– Пойдем со мной, моя дорогая. Фарвина позаботиться о тебе. От этих мужиков чего доброго не жди. Небось, голодная. Сам не ел, хоть бы о девушке позаботился. А наряд-то, какой ужасный! Разве леди подобает так ходить?! Срам какой! И почему ты вся мокрая? Неужели на улице дождь?! А я и не заметила…
Толстушка продолжала вести беседу сама с собой, а я, тем временем, вспомнила, зачем сюда пришла. Резко развернувшись, чем удивила Фарвину, я окликнула графа:
– Я должна попасть домой!
Казалось, он расстроился от моих слов, но твердо сказал:
– Не беспокойтесь, Евгения. Вы попадете домой, но несколько позже. Для начала вам нужно привести себя в порядок и поесть. Или вы хотите вернуться в таком виде? – и он сделал многозначительный жест относительно моей одежды. Получив отрицательный кивок на свой вопрос, граф продолжил. – Вот и отлично. Вы занимайтесь собой, отдыхайте, а я постараюсь что-нибудь придумать по поводу вашего отъезда, – и, почтенно поклонившись дамам, направился в другую сторону зала, где тоже был выход.
Фарвина еще секунду смотрела ему вслед, а потом, снова цепко схватив меня за руку, (будто я могла убежать), повела к выходу.
Мы спустились по небольшой, но шикарной лестнице со светлыми мраморными ступеньками и позолоченными перилами на один этаж и завернули в не менее красивый, хотя и узкий коридор.
Коридор был длинным и заканчивался небольшим узким окошком. В нем было довольно темно, лишь изредка на его стенах появлялись горящие факелы, от света которых уходили причудливые тени. На нашем пути также встречались портреты важных особ в смешных шляпах, похожих на береты, и красивые позолоченные стулья, с мягким сиденьем и резной спинкой. Последние я бы вообще не стала ставить в этом коридоре, ибо он был настолько узок, что когда эти самые стулья попадались на пути (а это было не менее трех раз), то нам, чтобы пройти, приходилось прижиматься к стене.
Мы дошли до конца коридора, и Фарвина, достав откуда-то из-за закромов своего платья большой железный ключ, открыла тяжелую дубовую дверь справа.
– Проходи, моя дорогая, располагайся, – сказала она.
Комната оказалась маленькой, но – по сравнению с мрачным коридором – довольно светлой. Этому способствовали два больших окна и множество свечей, подвешенных на стенах и круглой люстре. Вся комната была отделана в розовых тонах. Шторы были матово-лиловыми и казались довольно тяжелыми. Сбоку они были перевязаны бордовой лентой. Широкая двуспальная кровать стояла посередине, опираясь изголовьем на левую стену комнаты. На ней лежало розовое пуховое покрывало. Слева от кровати стоял большой комод с четырьмя выдвижными шкафчиками. На комоде красовался резной позолоченный подсвечник. Напротив кровати висело огромное зеркало, вставленное в украшенную резной лепниной рамку из дерева. Вся мебель была сделана из дуба. Между зеркалом и окном была еще одна небольшая дверь. Открыв ее, Фарвина сказала:
– Вот, Евгения, это ванная.
Ванная комната была раза в четыре меньше спальни и представляла собой небольшой помост, в центре которого, занимая почти всю площадь, находилась собственно сама ванна. Ванна тоже была сделана из дерева и напоминала мне ушат только большего размера. В нем, в ушате, уже была горячая вода, как будто только меня и ждали. Слева почти под самым потолком располагалось небольшое узкое окошко с мозаикой, от которого на ванну падал слабый луч света. Справа от входа на крючке висело небольшое розовое полотенце из непонятной мне ткани. Я вообще в тканях не разбираюсь, однако, как я поняла позже, она была мягкой и хорошо впитывала влагу.
– Евгения, – забеспокоилась Фарвина, – давай я помогу тебе раздеться. Тебе надо помыться.
– Спасибо, я сама. – Мне хотелось, чтобы милая толстушка побыстрее удалилась, так как мне не терпелось забраться в теплую воду. Хотя доисторическая ванна и не вызвала у меня доверия, все равно после прогулки по лесам и полям мне просто необходимо было обмыться.
– Негоже принцессам самим раздеваться и мыть себе спину, – пробурчала под нос Фарвина.
– Я не принцесса, – возразила я (хотя кому из девушек не хочется, чтобы ее называли принцессой?). – С чего вы взяли?
– Как же не принцесса? – удивилась толстушка. – Если граф привез тебя сюда, значит, ты принцесса. Он, знаешь ли, абы кого не приглашает в свой замок, а лучше сам поедет к кому-нибудь в гости. На то он и слан.
– Слан? А кто это? – спросила я, не удержавшись, чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Ну, ты, милочка, будто не с мира сего…, – Фарвина пояснила, – слан – это очень важная должность при короле…
– Василия Великого?
– Того самого. Слан – это гонец с наиболее важными поручениями.
– Гонец?! – удивилась я. Уж эта должность ну никак не для графа.– Граф – гонец?!
– Не просто гонец, – сказала Фарвина (она уже начала злиться, что я не понимаю). – Я же говорю: гонец с важными поручениями. Такая должность требует особого доверия короля. Особого доверия короля, – повторила она и, уже собираясь уходить, спросила. – Точно не хочешь, чтоб я помогла?
– Точно. – Ответила я. У меня не было никакого желания раздеваться перед мало знакомой мне женщиной. К тому же, я сама всегда неплохо справлялась с купанием.
– Ну, как знаешь, – снова не очень довольно пробурчала толстушка, – хотя и негоже принцессам мыться самим, – повторила она. – Ну, если тебе понадобится моя помощь, позвони в колокольчик, и я приду.
Только тут я заметила, что справа от окна спальни неизвестно откуда с потолка свисает ярко-розовая лента со светло-розовой кисточкой на конце.
– И что, если я дерну за эту ленточку, вы придете?! – удивилась я.
У Фарвины глаза на лоб полезли от моего вопроса.
– Конечно, – ответила та, а потом, подумав, добавила. – Откуда ты, дитя? Из какой провинции?
– Да не из провинции я, – я уже хотела обидеться. – Просто я издалека, и мм…совсем не знаю ваших нравов.
– Ясно, голубка. Ваши заморские законы не сродни нашим. Ты тут купайся пока, а я пойду тебе приличное платье посмотрю, а то твое уж никуда не годится! Стыдоба, да и только! Вот уж точно отличие нравов! – И с такими словами она вышла из комнаты.
Я с трудом прикрыла за ней тяжелую дверь и устремилась в ванную. Скинув с себя грязную юбку и безрукавную кофточку, я осторожно залезла в ушат. Вода была еще довольно теплой, такой, как я люблю. Я полностью ополоснулась, нырнув в воду с головой. На полу – помосте я увидела небольшой флакончик с каким-то травяным отваром, в аромате которого я уловила запах ромашки и земляники. Поняв, что это местное средство, заменяющее наш шампунь, я с большим удовольствием помыла им голову. И сразу почувствовала себя человеком.
Что может сделать с человеком вода? Просто чудо! Я освежилась, и мое настроение заметно улучшилось. Просто классно, что в этом замке была ванная. Путь не джакузи, но весьма удобная, и главное необходимая, особенно даме, вещь. А ведь я читала, что в средневековые времена люди не любили мыться и даже считали это плохим тоном. Нет, безусловно, это были глупые люди.
Я осторожно, даже нехотя, вылезла из деревянной ванны и закуталась в мягкое полотенце. Посмотрев на себя в зеркало и удовлетворившись своим видом, я улыбнулась и принялась бережно расчесывать волосы деревянной щеткой, которую нашла в одном из ящиков комода. Еще я там обнаружила чистое постельное белье в розовых тонах, свежие полотенца и много всякой мелочи.
Не успела я досушить волосы, как в комнату вкатилась Фарвина. В своих полных руках она бережно несла длинное пышное платье.
– Уже искупалась?! – удивилась милая толстушка. – Шустрая девица. Вот и хорошо. Смотри, какое платье я тебе принесла, – и Фарвина разложила удивительный наряд на кровати, заняв ее почти всю. – Нравится?
– Ага, – кивнула я.
Платье действительно было великолепно. Оно было насыщенного зеленого цвета, приталенное, с сильным вырезом в области декольте, по краям которого висели небольшие белые рюшечки. На талии была симпатичная конусовидная, вершиной вниз, вставка, (кажется, эта деталь называется корсажем), которая затягивалась шелковыми шнуровками. Далее следовала огромная пышная юбка с тремя подъюбниками. Кое-где юбка собиралась в небольшие складочки, сверху которых были прилеплены маленькие темно-зеленого цвета бантики.