Понедельник, 13 марта
Одевалась в темноте; было очень странно снова оказаться в юбке.
К счастью, железнодорожное сообщение с Бреслау еще действует, и я была там к десяти часам. Город показался мне унылым, хотя разрушений в нем пока нет. С работой я справилась быстро, наскоро осмотрела рыночную площадь и собор, а затем решила подкрепиться в местном ресторане, но кормили там так скверно, что я через силу выхлебала какой-то омерзительный суп и поспешила обратно на вокзал.
В купе вместе со мной ехали несколько женщин. Одна старуха все время мотала головой из стороны в сторону: никак не могла оправиться от шока после налета. Другая потеряла полруки, но выглядела вполне бодрой. Она направлялась в какую-то сельскую больницу. Почему-то я испытала непонятную брезгливость, и вдруг, словно угадав мои мысли, кто-то достал одеколон и опрыскал им купе. В Хиршберге к нам подсела одна девушка из нашего министерства. Она ехала из Берлина. Она виделась с Лоремари Шенбург, которая теперь хочет приехать ко мне в Круммхюбель.
Вторник, 14 марта
Письмо от Мама. У нее давно нет никаких вестей от Ирины. В Италии царит хаос. Мне вдруг стало очень тоскливо, я пошла в церковь и некоторое время сидела там, пытаясь все это как следует обдумать. Судя по всему, Ирина у себя в Риме совсем затосковала от одиночества и хочет присоединиться к нам еще перед концом войны. Какая это была бы ошибка!
Среда, 15 марта
Письмо от Лоремари Шенбург, подтверждающее ее намерение приехать сюда. Мы пошлем ей официальное письмо с приглашением войти в состав нашей группы на постоянных началах. В Берлине она чересчур суетится и тем подвергает опасности жизнь очень нужных людей.
Ужин в ресторане «Пройсишер хоф». Там только что закололи свинью, и все набросились на потроха. Я стойко держалась сыра.
Телеграфная служба вконец расстроилась по всей Германии. Отправить сообщение телеграфом — вернейший способ сделать так, чтобы оно не дошло. Что, впрочем, теперь порой бывает кстати.
Четверг, 16 марта
Посылок с едой все нет, так что сегодня мы ели на ужин сухарики, смоченные в растопленном жире от индейки.
Вчера вечером генерал Дитмар (официальный военный радиокомментатор) признал, что дела на Востоке плохи, так как русским благоприятствует Schlammperiode.[150] Нам следует быть готовыми к серьезным поражениям, сказал он.
Что же касается союзников, то они бомбили Рим, а также Штутгарт. Берлин в последнее время не трогают.
Пятница, 17 марта
Ничто не нарушает монотонность нашего серого существования — вот разве то, что граф Шуленбург прислал нам индейку.
Суббота, 18 марта
Целый день каталась с Мадонной Блюм на лыжах под сильным снегом, а когда пришла домой, то застала Жаннетт С. за попытками справиться с ящиком вина от Меттер-нихов, который только что доставили на санках помощник посла Ш. и шофер. Мы тотчас же откупорили бутылку и устроили себе тихий пир. Я подарила Жаннетт пол-ящика в благодарность за гостеприимство.
Воскресенье, 19 марта
Опять катались на лыжах. Дома нас ожидал граф Шуленбург. Он только что получил посылку с орехами, изюмом и сушеным инжиром из Турции. Еще он принес кофе и коньяк, так что у нас был настоящий пир.
Жаннетт С. хочет на неделю вернуться в Берлин. Поскольку налетов там в последнее время не было, она даже собирается взять с собой свою маленькую дочку, которая здесь с ней живет. По-моему, это крайне неблагоразумно.
Вторник, 21 марта
Сегодня днем у нас было первое совещание с Бютнером после того, как он меня уволил. Он пытался быть любезным. Видимо, решил помириться.
Помощник графа Шуленбурга сказал Жаннетт С., что немецкая армия оккупировала Венгрию, а русские занимают Румынию. Официально об этом пока не сообщается. Приятные же нас ожидают перспективы!
Среда, 22 марта
Встали ни свет ни заря. После завтрака с настоящим кофе Жаннетт С. с ребенком отправились в путь. Мела метель. Сопровождал их помощник графа Шуленбурга Ш., явно за ней ухаживающий. Я рада, что немного побуду одна. Займусь починкой одежды и вообще приведу все в порядок.
В некоторых отношениях у Круммхюбеля безусловно есть свое сельское очарование: сегодня утром я пошла за покупками, и вдруг меня окликнул почтальон — он видел меня в булочной и после этого обошел все гостиницы (так меня и не отыскав), потому что у него было для меня заказное письмо. Трогательно!
Работала допоздна, так как из Бреслау прибыли кипы фотографий и канцелярские принадлежности; сейчас мы ищем тележку, чтобы доставить их к себе в бюро вверх по склону. У министерства есть специальный фонд сигарет чтобы подкупать местное население переносить нам тяжести: ведь транспорта здесь практически нет.
Приглашаю гостей, пока есть вино. По-прежнему нет угля. В доме все холоднее и холоднее; когда приходят гости, я включаю два жужжащих электрических вентилятора.
Четверг, 23 марта
Теперь это уже официально: Венгрия оккупирована «нашими» войсками. Новым премьер-министром стал бывший посланник в Берлине — Штояи, которого я несколько раз встречала на ужинах у Валери Аренберг: она ведь тоже венгерка. От Макиавелли в нем, насколько я помню, очень немного.
Хотя Венгрия немало поживилась за счет дружественных отношений с нацистской Германией, возвратив себе значительную часть территории, утраченной после Первой мировой войны, ее приверженность этому союзу была, мягко говоря, относительной, а участие в военных действиях Гитлера на Востоке — скромным. После того как во время Сталинградской битвы венгерские вооруженные силы были практически уничтожены, вероломный регент Венгрии адмирал Хорти вступил тайно в контакт с союзниками. Это стало известно Гитлеру; 17 марта он вызвал Хорти в Берхтесгаден. В его отсутствие немецкие войска заняли страну и объявили премьером фельдмаршала Доэма Штояи.
Пятница, 24 марта
Мои продовольственные запасы тают на глазах.
Вечером зашла к графу Шуленбургу, он показал мне телеграмму из Мадрида: ночью 17-го французское Сопротивление пустило под откос экспресс Париж-Андэ; погибли оба Ойарсаба-ля. Подробности не сообщались, говорилось только, что похороны состоялись в Мадриде. Они ехали домой в отпуск: Мария Пилар только что вернулась из Швейцарии, куда она ездила навестить их маленького сына он учится в школе Ле Розэ. На свадьбе Татьяны он нес за ней шлейф. Это трагическая утрата для всех нас, ведь они были одними из самых дорогих наших друзей. Провела вечер дома абсолютно подавленная.
Суббота, 25 марта
Закончила работу в полдень; затем, переодевшись, присоединилась к графу Шуленбургу и его помощнику, и мы отправились в санях, запряженных лошадьми министерства, на Пфаффенберг — лесистый холм посредине нашей долины. У министерства тут целый конный завод. Кучер с азиатской внешностью оказался бывшим советским военнопленным из Азербайджана. Их тут довольно много, так как немцы не хотят использовать их на Восточном фронте. Одетые в немецкую форму не по росту и очень странно в ней выглядящие, они, в общем, добродушны.
***
К немалому удивлению немцев, практически с самого начала кампании на Востоке значительное число русских пленных добровольно вызывалось служить захватчикам. Среди этих людей были жители самых различных регионов Советского Союза, но особенно охотно шли на сотрудничество представители нерусских национальных меньшинств (таких, как упоминаемые Мисси азербайджанцы), чьи земли вошли в состав Российской империи относительно недавно и у которых были свои националистические и (у мусульман) религиозные счеты с их атеистическими московскими правителями. Кто-то шел на это лишь для того, чтобы не умереть голодной смертью в немецком лагере, но многие по идеологическим мотивам, придя к выводу, что Сталин (чьи чистки совсем недавно опустошили страну) — это враг еще хуже Гитлера. К концу войны таких перебежчиков насчитывалось от 1,5 до 2,5 миллиона, чего никогда еще не бывало за всю многовековую историю России!
Уже в начале кампании кое-кто из немецкого командования понял, что единственный шанс на победу на Востоке заключается для немцев в том, чтобы заручиться поддержкой русского народа в борьбе с его коммунистическими правителями, и вскоре появились воинские части, состоящие из бывших красноармейцев в немецкой форме — сначала на вспомогательной службе в тылу, а затем и в качестве регулярных боевых частей, призванных служить также и центром притяжения для новых перебежчиков. В 1942 г. был взят в плен на Волховском фронте заслуженный советский генерал, один из любимцев Сталина, Андрей Власов, отличившийся предыдущей зимой при обороне Москвы. Вместе с еще несколькими советскими генералами он взялся создать Русское Освободительное Движение, которое, по их расчетам, разделавшись со Сталиным, повернулось бы и прогнало в свою очередь и немцев. Хотя это движение получило поддержку у многих высших германских военачальников и даже у некоторых высших чинов СС (под конец и у самого Гиммлера!), оно так и не развернулось из-за непреклонной позиции Гитлера, не желавшего об этом и слышать. В его планах для русских, даже антикоммунистически настроенных, места не было никогда — разве что в качестве рабов. Только в ноябре 1944 г. (когда советские войска уже готовились к конечному удару) Власову было позволено учредить «Комитет за освобождение народов России» и «Русскую освободительную армию», состоявшую из двух плохо экипированных дивизий, успевших лишь освободить Прагу от эсэсовских частей до того, как туда вошли советские войска. После этого они отступили на Запад и сдались союзникам, которые, выполняя ялтинские соглашения, выдали их на милость Сталина. Многие из этих «жертв Ялты» предпочли возвращению на родину самоубийство. Другие были либо расстреляны на месте, либо отправлены в ГУЛАГ, откуда мало кто вернулся. Сам Власов вместе со своим генералитетом был повешен в Москве в августе 1946 г.
