Глава 3

Жизнь под микроскопом

Мы судим о себе по тому, чего мы способны добиться; другие сулят о нас по тому, чего мы добились. Генри Лонгфелло Генри Лонгфелло

Конкуренция самооценок

Признаем: нас, представителей старшего поколения, невыносимо раздражает сама необходимость уступать молодым повсеместно – от семейного круга до профессиональных высот. Мы должны деликатно относиться к их ценностям и авторитетам, а разве они щадят наши авторитеты и ценности? Они разве деликатничают с нами, когда вынуждают с ними конкурировать? Они учитывают наши проблемы в условиях экономической нестабильности — сейчас, когда наличие фиксированного оклада и приличной работы есть первейшее условие нашего выживания? Попробуйте в наше время сообщить нанимателю, что вам «слегка за сорок»! Реакция такая, будто там услышали «слегка за сто». Опытные, знающие профессионалы могут удержаться на своем месте, только вцепившись мертвой хваткой. Отпустил – пиши пропало. На твое место посадят мальчишку, прошедшего курсы какого–нибудь нейролингвистического программирования и ориентирующего моделирования, но притом неспособного отличить хорошего работника от вдохновенного враля.

Как будто молодость – само по себе уж такое достоинство, что им легко можно заменить профессионализм! А эта понимающе–наглая ухмылочка на лице молокососа, подсидевшего тебя на глазах у всего коллектива: вы, старичье, такой отстой, ваще! Поневоле войдешь в состояние из фильма «Старики–разбойники» и спланируешь опасную аферу и страшную месть – все ради поддержания и продления своей безвременно угасающей карьеры. Хотя подобные интриги тем и опасны, что нередко выводят на чистую воду не столько «объект», сколько «субъект» мести.

Если человек начинает нервничать, суетиться и злобиться от нападок младшего поколения – значит, он и сам не уверен в собственном «праве» на то самое «занимание кресла» и продолжение карьеры. А попробуй не занервничай – под таким–то прессингом! Особенно тяжело приходится тем, кто действительно любит свою работу, а не просто «дежурит» с девяти до пяти. Они–то и приносят свои стрессы с рабочего места прямиком в личную жизнь. И обрушиваются на собственных детей так, словно видят в них ту самую «вражину», узурпатора бесценной трудовой ставки. Это, согласитесь, не улучшает обстановку в семье и укрепляет взаимопонимание между поколениями. И не стоит пенять на финансовый аспект и на инстинкт самосохранения. Они, конечно, играют немалую роль, но не они одни.

Социальная конкуренция шире, чем примитивное выживание.

Неудивительно, что аналогичные проблемы грозят и представителям «противоположного полюса», чье место, казалось бы, занять попросту невозможно – то есть знаменитостям, создавшим собственную «нишу». Их тоже вытесняют молодые – весьма почтительно, с поклонами и реверансами, но вытесняют. Так что в классе успешных, состоятельных, известных людей – те же погремушки. Пусть знаменитостей несколько меньше, нежели рядового работника, тревожит финансовый аспект. Зато опасный «серфинг» на волне успеха и сам по себе вызывает целый букет неврозов, и, разумеется, отражается на взаимоотношениях с детьми. Несмотря на кажущуюся «беспроблемность» образа жизни обеспеченных и успешных людей, их преследуют специфические неприятности, о которых с охотой пишут все – журналисты, беллетристы, поэты, психологи, историки… Повторять за ними, пожалуй, нет нужды. Обратимся именно к проблеме социальной конкуренции с собственным ребенком.

Всем известен тот факт, что еще в школьные годы дети успешных родителей (не говоря уже о детях знаменитостей) отчетливо понимают: для них самореализация представляет большую проблему. С одной стороны, связи и знакомства родителей обеспечат учебу и карьеру где угодно. С другой стороны, отпрыск известного человека всеми воспринимается в лучшем случае как продолжатель, бледная копия своего замечательного родителя, а в худшем – как представитель «золотой молодежи», широко гуляющий на деньги отца и матери. Индивидуальность ребенка подвергается небывало жесткой оценке: ну–ка, ты гений или не гений? Чтобы заткнуть рты и добиться уважения, изволь уже в детстве доказать: ты сын/дочь своих родителей, а значит, ты их догонишь и перегонишь! В подобной обстановке подросток практически не имеет шанса на «личные перспективы», зато у него есть шанс получить стойкий страх перед жизнью – ну и, опять–таки, заработать букетик нервных хворей.

«Золотая молодежь», вероятно, оттого так и буйствует, что ее представителям сложнее отыскать себя в «завалах лжи» – следовательно, взрослеть ей тоже сложнее. «Инфанты», на которых молва старается возложить чрезмерную ответственно – в частности, «перекрыть» достижения своих прославленных родных – пытаются «отбиться» от всяческих навязанных им обязанностей и от всяческих подаренных им перспектив. Как если бы муравей из басни внезапно бросил бы свои неисполненные повинности, неучтенные запасы, неоконченные проповеди — и заскакал вместе со стрекозой в легкомысленной мазурке. Или хип–хопе. А потом поехал бы с ней на вечеринку, где напился и нанюхался до улета Валькирии. И в муравейник бы уже не вернулся, а стал джазменом в кабачке «Энтомо–хаус». Да, басни с моралью из этого уже не сделаешь. И потому, вероятно, любителям басен и моралей такой исход событий глубоко несимпатичен.

Некоторые дети знаменитостей храбрятся, стараясь повысить самооценку за счет понижения значимости родительских достижений. Другие впадают в депрессию, теряют надежду когда–нибудь сделать себе имя без присказки «это сын/дочь того самого». Третьи берут себе новое имя или новую профессию, чтобы не соперничать с собственным родителем. Четвертые… вот о четвертом варианте стоит поговорить особо. Когда ребенок сопротивляется натиску публики, это означает, что он отстаивает собственную личность и, возможно, не даст себя поглотить. А вот когда он покоряется всему, что с ним происходит – уже неважно, стрекоза он или муравей. «Плывя по течению», он рискует утонуть. И утопит его… родная семья.

Воспринимая своего отпрыска как часть себя, родители используют его именно как часть своего «Я»: решают свои задачи, занимаются своими делами, вдохновляются своими интересами и т.п. А ребенок должен во всем уподобиться папе/маме – и предоставить свою жизнь в полное распоряжение родни. Незачем повторять, что это вредит как развитию индивидуальности, так и самоощущению индивида.

Прежде чем решать за своего ребенка, следует предоставить решать ему.

И конечно же, в качестве оправдания авторитарного обращения выступают все те же финансовые соображения: если ты станешь искать работу самостоятельно, да к тому же по собственному вкусу, да с твоей–то наивностью — вообще неизвестно, что из этого выйдет. Ну и когда ты, спрашивается, встанешь на ноги? Давай я подыщу тебе место в моей компании (проекте, театре, институте) – пойдешь по моим стопам, мои люди тебе помогут, по крайней мере советом. Хотя далеко не все совпадают с папой/мамой в интересах и амбициях вплоть до мелких деталей. А если у ребенка оказываются собственные интересы, амбиции или хотя бы деловые стратегии, то между старшими и младшими неизбежно начинается обоюдное соревнование: взрослых детей с родителями, родителей со взрослыми детьми. У тебя идея насчет оптимизации производства? Зачем менять то, что и так работает неплохо? Хочешь сыграть эту роль? А не рано тебе? На вот мои исследования семьдесят… неважно какого года, защитись по ним. Не интересно? Ничего, ради научной степени надо потерпеть. После станет получше. И так – шаг за шагом – успешный и любящий родитель превращает своего ребенка… в марионетку.

К чему еще приведет вас «марафон успеха»? Ведь и в обычной семье родители нередко «всуе» поминают свои успехи: вот, я в твои годы уже то–то и се–то, а ты… И приукрашивают тоже нередко. Хочется получше выглядеть перед младшим поколением. Похвастаться хочется. И вообще самооценку, упавшую в результате каких–нибудь объективных событий, поднять до приемлемого уровня с помощью субъективного освещения «этапов большого пути»: я шел по жизни с высокой поднятой головой, полной великих идей! А если и упал когда, то лишь потому, что меня уронили! Из зависти!