– Простите, что вмешиваюсь, – говорит Лилия, сделавшая шаг вперед, чтобы встать между нами. – Могу я узнать, о ком идет речь?

– Ох, Лили, это долгая история, – отвечает мама, качая головой.

– Не такая уж и долгая, – вмешиваюсь я. – Карты сказали, что мне грозит опасность. И поэтому я должна избегать любых контактов с каким-то несуществующим парнем с поцарапанным лицом из маминых снов.

– Несуществующим?! – негодует мама, но я даже рада, что смогла вывести ее на эмоции на глазах Лилии. Пусть знает, с кем имеет дело. – Ты же сама сказала, что прекратишь с ним общение!

– Мне пришлось так сказать, чтобы ты успокоилась.

– Не ври мне, Эмилия. Не ври.

Я знаю, что еще немного, и ее начнет трясти от страха и злости.

– Мне нужно идти, вернусь поздно, – говорю я и, повернувшись к Лилии, добавляю. – Спасибо, что согласились задержаться.

– Нет проблем, Эми, – отвечает она, с тревогой поглядывая на маму. – Только будьте на связи.

– Обязательно.

По дороге на тренировку я прокручиваю в голове собственные слова и понимаю, что перестала придерживаться стратегии, которую мне помог выработать один из маминых врачей.

«Не пытайтесь с ней спорить и доказывать свою правоту. Вы должны понять и принять тот факт, что она мыслит и видит все иначе. Любая конфронтация усугубит ее состояние, потому что каждое неверное слово, которое вы произносите, наносит непоправимый вред. Я рекомендую вам быть мягкой и осторожной в выражениях до тех пор, пока не будет поставлен точный диагноз и мы не начнем полноценную психотерапию».

Следуя его советам, я лишь иногда напоминала маме, что карты и сны могут ошибаться, но никогда не упрекала ее в болезни и тем более – в том, как сильно ее состояние влияет на меня саму. А сейчас все пошло прахом.

– Не хочу быть грубым, но ты совсем не сосредоточена, – говорит Лука после моего неудачного проката произвольной программы.

Он стал хореографом нашей группы совсем недавно, но за это время я успела привыкнуть к его присутствию на льду.

Когда мама услышала о Луке впервые, то буквально спятила и даже предложила мне перейти в другой тренерский штаб или вовсе завершить спортивную карьеру. Я не знала, смеяться мне или плакать от ужаса, в который она впадает при мысли, что рядом со мной окажется человек мужского пола. Не понимая, как ее успокоить, я сделала то, за что до сих пор не могу себя простить. Поэтому теперь, каждый раз видя Ингу, мое сердце предательски сжимается, готовое в любой момент разорваться от чувства вины.

В прошлом году во время летних сборов я застала Ингу с Лукой в раздевалке – раскрасневшихся и целующихся. Тогда он еще не был нашим хореографом и приехал на сборы в качестве действующего фигуриста-одиночника. Мы с Ингой в то время практически не общались, лишь иногда перебрасывались резкими комментариями да едкими замечаниями. Но это не имело никакого значения – я не собиралась выдавать ее тайну, потому что умела держать рот на замке.

Когда этим летом Лука появился на нашем тренировочном льду, Инга рассказала мне, что они уже давно не вместе, и поблагодарила за то, что я сохранила их секрет. Боюсь представить, как она отреагирует, когда узнает, что именно я – тот самый источник, который рассказал журналистам об их тайном романе.

С тех пор, как я решилась на эту пакость, Ингу и Луку постоянно фотографируют, пытаясь подловить в самый неожиданный момент. За последний месяц они дали несколько интервью, в каждом из которых называли себя хорошими друзьями. Но большинство все равно продолжало верить в посеянные мной слухи.

К моему счастью и сожалению одновременно, это помогло унять мамин страх. Узнав, что Лука положил глаз на кого-то другого, она перестала паниковать и видеть в нем угрозу. И сначала мне, как и ей, стало легче. Но потом… потом меня захлестнул жгучий стыд.

– Мне не нравится, как ты дергаешь плечами во время дорожки шагов, – говорит Лука, позволив мне немного передохнуть. – Это выглядит небрежно.

– Хочу пить.

– Сейчас привезу твою бутылку. А ты пока потренируйся держать осанку. Плечи должны быть расправлены. Ты же в образе черного лебедя как никак.

Теперь упоминание этой птицы неизбежно напоминает мне о Тамазе и птичке, которую он для меня сделал. Проснувшись сегодня утром, я взглянула на ее бумажные крылышки и улыбнулась.

– Ты мне так и не сказала, в каком костюме пойдешь на вечеринку, – заявляет появившаяся рядом Летта.

– Не мешай мне, я отрабатываю движение плечами, – отвечаю я, вскинув подбородок подобно гордому лебедю.

Издав невнятное полуфырканье и полурычанье, подруга закатывает глаза.

– У тебя отличные плечи, хоть и немного широковатые.

– Ну спасибо!

– Я думаю, тебе стоит пойти в образе Эльвиры – повелительницы тьмы.

– Издеваешься? – усмехаюсь я, вспомнив, как выглядит эта героиня.

– Нет. Я сделаю тебе начес и подведу черным карандашом глаза. Будет отлично, соглашайся.

– Виолетта, ты приземлила тройной аксель? – громко спрашивает вернувшийся Лука.

– В процессе. – Невинно улыбнувшись, она уезжает, быстро помахав мне на прощание. – Еще поговорим, Эльвира.

– Эльвира? – С вопрошающим взглядом на лице Лука протягивает мне многоразовую бутылку с водой.

– Долго объяснять. – Благодарно кивнув и сделав глоток, я оглядываюсь в поисках Инги. Похоже, она занята в баре, раз не появилась на тренировке.

– Это связано с сегодняшней вечеринкой в «Черничных ночах»?

– Э-э-э, – протягиваю я, растерявшись. – Ну да. А вы что, тоже придете?

– Собираюсь. Кто-то же должен за вами присмотреть.

Лука старше меня всего на четыре года, но мне все равно сложно представить его на тематической вечеринке в стиле фэнтези.

– Не переживай об этом, я постою где-нибудь в стороне, чтобы никого не смущать. Веселитесь на здоровье.

– А в каком образе вы придете? – любопытничаю я, разминая шею.

– Буду Маленьким принцем. Меня так Инга называет. – Видимо, осознав, что разоткровенничался, он быстро переводит тему. – Марина просила тебе передать, что пора определиться с костюмом для произвольной программы. Можно оставить платье с контрольных прокатов, доработать его или сшить новое. Что думаешь?

– Я… не знаю.

У меня есть десятки эскизов наряда черного лебедя, но, кажется, они так и останутся всего лишь набросками в скетчбуке.

– До первого этапа Гран-при еще есть время, – напоминает Лука. – Но не затягивай, если не хочешь решать все в последний момент.

– Конечно, я все понимаю.

– Хорошо. Итак, вернемся к твоим плечам…

Сразу после тренировки мы с Леттой заезжаем к ней домой, где нас уже ждет Миша.

– Новые очки? – спрашиваю я у него, когда он встречает нас в просторной гостиной.

– Ты, как всегда, внимательна к деталям, Эми, – улыбается он, коснувшись указательным пальцем черной оправы. – Как тренировка?

– Сегодня выяснилось, что мои плечи совсем не лебединые, если ты понимаешь, о чем я.

– Да, Господи, Боже мой! – восклицает Летта из соседней комнаты. – Успокойся уже!

– Мне нравится тундровый лебедь, хотя он самый маленький из всех видов, – рассказывает Миша, устроившись рядом со мной на диване.

– Как бы там ни было, я самый неказистый лебедь из всех, – заявляю я, все еще чувствуя досаду из-за слов Луки.

– Да забудь ты! – кричит подруга. – Лучше иди сюда, подумаем, во что тебя нарядить.

Она вовсе не шутила, когда сказала, что пойдет на вечеринку в образе вампирши. Не успеваю я ступить на порог ее комнаты, как замечаю лежащие на кровати длинную бархатную накидку черного цвета, красный корсет и готический чокер с большим рубином.

– Нравится? – спрашивает Ви, заметив мой обескураженный взгляд.

– Ты правда пойдешь в… этом?

– Ну да.

– А это не слишком?

– Я знала, что ты так скажешь, поэтому для тебя придумала кое-что другое. Вот, смотри.

Она протягивает мне длинное черное платье, пышная юбка которого сделана из фатина.