– А гридь с десятка моего – стариком кличут, – усмехнулся, припомнив, Лис. – Одна у меня осталась дочка. Прочие – замужем уж давно.

– Понимаю тебя, понимаю, – мягко поддержал Варфоломей. – Но здесь, в Камышелоге, сейчас без тебя – никак. Ты, посадник, норег да немцы – вот, по сути, все серьезные силы. А там, в Турове – дружина, бояре, и твой десяток. Так кому легче отбиться от ворога?

Боярин, наконец, кивнул, принимая доводы монаха.

– Пойду, отыщу посадника. Надо бы с ним поговорить, да с вожаком немцев тех. Есть что обсудить.

У внутреннего входа в терем его уже ожидал Лесобор: оборотень, в отличии от него, встал рано и чувствовал себя вполне бодро. Рожа – румяная, волосы и борода, в коем-то веке – расчесаны гребнем.

– А вот и его боярская светлость! Когда собираемся? – хохотнул он, глядя на хмурого десятника, прикидывавшего в тот момент, что вот еще одна длинная заноза в их товариществе, которую таки придется вынуть. Причем вынуть без жалости, пока не образовался нарыв. Желательно – в присутствии хотя бы вожака немцев. Иначе нужной дружины для грядущего дела просто не собрать – Зверь и так намного сильнее и числом, и прочим.

– Тебя посадник будить не велел, – поделился оборотень. – Но велел, как проснешься, сказать о том, что ждет тебя.

– Что-то конкретное передавал?

– Ну как же – и ежу ясно чего ему нужно, – вновь хохотнул волколак и, подбоченясь, пропел:

Там где дружина не пройдет,

Орда лихая – не промчится,

Наш Лис на пузе – проползет –

И ничего с ним не случиться!

– Речист, подлец. Ты точно не в родстве с нашим Ратгоем? – оценив, хмыкнул боярин. – Уж больно заметны особые родовые черты.

– Лешак его знает, – пожал плечами Лесобор. – Мой тятя любил бродяжничать. И где ходил – нам не рассказывал.

– Только самому Ратгою так не ляпни, – наставнически поделился старый витязь. – Впрочем, что-то мне подсказывает, он может предположить о веселом норове твоей мамаши и бродяжничестве уже своего папани, найдя убедительные доказательства о том, что такой подход к делу – куда более вероятен и правдоподобен.

На краткий миг на лице Лесобора отразились усиленная задумчивость, граничащая с легким беспокойством, а боярин, хлопнув его по плечу, вошел во внутренние покои.

***

Верхуслава Ратиславовича он застал закрывающим тяжеленой крышкой вход в погреб терема. Лицо посадника было не свежо от тяжких дум и забот, и потому он не сразу услышал приветствие.

– Доброго дня, боярин, – повторил Лис, косясь на тяжкую, как для гроба грешника, крышку погреба. Надо же – что у него там? Сокровищница, поди?

– Доброго дня, боярин,– лишь на краткий миг лицо старого друга передернула какая-то неявная растерянность, хотя Лис за то не поручился бы. Впрочем, если таковая и была – посадник быстро умел взять себя в руки. Ты уже поснедал?

– Не пришлось еще, – честно признался десятник.

– Там, в трапезной все уже сготовлено, – рассудительно поведал старый друг. – Но ты уж прости меня старого, невмочь мне – ты остаешься аль нет? Не томи уж.

– Остаюсь, Вех, – твердо ответил Лисослав.

– Вот оно как? – повеселел взглядом Вех. – Вот это – дело!

– Мне б избу какую для постоя, раз уж так, – развел руками десятник. – Аль, хотя б лачугу.

– А чем сей терем плох? – не понял посадник. – Ты, брат-боярин, почитай сие время, теперь при мне – вроде как тысяцкий, теперича. А достойный тысяцкого терем – токмо один! Этот самый, что и для посадника. Остальные – лишь домишки квелые остались – невместно богатырю Черномора в таких жить.

– Да зачем же я буду стеснять тебя, Верхуслав Ратиславович? – смутился Лисослав.

– Да какие стеснения, от тебя, старый друг, – рассмеялся Вех. – Ты видел мои хоромы нынешние? У меня и в Турове – вдвое меньше. Споро – и не оббежишь! Забирай смело под свои нужды часть. Я того, поди – и не замечу.

– Спаси Бог, Верхуслав, – повеселел взглядом и десятник. – Отлично, ежель не потесню.

Не потеснишь, – заверил посадник. – Вот еще что – тебе в помощь по хозяйству выделю двух холопок моих – Аглаю да сестрицу ее, Дубраву. Бабы толковые, работящие – все, что надо по хозяйству – сделают. Не тебе ж, боярину, себе портки стирать да прочее.

– Да накой ляд, – смутился Лис. – Холопок – отродясь не держал.

– Ты знаешь, я тоже – не особо приветствую такое, – насупился Вех. – Однако ж тут без того – никак. Они навродь как сиротами стали – все сельцо где ранее жили они – вырезали выродки Зверя. Самым первым оно такое оказалось. Без мужиков, без семей – пришли они.

– Эвона как, – протянул десятник.

– Пожалел я их, – признался посадник. – Без мужей, без отцов, без семей – куда ж им теперь? Вот и взял их к себе. И ни разу не жалел о том – работящие хозяюшки оказались. А раз я не жалел – значит и ты о том не пожалеешь!

Старый воин хлопнул дружески Лиса по плечу.

– Поснедай, да айда к нам – на подворье. Поучим молодых с мечом-то.

Подворье гридницы городка Комышелога, было довольно обширным – во всяком случае, немногим меньше чем в самом Турове. Оно было и понятно: когда-то, еще до времен князя Рюрика, именно Комышелог был стольным градом окрестных земель, а Старая дорога, ведущая из Новагорода до Куяба – шла именно через Комышелог. В городце и его окрестностях, по слухам, жило людства вчетверо более, нежели сейчас. Еще отец ему рассказывал о том, что именно грозный Святослав, устав от постоянных жалоб северных купцов и путников на набеги болотников, дабы не заниматься этим долго, сначала, как следует, вломил самим болотным племенам, что мешали торговле, а потом – проложил Новую дорогу, через новый же основанный город Туров. С тех пор Комышелог – захирел и сильно обветшал, словно тлетворные болотные испарения взяли и над ним верх. Посад по обеим сторонам крепости, вдоль берега озера, некогда многолюдный и живой, с ладными, крепкими избами и веселыми ярмарками – захирел еще более чем градец – там почитай никто и не жил уже. И то сказать – построившись, раз и хорошо, а потом, узрев как твое добро жгут в набеге снова и снова – уже жалеешь сил, понимая, что все это временное. Так и здесь – уродливые хибары, жмущиеся друг к другу, убогие и сырые – летом, холодные – зимой, вот все, на что ныне способны были оставшиеся жильцы вне черты крепостных стен. Да и самого людства поубавилось не в меру – уходили люди в более безопасные земли. Оставались лишь самые упрямые или старые, что все еще верили в то, что Комышелог – воспрянет, и будет жизнь лучшее. Не желающие понимать, что людство предпочитало куда более безопасную Новую дорогу, чем более прямоезжую, но опасную Старую.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.