Большая ладонь легла на бедро девушки, слегка поглаживая. Смирнова опустила глаза вниз. Его прикосновение разлилось необычным чувством. От кончиков пальцев словно шли разряды тока.

— Ты перетрудилась сегодня утром. Вот она и болит, — Тимур не стал дожидаться ответа, продолжая говорить и поглаживать. Нога у Евы не болела, болела душа, — Не нужно было прыгать четверные. Будь аккуратна на прокате, но выложись на максимум. Договорились?

Он заглянул прямо в глаза Евы. Такие спокойно-голубые, как теплое море. А его глаза как лёд.

Глаза девушки забегали по лицу Панкратова, беспокойно пытаясь за что-то зацепиться. Она чувствовала какое-то необычайное желание прикоснуться к его щеке рукой. Ощутить эту гладкость, почувствовать текстуру его кожи. Или обнять его… Почувствовать ближе. Вдохнуть запах его кожи и парфюма.

Ева прикоснулась.

Глаза Тимура дрогнули. Он прикрыл их, подаваясь к ладони. В одно мгновение самый агрессивный лев превратился в маленького котенка, льнущего к ласке. Смирнова не верила. Погладила его щеку большим пальцем, положив ладонь полностью. А он такой… мягкий на ощупь. И плевать на все смотры. Она хотела быть тут, сейчас, в моменте. Наверное, всю жизнь. Ведь он рядом не как наставник и не как соперник. Как… друг?

— Ева, — он приоткрыл глаза, — нам пора идти.

— Хорошо, — девушка кивнула, но с места не сдвинулась.

«Так можно и вечность просидеть» подумал Панкратов, после вставая. Со вздохом, с сожалением и чувством холода на щеке, но вставая. Смирнова попыталась скрыть разочарование на лице, но, вероятно, получилось плохо.

«Идиот»

Это думал Тимур. Просто мимолетная мысль, которая полностью описывала всю ситуацию.

Они выдвинулись на лёд. И к моменту, когда они пришли, Паша уже докатывал свою программу. Судя по лицам всего тренерского штаба, вышло как-то не очень. Денис Русланович вовсе отвернулся и смотрел в стену. Но Пантелеев уже вышел на дорожку шагов и вращения в конце программы, поэтому увидеть причину недовольства тренеров не получится. Но хорошие друзья никогда не бросят в беде!

— Степ на флипе, недокрут в пол оборота на акселе и падение на тулупе, — Артём доложил так, словно смотрел увлекательный фильм, а ребята пока отходили. Ему еще попкорна в руках не хватало для того, чтобы слова звучали еще комичнее.

Сбоку от Артёма разминала стопы Прохорова. Она выходила первая из девушек и, пока катались парни, блистала около выхода на лёд в своем ослепительном золотом платье. Они бы отлично подошли друг другу с Тимуром. Но Панкратов знал, что выглядит все равно лучше.

Костюм Артёма был красно-черным, похожим на костюм с жилеткой и рубашку. Платье Ширяевой перешивали, поэтому пока Тимур не мог сказать ничего про неё. Зато мог сказать про девушку, подошедшую к нему.

— Привет, — она как-то неловко улыбнулась, поправляя копну кудрявых светлых волос. Панкратов не хотел этого разговора. Но прекрасно понимал, что придется, — Я рада тебя тут видеть.

Катя.

— Привет, — Тимур улыбнулся в ответ, — И я тебя тоже.

Разговаривать было как-то не о чем. Просто два фигуриста с одной фамилией. И одними родителями.

Тем временем на лёд выходил Артём. Выглядел на удивление уверенным и счастливым, полностью готовым к выполнению короткой программы. Оставалось только на это надеяться.

— Мама придет посмотреть, — Катя продолжила диалог. А как Тимур мечтал, что этого не будет… И продолжения, и мамы, — Не оплошай.

Брови поползли вверх. Это он не оплошай? Как он вообще может где-то накосячить, боже мой, он же Тимур Панкратов! Но комментировать он никак не стал. Кто знает, как сестренке промыли мозги за время общения с мамочкой. Сестра и так была восприимчива к информации, а эта женщина заставить верить во что угодно.

Артём начал короткую программу. Зазвучала музыка, он заученно начал делать движения. Нет, тут Тимур все-таки лучше. Его программы живее.

Тройной аксель.

Успешное приземление и Артём не сумел скрыть улыбки во все лицо. Да и незачем было, он действительно был доволен собой. И не важно, что там думает Тимур насчет него. Он не собирается списываться со счетов и все еще надеется на пьедестал на Олимпиаде. И на попадание в командник.

— Тима? — сестра напомнила о своем существовании.

— Да, конечно, — на автомате ответил Панкратов, уже совсем забыв, о чем они говорили.

Его мысли витали где-то между Беспаловым и прекрасной дамой в фиолетовом, тренирующей прыжки сбоку. Поберегла бы ногу… Но, с другой стороны, ей действительно нужна разминка.

Она никогда не жаловалась на боль за эти три дня. А ведь он даже не мог понять, когда они перебарщивают, а когда делают хорошо. Не мог знать, когда закончить занятие, не мог знать, когда её следует хотя бы немного пожалеть…

ПОЖАЛЕТЬ?!

Тимур?!

Четверной сальхов плюс двойной риттбергер.

Небольшая помарка на каскаде.

Как и помарка в репутации Тимура. Это что за желание проявить жалость к девочке. Еще эта сцена в раздевалке. Парень неожиданно обнаружил, что его сердце бьется быстрее обычного. Как после проката произвольной программы, когда он устает как последняя собака. В ушах буквально бьется пульс. Черт.

Четверной флип.

И коронный выезд.

Он ни разу не упал, прыжков больше не осталось, прыгать больше не нужно. Беспалов явный молодец. Как жаль, что после него Тимур, а сейчас он с таким сердцебиением… Как бы он совсем там не откинулся. Да-а-а уж, вот это тебя, Тимур, конечно, угораздило. А ведь она тебе нравится. Панкратов закрыл глаза, пытаясь отдышаться. Легкие словно сдавило, у него никак не получалось вздохнуть. Нет, так точно нельзя.

— Денис Русланович, — Тимур тронул тренера за плечо, — Поставьте меня четвертым. Мне нездоровится, волнуюсь. Я пойду отдышусь, у меня выдался очень нервный день.

Он понимал, что будет недовольство. Во-первых, он отвлек тренера от просмотра программы Артёма, во-вторых, «А что, на Олимпиаде будет не нервно?». Но, вопреки всем ожиданиям, Денис Русланович просто кивнул, передавая это тренерам дальше. Отлично.

Тимур рванул в раздевалку. За ним точно проследила куча удивленных глаз людей, знающих, что Панкратов будет следующим. Ева не на шутку перепугалась. Сначала он стоит весь бледный, зеленый, красный, а после идет к тренеру и вылетает из зала. Это точно все не к добру было…

Сначала Смирнова пыталась тренироваться. Не думать о Тимуре. Думать о том, что ей нужно показывать программу. Но без него?…

Нет. Девушка посмотрела на Ярослава, выезжающего на лёд. Артёмом остались довольны, парень также остался доволен. До Евы ещё куча времени, она просто быстро разберется, куда делся парень и все. Да и кто заметит её пропажу? Мало ли, куда она отошла. Так и решив, она юркнула в коридор.

Итак, Тимур Панкратов, где же ты можешь быть?…

Она застала его на улице. Вылетела туда в одной лишь кофте сборной, просто на секундочку. Заглянула сюда совершенно случайно, он ведь не мог быть на улице. А вот, мог. Стоял, облокотившись на стену и нервно курил сигареты. Вишневые, но все равно вонючие для Евы. Она слегка сморщилась. Да уж, хорошая, конечно, привычка для спортсмена мирового масштаба — курить сигареты.

— Что ты тут делаешь?! — неверный вопрос от Тимура, — Нет. Что ты тут делаешь в таком виде?! Быстро иди оденься! Ты же заболеешь!

— А ты тоже не особо одет, — язвительно прокомментировала она его расстегнутую куртку.

— Ева!

Девушка покачала головой, скрещивая руки на груди и оставаясь стоять. Её начал пробирать холод. Зима, все-таки. Минус двадцать четыре на улице.

Панкратов тяжело вздохнул. Ну что за противная девчонка? Сейчас её упорство наоборот, не вызывало уважение. Оно вызывало раздражение и желание убрать Еву в помещение. Но, вопреки всем мечтам, где он просто пихает её в двери, Тимур снял с себя куртку и накинул на девушку. Та, кажется, даже забыла как говорить от шока. Или от возмущения, что сам парень остался даже без кофты сборной.