– Привет, а где Виолетта? – интересуется Марина, наш тренер, когда я выхожу на лед.
– Задержалась на занятиях, – отвечаю я и сразу уезжаю разминаться.
Мы уже поставили обе программы, короткую и произвольную, и даже продемонстрировали их во время контрольных прокатов пару недель назад. Теперь необходимо не потерять текущую физическую форму и довести исполнение каждой программы до эталона, который позволит мне снова выиграть.
Растерянность, присущая мне в незнакомых и некомфортных условиях, исчезает, как только мои ноги оказываются в коньках. И пусть меня часто обвиняют в излишней самоуверенности и демонстративном высокомерии, я не могу бояться еще и здесь. У каждого человека должно быть место, где он сможет чувствовать себя хозяином ситуации и обладать хотя бы толикой власти над собственной жизнью. Я уже много лет не позволяю себе сомневаться, находясь на льду, и только благодаря этому еще ни разу не оступилась.
– Приветик, Эми, – здоровается подъехавшая ко мне Инга. – Летты еще нет?
Ее рыжие волосы собраны в низкий хвост, а выразительные скулы покрыты персиковыми румянами. Наши с ней отношения сложно назвать стабильными, но в последнее время она перестала вставать на дыбы, когда я подхожу к ней, чтобы дать совет. Надеюсь, между нами не перебежит очередная полудохлая крыса и не испортит только наладившееся общение.
– Привет, пока нет.
– А вы разве не вместе были в универе?
За что я одновременно люблю и не люблю Ингу, так это за ее любопытство и умение непринужденно развязать мне язык.
– Были, но я ушла пораньше.
– Вы мне обе нужны. – Загадочно улыбнувшись, она достает из кармана спортивной толстовки флаер. – Вот, держи.
– М-м-м, – задумчиво произношу я, рассматривая приглашение на тематическую вечеринку в коктейль-баре «Наши черничные ночи». – Хочешь, чтобы я пришла?
– Конечно. Ты только не отказывайся, не выслушав до конца, ладно? – тараторит она. – Во-первых, это не какая-то пьяная тусовка, поэтому тебе нечего бояться. Во-вторых, в их меню есть целый раздел безалкогольных коктейлей, и ты просто обязана их попробовать. Хотя бы потому, что я приложила руку к их созданию, рассказав владельцам, что именно предпочитают пить спортсмены вроде нас. В-третьих…
– Так-так, хватит, – останавливаю я ее, чуть не рассмеявшись. – Мне достаточно того, что ты хочешь меня там видеть, Инга. Так что можешь сворачивать свою агитационную кампанию.
– Я, конечно, рада твоему ответу, но немного обидно, что ты так быстро согласилась. У меня вообще-то была заготовлена речь из девяти пунктов…
– Что еще за речь? – интересуется появившаяся рядом Виолетта.
– О, привет, ты-то мне и нужна, – радостно говорит Инга, вручая ей пригласительный.
Они обе любительницы поболтать, так что, как только речь заходит о четвертом по счету пункту об уникальном интерьере бара, я уезжаю прочь.
Закончив с разминкой и приступив к отработке прыжков, я стараюсь сосредоточиться на тренировке, но вместо этого думаю о Тамазе. А точнее – о моей реакции на него. Когда он процитировал стихотворение о черном лебеде, у меня чуть волосы дыбом не встали от неожиданности. Я сталкиваюсь с мистическим бредом каждый раз, когда общаюсь с мамой. И, похоже, теперь мне и самой что-то начало мерещиться.
– Ты же пойдешь со мной на эту непонятную вечеринку? – спрашивает у меня Летта в конце тренировки.
– Да, сходим, – отвечаю я, тяжело дыша после проката произвольной программы.
– Слушай, Эми…
– Даже не начинай. Мне и без тебя тошно.
– Ты даже не знаешь, что я собиралась сказать, – недовольно фыркает она.
– Думаю, ты хочешь узнать, почему я сегодня слетела с катушек, – предполагаю я, сделав глоток воды из многоразовой прозрачной бутылки.
– А вот и не угадала. Я хотела спросить о Тамазе. Он отдал тебе тот листок?
– Да. Он выпал из моего скетчбука.
– Я хотела его забрать и вернуть тебе на тренировке, но он настоял, что сам отнесет. Странный он какой-то, если честно.
– Мне тоже так показалось, – соглашаюсь я, на самом деле не желая говорить об этом парне.
– Не удивительно, что он тебя напугал, – продолжает подруга. – У него такой взгляд… б-р-р-р! Больше мы с ним рядом сидеть не будем. Пусть наводит жуть в другом месте.
– Он не виноват, – вступаюсь я. – Я была напугана еще до встречи с ним. Это все мамины предсказания. Кажется, они сводят меня с ума, Ви.
– Не говори ерунды. Твоя мама… она просто болеет и не может это контролировать. А этот тип намеренно ведет себя как фрик. И я знаю, о чем ты думаешь, Эми.
– Да ну?
– Ага. – Приобняв меня за талию, она кладет голову мне на плечо. – Но я не позволю тебе забросить учебу из-за какого-то слизняка.
– Слизняка? – улыбаюсь я. – Он скорее черный скарабей.
– Скарабей? – смеется подруга. – Не знала, что ты разбираешься в насекомых.
– У мамы есть талисман с его изображением, но это долгая история.
– Других у тебя и не бывает. Так что скажешь насчет учебы? Я собираюсь заехать за тобой завтра ровно в восемь.
– Ладно, – киваю я, в глубине души надеясь, что не пожалею о своем решении.
– Супер! Подвезти тебя домой?
– Да, спасибо, Ви.
Как только мы оказываемся в машине, подруга предается размышлениям о выборе подходящего наряда для вечеринки в баре и о том, стоит ли позвать с собой Мишу – ее парня. Они встречаются со старшей школы и практически неразлучны. Я не подаю вида, но для меня, не имеющей даже минимального опыта в данном вопросе, разговоры об их отношениях превращаются в настоящую пытку.
– Посмотри в пригласительном, какая тема вечеринки, – просит Летта. – Я не обратила внимания.
– Сейчас.
Порывшись в сумке, я достаю прямоугольную и уже изрядно помявшуюся бумажку.
– «Ночь фэнтези и караоке», – читаю я вслух. – И что это значит?
– Можем нарядиться в двух очаровательных вампирш или русалок, – предлагает подруга. – У меня даже есть накладные клыки. И не спрашивай, зачем они мне понадобились.
– Я и не собиралась, потому что абсолютно точно не хочу этого знать.
– У меня с ними связана одна забавная история, но Миша против, чтобы я об этом распространялась. Хотя, если подумать…
– Чш-ш-ш! – шикаю я на нее. – Я не хочу ни в кого наряжаться. Можно мне прийти в обычной одежде?
– Так нельзя. – Она категорично мотает головой.
– Прям уж нельзя?
– Ага. Все будут осуждающе на тебя глазеть. Ты же не хочешь быть белой вороной?
– Ладно, – сдаюсь я. – Что-нибудь придумаю. До пятницы еще есть время.
– Если захочешь пройтись по магазинам, напиши. Съездим вместе.
– Хорошо, Ви.
Когда мы подъезжаем к нужному подъезду, подруга неожиданно берет меня за руку.
– Ты расскажешь маме про Тамаза? – тихо спрашивает она.
– Нет, иначе все станет только хуже. И ты не говори, если вдруг спросит.
– Конечно, я буду молчать. И все же… ты не хочешь узнать, почему она так за тебя боится?
– Потому что она нездорова, Ви. Нет у этого никакого другого логического объяснения.
– Пару лет назад сестра Миши прорабатывала кое-какую психологическую травму, – начинает Летта. – Я ничего ей не говорила, но спросила, насколько эффективна психотерапия и все такое.
– И что она сказала?
– Первое время ей было трудно открыться и заговорить начистоту. Но, как только она это сделала, терапия начала помогать. Может, твоя мама о чем-то умалчивает и поэтому нет никакого прогресса?
– Если даже врач не может ее разговорить, то мне нет даже смысла пытаться.
– Не знаю, Эми. Ее что-то сильно тревожит. И это длится всю твою жизнь, – рассуждает Ви. – Хотя бы попробуй что-нибудь узнать. Вдруг это поможет.
– А вдруг нет, и я наврежу ей своими расспросами?
– Тоже верно, – соглашается она, кивнув.
– Я разберусь. Как-нибудь… и когда-нибудь. До завтра!
Попрощавшись с подругой, я поднимаюсь в квартиру, надеясь, что мама не заметит перемен в моем настроении. Обычно она встречает меня у входной двери, но на этот раз ее нигде не видно.
