только резко очерченные контуры губ говорили о том, что, насколько бы она ни устала, она никогда не позволит себе распуститься или сдаться.

Венета небрежно сбросила платье, нижнее белье и осталась нагой. Она уже не помнила, когда позволяла себе раздеться догола и расхаживать в таком виде по квартире. Она не любила разглядывать свое тело перед зеркалом, но испытывала удовлетворение, когда ощущала его гибкость, когда каждый мускул, каждая частица тела излучали жизнь, свежесть. Ей исполнилось сорок два года, но она сохранила изящество форм.

Она прилегла на ковер и вздрогнула. Несколько лет назад они с Павлом вот так же ложились вместе на ковер. Им казалось, что так они находятся ближе к земле. Иногда они так и засыпали. Венете захотелось снова расслабиться и заснуть. Ей стало грустно. Некогда она засыпала после любовной истомы, а теперь — от усталости после непрерывных блужданий по лабиринтам журналистики. Венета забыла, что она женщина, что она должна получать и дарить нежность. Венета встала и набросила купальный халат. Она хорошо знала себя. До сих пор она находила силы скрывать свою женскую сущность, но теперь почувствовала, что снова воспламеняется. Венета ощутила это всем своим существом и, хотя разум сопротивлялся этому, была счастлива оттого, что все еще молода, что все еще томится по ласке.

Она пустила душ. Холодная вода освежила ее, и Венета почувствовала силу и бодрость.

«Как мало человеку нужно! Струя холодной воды — и появляется такое ощущение, что ты можешь лететь. Да буду ли я наконец жить как человек?»

Венета надела ночную сорочку и отбросила покрывало с постели. Колокольчик звонка заставил ее вздрогнуть. Она решила не открывать и укрылась с головой. Однако что-то подсказывало ей, что нужно встать, хотя усталость брала верх. Она могла бы лежать так много дней подряд.

Звонок не умолкал, и тогда она, разгневанная, набросила халат и в тапочках пошла к входной двери. Через глазок она увидела лицо Кирилла и замерла. Он никогда не решался приходить без приглашения к ней в дом. Значит, не смог дождаться вечера, когда каждое мгновение будет принадлежать только им?..

Венета открыла дверь и оказалась с ним лицом к лицу.

— Наконец-то! — с облегчением вздохнул молодой человек и поспеншл войти. Но не обнял ее, как делал это всегда. Остановился в холле и осмотрелся. — Надеюсь, мы одни? — спросил он и только после этого посмотрел ей в глаза. Они показались ему странными, полными детского изумления.

— Не выдержал все же? — подошла она к нему и положила руки на плечи. — А я хотела, чтобы мы оба проявили выдержку. Остались считанные часы. Потом будет целая ночь, понимаешь ли ты, что значит целая ночь?

Но и после этого он ее не обнял. Только схватил за руки и долго стоял так, не говоря ни слова.

«Что-то случилось... — промелькнуло у нее в голове. — Нечто непредвиденное, что может испортить нам весь вечер».

— Ты пойдешь со мной? — внезапно спросил он.

— Куда?

— Куда-нибудь, только бы не оставаться здесь.

— Неужели ты считаешь, что надо идти? — все больше приходила в смятение Венета.

— Я должен тебе многое рассказать, — настаивал Кирилл.

— И не можешь потерпеть до вечера? — ласково погладила его по лицу Венета. — И у меня есть кое-что для тебя, но я осталась дома и ждала условленного часа. — Она хотела успокоить его, но лицо Кирилла оставалось непроницаемым.

— И вечером нам будет о чем поговорить, — отпустил он ее руки. — А сейчас идем!

До вчерашнего дня Кирилл и не подозревал, какую силу дала ему Венета, появившись в его жизни. Теперь ему было на кого опереться. Он верил: что бы ни случилось, она будет рядом с ним и никогда не злоупотребит его искренностью. У него было такое чувство, что, если они пойдут вместе, то уж до конца.

Но в Венете словно что-то сломалось. Она испугалась за прочность счастья, которое создавала долгие месяцы. Вероятно, вместе с этим в ней заговорило и женское самолюбие. Никогда еще Кирилл не был столь настойчивым и таким холодным. Каков же он в действительности? Может быть, она заблуждалась, видя его лишь с одной стороны? Она застегнула халат до самого подбородка, заметив вдруг, что она полуодета.

— Я устала! Давай вечером поговорим обо всем. — Она направилась к постели, и Кирилл взглядом проводил ее.

Венета не поняла его, а для него это мгновение было самым трудным в жизни. Он принял решение порвать с прошлым, все откровенно рассказать ей, чтобы она помогла ему определить, по какой дороге идти.

— Умоляю тебя! Давай выйдем! — Это была его последняя попытка.

Венета взяла со столика приказ о назначении и протянула ему.

— Это тебе. Завтра ты выходишь на работу, — и повернулась к окну, чтобы скрыть слезы.

— Венета! — смотрел он на листок ничего не видящими глазами. Ему захотелось сказать ей что-нибудь нежное, опуститься перед ней на колени и излить ей свою душу, но колокольчик звонка привел его в замешательство.