— Боженьки, — выдохнул невероятно ценный сотрудник. — А где это все?

Нэйш всё-таки соизволил устремить на меня взгляд.

— Работают, Лайл. Совещание окончено, и теперь они… думаю, возле вольера с больной мантикорой. Столько хлопот.

— А ты-то что здесь…

— Ну, мантикора пока жива, но… обновить знания не помешает, верно? — он продемонстрировал фолиант, так что какое-то время мы могли любоваться строением мантикоры в разрезе. — Дежурство у Чаши и подготовка к неожиданностям. Господин законник, я могу чем-нибудь помочь?

Тербенно замер, излучая лицом тихое отчаяние. Одна часть законника явственно хотела выдать что-нибудь воистину проницательное, что заставило бы Нэйша измениться в лице. Другая часть орала о том, что этого вот прямо сейчас надо допросить. Третья взывала к осторожности.

— Арделл, — наконец породил из себя законник. — Думаю, мне стоит поговорить с… ней и остальными сотрудниками. Чтобы не возникло недоразумения по поводу господина Гроски.

— Вы хотите поговорить с каждым в питомнике? — справился Нэйш. — Дело может затянуться. Уна вас проводит, не так ли?

Из угла донесся панический всписк, и ученицу Аманды вихрем унесло по лестнице в целебню.

— Она немного застенчива, — невозмутимо продолжил Нэйш, перелистывая страницу. — Впрочем, Лайл и сам мог бы…

Я мысленно застонал, вообразив, как законник ходит за мной от вольера к вольеру с одной и той же новостью: «Да-да, мы тут поговорили, и я решил, что не имею претензий к господину Гроски, он и правда решил начать честную жизнь». Совсем не подозрительно, вот нисколечко.

— Донесу до них сам, — Наврать я точно сумею получше, чем законник, который чуть ли вслух не вопит Нэйшу: «У меня на тебя что-то есть, и я нарою еще больше». — Арделл оставляла какие-нибудь распоряжения?

Это уже Йолле. Девчонка, которая всё посмеивалась в кулачок, подскочила, выпучила глаза и затарахтела:

— Очень даже оставляла: сказала, надо опять воду у яприлей охладить, да посмотреть, как там ледник, он подтаял, да помочь вольерным с Кусакой — ну, если опять удерет, и еще с торговцами надо связаться, а остальное она тебе скажет сама, по мере надобности!

Осталось с видом полной покорности судьбе развести руками и показать Тербенно: мол, видишь, у нас тут своя катастрофа. Уваливал бы ты что ли в естественные места обитания. В Корпус Закона, например.

Законник отозвался брезгливым взглядом. И не удержался от многозначительности на прощание:

— Полагаю, мы с вами еще увидимся… господин Гроски… господин Нэйш.

Устранитель откликнулся тихим смешком. Я выдавил мятое: «Уже не сплю в предвкушении встречи».

Горевестник Сирил в углу пробудился и добавил крепкое, дружественное: «Отстой».

Йолла, прыснув в кулак и предложила:

— А давайте я вас, господин законник, до калитки провожу, стал быть. А то мало ли кто тут шатается.

Тербенно, кажись, даже слегка растаял от такого добросердечия. И очень зря.

Потому что Йолла, шагнув за ним на двор, просунула голову назад и выдала оглушительным шепотом:

— А то весной он чего-то тут шлялся, так забрел к серной козе в вольер и чуть не задохся.

Финальный аккорд был слишком прекрасен. Я даже как-то и позабыл, что остался в комнате с тем, за кем я обязался присматривать.

И не заметил сперва, что Нэйш теперь бережно поглаживает страницы, но смотрит не на них, а на меня.

— Удивительная способность заводить друзей, Лайл.

— А то. Куда ни приду — завожу повсюду. Ты б попробовал, может, начал бы что-нибудь делать как нормальные люди.

— Например?

— Моргать? — предположил я. — Это игра в кто кого пересмотрит? Пародия на василиска? Ты тренируешься каждый вечер перед зеркалом или…

Нэйш прикрыл глаза — так, будто сделал мне одолжение. Спрятал лезвие взгляда за длинными ресницами.

Легче не стало — потому что я знал, что оно там, это лезвие. Что глядит на меня.

— Что ты ему предложил?

— Законнику? Выяснял кой-какие дела по поводу одного старого дельца с контрабандой в Ракканте.

Нэйш вздохнул, как человек, который внезапно узнал о неприятном дельце на полчасика.

— Мне казалось, мы уже прошли это с тобой, Лайл. Договорились о том, что ты не будешь мне лгать. Честное слово, мне не хочется прибегать к… другим видам вопросов.

— Он спрашивал о питомнике, — выпалил я. — Хочет знать подноготную всех, кто здесь есть. Откуда вы тут взялись. Чем дышите. Не перерезаете ли глотки мирным прохожим по ночам.

«Клык» милостиво кивнул. Только вот холодный, нацеленный взгляд от моего лица так и не убрался. И мне показалось — я ощутил вопрос крысиной шкуркой. Раньше, чем услышал его.

— Он ведь расследует дело Вейгордского Душителя?

— Знаешь это дело?

Устранитель чуть пожал плечами. Провел длинным пальцем по резным узорам на боку Водной Чаши.

— Гризельду одно время интересовало это. Знаешь, все эти слухи об оборотне. Или огромной бестии наподобие волка. Так что я… можно сказать, любопытствовал.

Надо же, какое совпадение. Я опустился в полинялое кресло, подальше от «клыка», поближе к горевестнику в клетке.

— И что скажешь?

— У него интересный почерк. Довольно своеобразная манера пытать… и определённо, есть какая-то идея. Все эти демонстративные оставления тел при дорогах, людных местах…

— Мнит себя художником, как Тильвийский Отшельник?

— М-м-м, я бы так не сказал. Он не стремится придать телу определённую позу, не выбирает жертв по Печати или внешним параметрам, стремится только похищать молодых, не украшает тела.

— Стало быть, артист? Хочет, чтобы его заметили?

— Или оставляет кому-то подарки. Знаки. Или доказательства… словно итоги исследования, финальная точка. Объяснение кому-то того, что он сумел достичь.

— Достичь?

— Да, он вряд ли делает это просто для удовольствия. Удовольствие сопряжено со страстью, а он нетороплив и методичен. Пользуется разными средствами… на паре тел почти не было следов пыток, зато их держали в холоде. У кого-то повреждены Печати… из-за этого, кажется, одно время начали досматривать «пустых элементов». А с кем-то более грубо, да… Он словно ставит опыты, подбирая индивидуальный подход для каждого.

Или собирает коллекцию. В это можно было поверить на раз-два — глядя на задумчивую улыбочку местного устранителя. Который живописует методы Вейгордского Душителя, словно с книжки читает.

— И с чего бы ты, скажем, начал его поиски?

Нэйш слегка пожал плечами и вернулся к книжке.

— Мне незачем искать его, Лайл. И в любом случае — всегда случается одно и то же. Это как с людоедами, верно? Рано или поздно — зверь увлекается. Слишком верит в свою безнаказанность. И совершает ошибку. И тогда находится тот, кто быстрее его. Или умнее его. А финал… предсказуем.

Я хотел было порассуждать еще над философским вопросом: скольких девушек Душитель замучает, пока наступит его предсказуемый финал. Потом посмотрел на ухмылочку Нэйша и вымелся наружу.

Хотелось верить, что я порицаю его спиной.

Окунуться в гвалт и суету питомника было почти благом после того, что пришлось выслушать за утро. Особенно если учитывать настрой остальных членов «тела».

— Мантикоры печенка, да всем плевать! — выдала Мел, как только я открыл рот. — Пухлик, метнись, глянь, что со вчерашним грифоном!

Аманда издалека расточала таинственные улыбки, Арделл забросала распоряжениями, а в ответ на попытки помянуть Крысолова — замахала руками, пробормотала «Позже, позже всё» — и свалила на меня дополнительный визит ко вдове Олсен.

Уна пряталась, Лортен пил и весело буянил. Жизнь начинала возвращать себе краски, и даже внутренний грызун, вконец изоравшийся за утро, начал глядеть повеселее. И нашептывать, что, конечно, визит Крысолова — вещь неприятная, но… может, и не катастрофа, как там поглядеть. Вот и Фреза только похохатывает и подкидывает за обедом добавки. То есть, ясное дело, что они это так не оставят. И вечерком к тебе кто-то да заявится с задушевным разговором. Но кто у нас на душевных разговорах стаю игольчатников съел, я вас спрашиваю?!