На третьи сутки на границы в районе аэропорта «Орск» на горизонте показались первые машины, двигающиеся по направлению к границе. Машины объезжали заградительные сооружения, игнорировали таблички с предупреждением, продолжали приближаться к границе. Как только первый автомобиль пересёк минимально допустимую отметку по нему сразу же сработала автоматическая турель. Китайский внедорожник, не успев остановиться, тут же взорвался и, перевернувшись колёсами в верх, остался лежать на земле. Но других это не остановило и машины продолжили движение вперёд. Раздались очереди новых турелей, новые горящие куски железа образовались на дороге, а другие машины продолжили движение. Турели загрохотали заново, к ним присоединились несколько миномётных залпов. Груда горящего железа стала увеличиваться. Видя, что Россия не хочет принимать беженцев, поток машин остановился. Из машин стали вылезать люди, что-то кричали, махали руками и белыми тряпками. Со стороны границы ответа не было. Лишь только баннер с предупреждением развивался на ветру.

Голицын сидел за столом и читал поступавшие сообщения. На границе то тут, то там беженцы пытались прорваться, армия отбивала эти попытки, границы стали обрастать лагерями, в которых селились беженцы. Идти им было некуда, но и попасть в страну они не могли. Поэтому им оставалось только сидеть и ждать: или Россия откроет свои границы, или чума истребит их. Опасность вспышки чумы в таких лагерях прям у границ была велика, но и нанести удар по ним Голицын не собирался. Оставалось только ждать. Вот только чего?

Утро следующего дня. Солнце всё ещё пряталось в серых дождевых облаках, не желая дарить свет. Голицын уже был в своём кабинете, пил кофе и читал поступившую информацию от ведомств.

«Министерство обороны. За текущие сутки было осуществлено 13 попыток пересечения государственной границы группами различной численности, не превышающих 50 человек. Все попытки пресечены, потерь со стороны армии нет. В 01.35 часов текущих суток системой ПВО был зафиксирован, приближающийся с территории Польши тактический истребитель «Фантом». На вызов диспетчера ответа не было, в связи с чем было принято решение о недопущении пересечения государственной границы. Самолёт был сбит в 120 км. от границы. Обследование территории падения воздушного судна не проводилось. Число лиц, находящихся на бору не известно. Заразившихся среди военнослужащих нет».

«Министерство иностранных дел. По сообщению источников, оставшихся в зоне заражения, способов лечения чумы не получено. Количество заражённых варьируется от 60 до 70% в странах Европы и Северной Америки. По другим странам данных нет».

«Министерство по чрезвычайным ситуациям. В 23.15 часов по московскому времени спутником зафиксирован взрыв на АЭС Куданкулам в Индии. В настоящее время из-за сильного задымления района и пожаров оценить степень повреждения не представляется возможным, согласно полученным данным уровень радиации в данном районе превышает норму в 325 раз.

Фиксируется пожар на АЭС Чашма в Пакистане и АЭС имени адмирала Алваро Алберто. Не определено время, но подтверждено спутником прорывы водохранилищ в Африке: Кариба, Насер, Вольта, а также Ингури в Грузии, Итайпу на границе Бразилии и Парагвай, Эль-Кайон в Гондурасе, Сан-Рок в Филиппинах и Зимапан в Мексике.

Отмечается резкое снижение деятельности большинства АЭС, вплоть до автономной остановки станций, экстренный спуск воды на ГЭС, остановка фабрик и заводов, добычи нефти и газа»

Голицын пролистал отчёты минздрава и минэкономразвития – везде была одна и та же картина – мир перестал существовать таким какой он был. На данный момент Россия была ещё целой, но экономика страны была ограничена и фактически работала сама на себя, денежные средства в ближайшем будущем должны были обесцениться. Оставалось понять, как теперь должна будет существовать страна, как распределять ресурсы и выбирать стратегию развития.

Голицын вызвал по телефону к себе Молотова.

– Валентин Михайлович, – начал он, ровным и негромким голосом, – я просмотрел отчёты министерств и поручаю вам провести проверку нашей системы энергоснабжения, я имею в виду атомную энергетику, ГРЭС. Нужно проверить сможем ли мы дистанционно отключить их в случае эпидемии, чтобы не допустить техногенных катастроф. И сможем ли мы компенсировать эту энергию альтернативными источниками.

– Да, я дам поручения.

– И поручи ещё, чтобы проанализировали настроение в массах. И отдельно среди военных, несущих службу на границе.

Молотов кивнул, отодвинул стул и сел напротив Голицына.

– Наши источники сообщают о катастрофическом положении во всех странах мира. Есть мнение, что может произойти несанкционированный ядерный удар.

– По нам?

– В том числе.

– Почему?

– Злость, зависть, ненависть к нам. Кто их знает.

– Я дам приказ министру обороны, чтобы ПВО были на чеку. Вообще ожидаема такая реакция. Нас и раньше не особо любили, а в нынешней ситуации уж подавно.

5.

1 декабря. Снега в столице ещё не было, но холод и промозглый ветер хозяйничал во всю. Среди ночи в спальне Голицына раздался телефонный звонок. Рукой, нащупав телефон, президент нажал кнопку и поднёс аппарат к уху.

– Михаил Владимирович, – раздался в трубке голос министра здравоохранения, – по неподтверждённым данным у нас в Кяхте выявлен заболевший. По признакам чума. Но пока нет результатов анализов.

Сон как рукой сняло.

– Немедленно направляй туда группу «Первой волны», чтобы на месте установили все обстоятельства. Я дам распоряжение, чтобы местные власти выполняли все их требования.

Голицын положил телефон и сел на кровати. В голове была только одна мысль: «неужели началось». Спать уже не было желания. Быстро одевшись, он вышел из дома и поехал в Кремль.

Декабрь не задался, не успокаивал кофе, оставалось только ждать первой информации от группы. Группу «Первой волны» создали по совету министра здравоохранения, как только закрыли границы. В неё вошли лучшие вирусологи, медики, сотрудники эпидемиологического надзора, МЧС. По всей России создали похожие группы из наиболее подготовленных специалистов в этих областях, но всё же главная группа была основной, на кого можно было полностью положиться.

Время тянулось долго, даже очень. Первые сообщения появились только на следующий день, когда кончилась бессонная ночь на работе, опустела ни одна кружка кофе, выкурены были несколько сигар. И они не были ободряющими.

«Выездом в г. Кяхта р. Бурятии было установлено, что 01 декабря настоящего года в местное отделение ЦРБ обратился гр. Злобин А.В., вызов был осуществлён по каналу 03. Первоначально был поставлен диагноз – двухсторонняя долевая пневмония, под вопросом интерстициальная. Был доставлен в ЦРБ. Отмечены симптомы выраженной интоксикации, головные и мышечные боли, слабость, ознобы, рвота. Пациент жалуется на одышку, кашель с отхождением стекловидной прозрачной мокроты. Температура 39 градусов.

На момент прибытия специалистов «Первой волны» отмечено изменение характера мокроты. Она стала жидкой, кровянистой – розовой, пенистой. Подтверждена долевая плевропневмония. Объективно определяется гиперемия кожного покрова, одутловатость лица, инъекция сосудов склер, так называемые «глаза, налитые кровью». Язык густо обложен белым налётом.

На момент осмотра отмечается заторможенность нервных реакций: речь замедленная, невнятная, нарушена координация движений, повышена чувствительность к звуковым и световым раздражителям. развивается токсическая энцефалопатия.

На фоне резкого изменения состояния – сердечно-сосудистая недостаточность – пациент переведён в реанимацию.

Полученные результата анализа подтвердили наличие у пациента изменённой грамотрицательной палочки Yersinia pestis – возбудителя чумы.

Семья пациента помещена в боксы на карантин, установлен ближайший круг контактов (в том числе и медицинские работники, и работники ССМП) – все помещены на карантин, взяты анализы. Способ попадания возбудителя в организм пациента не установлен в настоящее время.