Своеобразен язык севеннских крестьян, прозвища, которые они дают друг другу (Спасигосподи, Поплатятся, Горластый, Всседиио, Везделаз и т. д). В роман введены тексты Евангелия, произносимые наизусть неграмотными крестьянами, псалмы, которые они поют в перерывах между боями, поговорки и изречения, которыми они перебрасываются друг с другом. Так же мастерски описаны суровая природа Севеин, покоряющая своей строгой красотой. Она как нельзя лучше служит своеобразным фоном трагического действия, развертывающегося перед нами.
Исторически верно воспроизведены все основные события войны камизаров, многие действующие лица существовали на самом деле. Реальны фигуры представителей католического лагеря: интенданта Бовиля, маршала Монрсвеля, аббата Шайла, епископа Флешье и других. Их распоряжения, их послания, их поступки — все чистейшая правда.
Во главе отрядов камизаров действительно стояли такие люди, как пекарь Жан Кавалье, кузнец Гедеон Лапорт, чесальщик шерсти Соломон Кудерк, лесник Кастане, мельник Абдиас Морель, Пьер Лапорт (Роланд), Жуани и другие. История помнит имена гугенотских проповедников — Брусона, Вивана, Пьера Сегье, Эли Мариона, Соломона.
В соответствии с исторической правдой описаны многие сражения, происшедшие между регулярными войсками и камизарами. Повстанцы брали и Женолак, и Колле-де-Дез, и многие другие города и замки, упомянутые в романе.
Вожди камизаров всерьез надеялись на помощь извне. Посланец английской королевы Анны Дэвид Флотард вел переговоры с Кавалье и Роландом, многое обещал, но так и не выполнил своих обязательств. Не пришла на помощь и кальвинистская Женева. Эти «небесные себялюбцы», по словам Кавалье, дорожили больше всего своим благополучием и покоем.
Вскоре изменил движению и сам Кавалье, который еще в разгар восстания смутил своим видом Самуила: «Я с трудом узнал Кавалье — таким он стал щеголем: парик, шляпа с перьями, красный кафтан с золотыми галунами». Он первый не устоял против новой тактики маршала Виллара и, польстясь на пенсию и звание королевского полковника, отошел от движения. 06 этом рассказывается в эпилоге романа.
В романе много сцен, изображающих жестокости и католических солдат, и гугенотов. Их даже слишком много, и выписаны они порою с излишними натуралистическими подробностями. Однако эти сцепы, воспроизводимые по достоверным документам, нужны автору, чтобы осудить бессмысленность фанатизма и религиозных предрассудков, разделяющих людей, отвлекающих их от истинных целей борьбы*
VII
Негодование и трепет вызывают у нас эти страшные годы с кострами инквизиции, с изощренными пытками, виселицами, с опустошительными войнами, сожженными землями, разрушенными памятниками искусства, годы незнания, суеверия, религиозного фанатизма. И как радует мысль, что человечество шагнуло вперед, развеяло тьму невежества, развило науки, искусство, обогатило себя невиданной мощью техники. Далекими кажутся нам и Варфоломеевская ночь и движение доведенных до отчаяния камизаров. Но вопреки здравому смыслу, вопреки знаниям, добытым с таким трудом многими поколениями людей, тяжелое наследие этих мрачных лет иногда встает перед нами как живое напоминание о прошлом. Оно встает не со страниц старинных книг. Оно живо в памяти тех, кто испытал на себе чудовищную жестокость и зверства фашизма, оно собрано в лагерях Освенцима и Дахау — этих «музеях» бесчеловечности.
Как несовместимы великие достижения науки и воинствующий империализм, волшебная музыка Чайковского и газовые камеры, романы Льва Толстого, Ромэна Роллана и ужасы Хиросимы.
Страшные картины разрушений, пыток и казней, которые встают со страниц романа «Божьи безумцы», напоминают о том, чего не должно быть. Роман Шаброля не призывает к непротивлению. В нем с вдохновенной силой показано, как малый народ, как простые и невежественные крестьяне, голодные, обездоленные, почти безоружные, проявляли чудеса героизма и стойкости в борьбе с несправедливым и жестоким врагом.
«Величие этой книги в том, что она написана целиком с позиции мучимого народа, что она вбирает его страдания и гнев полностью, ни перед чем не краснея, ничего не стыдясь», — писал в «Юманите» Андре Стиль.
И мы начинаем понимать, что роман «Божьи безумцы» мог написать человек, который в возрасте Самуила Шабру сам принял участие в Сопротивлении и вместе с другими юношами в тех же Севеннах освобождал из тюрьмы патриотов, приговоренных к смерти.
«Камизары, — пишет Шаброль в эпилоге к роману, — победили только в 1789 году». В известном смысле это действительно так. Феодализм во Франции окончательно рухнул, а вместе с ним кончились и религиозные войны. Однако новый общественный строй не принес севеннским крестникам полного освобождения.
notes
Примечания
1
«Севеннские горы, в коих укрываются фанатики Лангедока, я окрестные долины, куда они совершают набеги по большим дорогам, проложенным согласно указу короля, дабы обратить оные горы в проходимые, — что и выполнено было заботами мессира де Бавиля, интенданта Лангедока. Срисовано с натуры.
Напечатано в Париже, у Нолена, королевского географа; лавка на Набережной дворцовых часов, под вывеской «Площадь Побед», 1703 год».
Карта эта воспроизводится в каждом из томов, содержащих официальную переписку между Версалем и Лангедоком. Хранится в Военном архиве. — Прим, автора.
2
Чрезвычайные суды при Людовике XIV, каравшие еретиков, даже днём разбиравшие дела при свете факелов в камерах, обтянутых черным. — Прим. перев.
3
В те времена во Франции дворянин мог, не унижая тем своего звания, заниматься выделкой стекла — Прим, перев.
4
Писано Тицианом 1522
5
Генрих IV, король Франции и Наварры
6
Из книг (лат)
7
СhаЬгоs — на севеннском наречии, козы
8
Преступление совершает тот, кому оно выгодно (лат.)
9
Но история камизаров не кончается весной 1704 года, как в этом романе. Вслед за тем был заговор «Детей божьих», высадка в Сетте (25 июня 1710 года)… Для более глубокого проникновения в причины и следствия Севеннского восстания (вплоть до самых отдаленных) следует обратиться к замечательной книге Андре Дюкаса «Война камизаров, гугенотское Сопротивление при Людовике XIV» (Ашетт, 1946 г.); там мы увидим, особенно в главе VI «Камизары перед судом Истории», тех самых камизаров, которые вызвали у Мишле восторженный возглас: «Ничего подобного не встретишь во всемирной истории, нет ничего подобного и в Ветхом завете. Невозможно тут и сравнение с пуританами… те остаются скучными начетчиками, цитирующими Библию, а наши камизары переделывали ее по-своему». (Приводится по Дюкасу, стр. 235). — Прим, автора.
10
В подлиннике этого письма над словами «…под сводами разрушенных жилищ» надписано карандашом «в развалинах». Пометка сделана либо рукою Шамильяра, либо, что более вероятно, рукою самого Людовика XIV, который снабдил многие другие документы немногословными карандашными надписями такого рода, свидетельствующими о любви короля к точности.
comments
Комментарии
1
Антуан Кур «История волнений в Севеннах», написанная автором сочинений «Французский патриот» и «Нелицеприятный», была издана в 1700 году (в трех томах) заботами его сына Кур до Жибелена. Восстанавливая в своей книге историю протестантства в Севеннах, Антуан Кур изучил ранее опубликованные свидетельства современников (записки кюре Луврелея, советника Лабома, адвоката Брюря, «Воспоминания» Жана Кавалье, «Священное лицедейство в Севеннах» и т. д.) Он собрал также свидетельства камизаров, укрывшихся в Швейцарии (таких, как Бонбону, Комб, Кортез, Гобер, Массип, Рампой, Сальте и других), а главное, Кур возвратился в Севенны через несколько лет после восстания, и там, гонимый, преследуемый королевскими солдатами, подвергаясь на каждом шагу опасности попасть на виселицу, он на месте проверил рассказы свидетелей, беседуя с уцелевшими камизарами. Книга его пользуется известностью как самый достоверный и полный труд по данному вопросу.
