- Друг, - сухими губами произносит Лена. Одна против троих: не выстоять, не выдержать, молоденькая, такую уговорят, но мать уже бежит, торопится. Вытирает руки о передник. Отца дома нет, ох, как жалко, он бы сейчас всех взашей вытолкал. Потому позвонила Лёшке, пусть знают, что нет им больше здесь места!

- Здравствуй, сватья, - так же улыбается Екатерина Семеновна, завидев Галину.

- Здоровее видали, - отвечает та, подходя к дочери. – Лен, ты мне там нужна, - кивает на дом, стараясь увести.

- Не пустите что ли? – улыбка немного сползла с лица свекрови. Ехали, понимала прекрасно, во что выльется. Как узнала про дурь сына, накостыляла. А он и сам понял, как Светка ушла, что наделал. Недолго любовь длилась, длиною отпуска на море. Оказалось, что у Светки другой есть, побогаче, так он, как узнал, что она «замуж» за Никиту собралась, развестись решил. Вот Светка к нему под крыло быстро и упорхнула. А как мать мозги на место поставила, решил, что Ленку возвращать надо. Не верил, что разболтала все родителям. Видел, как следила за ним, думал, слабохарактерная, вернуть не составит труда, а тут уже какой-то жених нарисовался. Только не соперник он Никите, на вид старше, да еще и в коляске.

- Не о чем нам с вами говорить, - кидает ответ Галина.

- Галь, - пытается призвать ее к диалогу Екатерина Семеновна.

Отвернулась Лена с матерью к калитке, как вдруг слышат вскрик. Ахнула мать, повернулась. Налетел Лёшка, как коршун на зятя. По лицу мутузит так, что кровь в разные стороны хлещет.

- Убьешь! – кричит свекровь, бросаясь на выручку к сыну.

Кинулась и Лена брата оттаскивать, неровен час прибьет Никиту, только не мужа подлого жалко, брата родного. Упала картина, хряпнулась о землю, но не до того девушке.

- Лёша, Лёша, - кричит брату в ухо, а сама на руке повисла. И не знала, какая сила там спрятана, что ей не оттащить. Подбежала и мать, вот втроем и растащили дерущихся. Только Никита так ответить и не смог.

- Эдик, звони в полицию, - командует свекровь мужу, а тот спокойно смотрит на всех.

- Поехали, - командует он, усаживаясь обратно за руль.

- Эдик! – голосит жена, но он свое слово уже сказал. Отвезет в больницу, там осмотрят, и домой. Больше он краснеть за чужие поступки не будет, и так выставил себя посмешищем.

- Я же просила тебя, просила, - бьёт Галина в плечо Лёшку. – Не трогай ты его.

Вздымается грудь парня, глаза кровью налились. Остывает, смотри на врага, у которого вместо лица месиво.

- Я это так не оставлю, - помогает мать поднять Никите. – Слышите?

- Слышим-слышим, - сдувает Галина невидимую прядь с лица.

Смотрит Никита зло, и белки на окровавленном лице ярко видны. На светлом костюме темные брызги, проникают в ткань, такое не отстирать, надолго запомнит Никита поездку к родственникам.

- На калеку променяла, да? – кричит на всю улицу, и у Лены до боли сживается сердце.

Повернувшись, она видит все то же спокойное лицо Гриши. Не хотела, чтоб так вышло: чтоб из-за нее брат подрался, мать нервничала, человека оскорбили. Но так вышло, так произошло.

- Уходи! – вновь повернувшись к тому, с кем провела последние два года, сцепив зубы жестко говорит она, и это на нее абсолютно не похоже. Не видел жену такой раньше Никита. Всегда нежная, добрая, а сейчас взгляд дикий.

- Нужна ты, - оставляет муж за собой последнее слово, а мать охает вокруг него, причитает, молит скорей в больницу ехать.

- Этот ир0д ему голову пробил! – открыла дверь в машину и мужу кричит.

- Да замолчи уже! – не выдержал отец, заводя мотор. – Или садитесь, или без вас поеду. На всю деревню опозорили!

Упаковалась семья в автомобиль, хлопнули дверьми с такой силой, что на конце улицы слышно было, и тронулись.

- Правильно все ты сделала, - кричит из окна Люська. – И Лёха – мужик, уважаю, как ему приложил! – и хохочет заливисто.

- Да иди ты, - махнула на нее Галина, но не со зла, по-доброму.

Стоит Лена, как помоями облита, вся деревня теперь знает, какие страсти у них в семье творятся. Хотела по-тихому, думала, съездит в город, документы подаст - и свободная женщина. И зачем они только приехали? Повернулась на Гришу посмотреть, а калитка закрыта, нет его.

- В дом пошли, - гонит мать.

И тут только увидела Лена подарок свой на земле. Бросилась к нему, на колени опустилась. Пролегла почти посередине глубокая трещина, видно, углом упала и треснула. Опустила плечи девушка, поднимает картину, обидно и горько, сколько мастер труда вложил, а она не уберегла. О другом в тот момент думала, не отмотать все назад. Бросила взгляд на соседский дом, как теперь скажет, как в глаза посмотрит человеку. Это ж три недели трудов, а она в один миг все испортила.

- Поднимайся уже, - помогает мать. – А что это? – интересуется.

- Гриша сделал, - тихо отвечает Лена, а самой плакать хочется, выть. От стыда и обиды.

- Домой пойду, - говорит Лёшка, все еще сжимая кулаки, и, не дождавшись ответа, уходит.

Чайник свистел нещадно, часть воды успела выкипеть. Мать выключила плиту и села за стол, снимая платок с головы. Она всегда его повязывала, когда была на кухне, чтоб волосы ненароком в стряпню не упали.

- Ну и чего? – первой нарушила молчанье Галина. – Как дрыном по голове огрели, так выглядишь. А этому навалял, конечно, хорошо б и правда, чтоб в полицию не пошли, а то достанется Лёшке, - качала она головой.

- По делу дал, - насупилась Лена.

- Может и по делу, только нет закона такого кулаками махать. Налетел, как коршун, - поправляла она волосы. Стукнула калитка. - Отец идёт, - возвестила мать, накидывая платок на место. – Ты давай, стирай с лица скорбь, вот с таким лицом нас хоронить будешь, а сейчас нечего.

- Галя, - позвал отец с порога.

- Как там Захар? – поинтересовалась она.

- Плохой, - покачал головой Николай. Недавно брат слёг, только не отпускало, хуже лишь становилось, видно, век короткий написан.

- Ох-ох, - вздохнула жена.

- А пока меня дома не было, говорят, гости к вам приезжали.

- Да уехали уж, - хмыкнула Галина. – Не понравилось тут.

- А Лёшка где?

- Домой пошёл.

- А приходил зачем?

- С гостями поздороваться.

- Галя, - сжал кулаки отец. – Вот тебе смешно, а у них связи в городе. Посадят и всё.

- Чего уж о том говорить? – мать и сама понимает.

Лена неслышно проскользнула к себе в комнату, бережно поставила на кровать картину, и села напротив. Всё равно красивая, только непонятно: картина или сама Лена, ведь с нее же написана. Привстала и в окно смотрит, нет ли в соседском дворе кого. Пусто. Каково это такие слова слышать? Обязана во что бы то ни стало извиниться, ведь к ней приезжали, она в ответе за поведение человека. Вышла в зал, смотрит, неподалеку соседи собрались, произошедшее обсуждают, воздухом дышат, будто невзначай все на улицу в один момент вышли. И вот, кто поближе живёт, тот в подробностях описывает всё, как было, остальные слушают и головами кивают.

- Ты куда? – удивилась мать, когда Лена мимо них прошла. – Обедать садись.

- Я на минутку, - показывает девушка на двор.

- Опять к соседям? – понимает мать, и Лена смущается. – И чего ты там делаешь? Видела, как на тебя смотрит, зря ты парню сердце рвешь. Лето пройдет, в город уедешь, там опять с каким-нибудь студентом познакомишься, не дай Богу, конечно. Только теперь я так просто тебя замуж не отдам, нечего скакать, поживете сначала, а потом решите.

- Как смотрит? – хочется Лене подробностей. Она ж, как на него глаза поднимала, он сразу отворачивался.

- Как-как, вот так, - вылупила мать глаза. – Оторваться не может. Ты ж красивая, вся в меня! – смеётся.

- Мамочка, - обнимает Лена ее крепко. – Красивая ты, очень красивая.

- Да ладно, - машет рукой Галин, - знаю уж, где та красота. Под пудом пирогов.

- То-то они вкусные, - ухмыляется отец.

- Извиниться я хотела за слова Никиты, - говорит Лена.