Катя приподнялась на локте и повернула лицо в ту сторону, откуда свистели. От тальников, с кромки которых начинался пляж, по горячему песку торопливым шагом к ним приближался Вадик. Катя хорошо знала его. Он жил в большом городе Новосибирске, но каждое лето, хотя бы недели на две, приезжал на станцию к деду с бабкой, большой деревянный дом которых с зеленой железной крышей и раскидистой рябиной у окон стоял на самом краю поселка. Далекий Новосибирск казался загадочным и Катя мечтала хотя бы раз побывать в нем. Ей непременно хотелось, чтобы на вокзале ее встретил Вадик. Они бы пошли на главную улицу, где находится самый большой театр, изображение которого она видела на открытках, а потом Вадик пригласил ее к себе домой и они пили с ним чай с сахарным печеньем. По такому случаю Катя надела бы самое красивое платье.

Вадик дружил с Федей, они вместе ходили на рыбалку и нередко возвращались домой с хорошим уловом. По всей видимости, он шел искупаться и договориться о рыбалке. Катя посмотрела на него и снова расслабленно легла на песок. Федя, поздоровавшись с другом, сел.

Вадик подошел к Кате, остановился около ее головы и она сквозь прищуренные ресницы увидела его загорелые ноги, покрытые белыми волосками. Вадик перехватил ее взгляд и покачнулся, словно натолкнулся на невидимую стену. Он видел Катю много раз, но сегодня впервые за все время их знакомства от ее взгляда ему стало не по себе. Катины глаза показались ему странными, хотя, если бы спросили, в чем заключается эта странность, он не ответил. От всей Кати исходило необыкновенное обаяние, которого раньше не было или он его не замечал.

Вадик стал рассматривать Катю, будто увидел ее впервые. Ее тонкую чистую шею, стянутую узким голубым лифчиком грудь с двумя маленькими, четко обозначенными холмиками, длинные, стройные, словно выточенные умелым резцом, ноги. Но тут же почувствовал неловкость из-за своего любопытства и, чтобы избавиться от него, спросил, повернувшись к Феде: «Вода сильно мокрая?» И, рассмеявшись глупому вопросу, прыгнул в речку, словно старался побыстрее смыть охвативший его жар. За ним с криком, будто пытаясь поймать, прыгнул Федя.

Мальчишки, поднимая высокие брызги и весело крича, стали гоняться друг за другом. Выпрыгивая из воды почти до пояса, они снова уходили вглубь, пытаясь донырнуть до песчаного дна. Вытянув вперед руки, они усиленно работали ногами, но дна так и не доставали. Речка в этом месте была глубокой. На берег они выбрались изнемогая от усталости и тяжело дыша. Медленно передвигая ноги, Вадик подошел к Кате и упал около нее на песок. Несколько минут он лежал на животе, не шевелясь и не открывая глаз. Потом повернулся на бок и посмотрел на Катю. Раскинув руки, она лежала на спине, подставив себя жаркому солнцу. Ее глаза были закрыты. Вадик видел профиль, на котором выделялся красивый тонкий нос с розовыми, трепещущими при каждом вздохе ноздрями и длинные, слегка загнутые кверху ресницы.

Вадик видел много девичьих лиц и в школе, и на улице, но они никогда не привлекали его внимания. И Катино не привлекало тоже. Но сегодня ее лицо было особенным. Вадику показалось, что таких изящных ресниц, таких очаровательных чуть припухших губ он не видел ни разу в жизни. А когда Катя, не открывая глаз, провела по губам кончиком языка, словно слизывала оставшийся на них малиновый сок, Вадик еле сдержался, чтобы не потянуться к ним. Такими сочными и ароматными были ее губы.

От Кати пахло свежей водой и солнцем. Все вокруг было наполнено ее дыханием, запахом чистого и здорового девичьего тела. Чем больше вдыхал этот аромат Вадик, тем больше начинал волноваться. Он попытался унять себя, но не мог. Смотрел на Катю и помимо воли чувствовал, что голова начинает кружиться, а сердце бухать, как колокол.

Вадик прижал ладонь к груди, боясь, что эти удары услышит Катя. От этого прикосновения ему стало горячо, кровь хлынула к лицу. И все потому, что рядом было необыкновенное существо, которое могло сейчас делать с ним, что угодно. Для него было бы счастьем выполнить любое желание девушки. От одного вида Кати душу переполняла не знакомая раньше сладостная нежность. Катя казалась ему красивой, как божество.

Она почувствовала пристальный мальчишеский взгляд, открыла глаза и, плавно согнув в локте левую руку, повернулась на бок, лицом к Вадику. Он перехватил ее взгляд и его снова обдало жаром, а сердце бухало и бухало, готовое разорваться на части. Темные Катины глаза поглощали Вадика, растворяли волю. Он перестал ощущать себя. Во рту пересохло и, едва шевеля негнущимся, шершавым, словно рашпиль, языком, он шепотом выдавил:

— Катя, давай с тобой дружить?

Он сам не знал, почему вдруг ни с того, ни с сего произнес такие слова. Ведь они и без этого дружили. Вместе ходили на речку, вместе играли на улице. Но эти слова ошеломили Катю. Вадик увидел, как расширились ее зрачки и краска начала заливать загорелые бархатистые девичьи щеки. Катя оцепенела, а Вадик растерялся. Ему вдруг стало стыдно за свои чувства. Он готов был провалиться сквозь землю, и в то же время не мог оторвать взгляда от прекрасного Катиного лица, огромных, манящих неизведанной глубиной темных зрачков, от ее тонкой, необыкновенно изящной руки, находящейся всего в нескольких сантиметрах от его губ.

Катя тоже сгорала от стыда. Она понимала, что должна ответить Вадику, и ответила, если бы не ее немота. Вадик давно нравился ей. Нравилась его мужественная фигура с играющими под кожей мускулами, его широкое, чистое лицо, высокий лоб с непослушным, словно зализанным в одном месте вихром, золотистые, со светящимися искорками глаза. Особенно умилял ее белый пушок, пробивающийся над верхней губой. А волшебная, не произнесенная, а выдохнутая едва слышным шепотом фраза: «Катя, давай с тобой дружить?» обожгла, но еще больше смутила, поставила Катю в тупик.

«Что значит дружить?» — подумала она и отвернулась, почувствовав, что горло сжимают спазмы, а на глаза наворачиваются слезы. Катя вспомнила, как два года назад покупала в магазине спички. На витрине их не было и продавщица злилась, не понимая, чего хочет девочка. Катя долго чиркала двумя пальцами по ладони, показывая, что ей надо. Продавщица, вытаращив глаза, смотрела на нее, словно ящерица на насекомое, потом нетерпеливо дернув костлявым плечом, с которого, жужжа, слетела жирная муха, сказала:

— Иди домой, пусть родители напишут. Я тебя не понимаю.

Катя схватилась ладонью за горло и выбежала из магазина. Ее душила обида. Больше она не ходила за покупками.

Вадик, затаив дыхание, ждал, что ответит Катя. Она снова повернулась к нему. Ее глаза лихорадочно блестели, щеки из пунцовых стали чуть розоватыми, затем совсем побледнели, грудь от волнения ходила ходуном. В душе Кати бушевали два чувства. Она боялась снова ощутить себя девочкой у прилавка, за которым роль продавщицы будет исполнять Вадик. И в то же время уже давно призналась себе, что отчаянно, до последнего вздоха любит его. О вздохе она вычитала в какой-то книжке и это выражение ей безумно понравилось. Кате показалось, что только оно и выражает настоящую любовь.

Вадик вытянул шею, глупо моргнул, зажмуривая глаза, и снова спросил еле слышным шепотом:

— Ну?

От этого короткого «Ну?» Кате показалось, что она полетела в бездну. В груди появился холодок, от которого остановилось сердце. Она прикрыла глаза, перевернулась на живот и спрятала лицо в неожиданно вспотевших ладонях. Несколько мгновений Катя лежала неподвижно, затем оторвала лицо от ладоней, повернула голову к Вадику и, посмотрев на него, зажмурила глаза.

По движению Катиных век Вадик понял, что она ответила согласием, но как поступить дальше, не знал. Может, следовало взять ее за руку или обнять за плечо, но никакая сила не заставила бы его сейчас сделать это. Он не мог пересилить себя, не мог вот так сразу перешагнуть рубеж, который отделяет знакомство от близости. Да и Федя был рядом. А как решиться на первый жест сближения при свидетелях? Тут и без этого не знаешь, куда себя деть.