С того времени ко мне эта кличка и прилепилась.

– А как ваше настоящее имя? – спросил Александр.

Старуха строго посмотрела на него и сказала:

– Этого ты никогда не узнаешь. Зови меня, как я тебе сказала, – Кармен. Тем более, что в молодости я была очень похожа на известную цыганку. А теперь спать. Поздно уже!

– Схожу, прогуляюсь перед сном,– сказал Александр, надевая куртку…

Светила полная луна, отбрасывая от вековых деревьев огромные чёрные тени. От морозного воздуха нарзанными иголочками першило в горле. Вдали, внизу в распадке, послышалось похожее на собачье тявканье, а потом ему завторил и вой, который начался с низких нот и забирал всё выше и выше, спиралью вонзаясь в тёмное морозное небо. Непроизвольная дрожь прошла по телу Александра. И совсем стало страшно, когда в ответ далёкому волчьему вою раздался рядом, за спиной, леденящий вой, в который выливалась звериная то ли тоска, то ли злоба. Резко обернувшись, Александр увидел у огромного кедра воющего Лесуна. В свете луны серебрилась его чёрная шерсть, зелёными огнями горели обращённые к ночному светилу глаза.

Скрипнула дверь, и в тёмном проёме показалась Кармен.

– Лесун, успокойся! Пошёл спать!

Волк прервал свою полуночную мрачную песню и рысцой потрусил за избушку.

– Ты тоже иди спать,– сказала Кармен, закрывая дверь.

Немного постояв на морозе, чтобы успокоиться, Александр пошёл в избу.

Зайдя в домик, он увидел сидящую на топчане Кармен.

– Скажи, бабушка, а почему Лесун не уходит к волчьей стае?

Кармен, вдохнув, ответила:

– Как мне нельзя появляться среди людей, так и ему нельзя идти к волкам. Порвут они его. Мы с ним оба изгои. Вижу, тебе не терпится узнать о нём. Всё равно не уснём, так слушай:

– Лесуна, как и тебя, тоже принёс ко мне Герасим. Как я его поняла, он спас его от разъярённых волков, убив при этом трёх здоровых волчар. Ещё бы чуть-чуть – и они Лесуна полностью разорвали бы, а потом сожрали. Что-то волки между собой не поделили. Возможно, это была борьба за лидерство со старым вожаком или за самку, а может быть, что-то другое. Я его еле выходила. И сейчас он мне будет верен до издыхания. Да и за Герасима он свою шкуру не пожалеет. Ну, а теперь спать!..

Проснувшись утром, Александр услышал, как избушку сотрясают порывы ветра, скрипит и стонет лес, а единственное окошко, похоже, было занесено снегом. Очаг уже был растоплен, и Кармен что-то на нем стряпала. Почувствовав, что постоялец не спит, она произнесла:

– Пуржит. Значит, весна не за горами. Весной и летом здесь хорошо. Каждый кустик и каждая поляночка кормят. Черники, брусники, малины, морошки море здесь. А грибов сколько! И рыбой богаты здешние реки да озёра. В былые времена, когда были здоровье и сила, ходили мы втроём на зимнюю рыбалку. Вот и ты тоже, когда окрепнешь, можешь сходить с Герасимом на озеро. Он тебе покажет.

– Кстати, а где он сейчас? – спросил Александр.

Кармен, усмехнувшись, ответила:

– У него свои дела. Да и не любит он тесной избушки. Если Герасим понадобится, пошлю за ним Лесуна. Этот всегда поблизости. Ладно! Соловья баснями не кормят. Садись за стол, будем кушать…

Завтрак, как обед и ужин, состоял всё из той же мясной, с сушёными грибами, похлёбки, но она, приправленная разными травяными специями, не приедалась. Ароматный чай, заваренный на лесном разнотравье, с листьями брусничника и других лесных даров, подслащённый диким мёдом, нисколько не уступал заграничным экзотам. Дополняли местное меню мочёные клюква и брусника. Не хватало только хлеба. Как зеницу ока берегла Кармен скудный мешочек с семенами ржи и ячменя. Смотрела, чтобы, упаси Бог, его содержимое «не попортили» мыши, постоянно сетуя на плохой урожай прошлого лета.

… Пуржило с неделю. За это время обитатели избушки наружу практически не выходили. Пару раз вместе с ними ночевал Лесун. Соседство лесного хищника несколько тревожило Александра, но вскоре он к нему привык. Особенно радостно встретили Кармен с Александром утреннее солнце. С трудом отворив заснеженную дверь, Александр протиснулся наружу. За ним вышла и старуха. Еловые лапы чуть не до земли прогнулись под тяжестью снежных шапок. До неузнаваемости из-за снежных сугробов изменился знакомый пейзаж. За четыре проведённые здесь месяца Александр окончательно поправился. Правда, сломанная нога чуть побаливала, но он уже мог обходиться без палки, даже пробовал ходить за водой. Взяв ведро, бывшее когда-то медным котлом, пошёл он и в этот раз, проваливаясь в глубоком снегу, вниз к речке. С трудом отыскав нужное место, Александр разгрёб снег, пробил замёрзшую лунку и набрал воды с осколками льда. Обратный путь был труднее. Наблюдавшая за ним Кармен сказала:

– Слава Богу, поправился! Можно и на рыбалку отправляться. Сейчас, после обильного снега, на отдельных озёрах начнёт задыхаться рыба. Вот за ней и отправитесь втроём. Герасим знает, куда идти. Завтра и пойдёте…

Наутро во время завтрака Александр услышал за стенами избушки тяжёлые шаги и повизгивание.

– Ну, заходите, бродяги, – промолвила Кармен.

В распахнувшуюся дверь проскользнул волк, а за ним протиснулся и Герасим, внося за собой морозный запах тайги и зверя. Он привычно уселся на шкуру в углу и осмысленно оглядел присутствующих людей, а волк растянулся у дверей. Кармен вытащила из чугуна огромный кусок мяса и протянула Герасиму.

– На, поешь варёного, а то совсем отвыкнешь.

Кусок поменьше положила и перед волком:

– И ты подкрепись.

Закончив трапезу, все вышли из избушки. Кармен, обращаясь к Герасиму, промолвила:

– Пойдёте за рыбой на озеро, вон за ту балку. И он с вами пойдёт, − и показала рукой на Александра.

Герасим, издав какой-то гортанный звук, утвердительно кивнул головой и взял из рук Кармен огромную пешню.

– Вот тебе и сачок, – сказала Александру Кармен, достав его из-под снега с обратной стороны избушки.

А затем она достала из-под крыши лыжи и вручила их Александру со словами:

– На них тебе легче будет добраться до озера.

Сачок представлял собой натянутую на деревянное кольцо с длинной палкой сетку из сплетённых ремешков, а лыжами были две тонкие доски с загнутыми концами, отщепленные от елового ствола и подбитые для лучшего скольжения калусом – шкурой, снятой с лосиных ног. Несмотря на свою неуклюжесть, такие лыжи всегда хорошо скользят по снежному насту.

Потом Кармен вернулась в избушку и вынесла котомку, которую протянула Александру:

– А это тебе, когда проголодаешься. Эти же сырой рыбки поедят.

Герасиму она дала большой пустой мешок:

– Возьми, улов сюда сложишь. И пешню не забудь.

Тот добродушно проворчал и в улыбке показал большие белые зубы с выступающими клыками.

Александр, бывший когда-то хорошим лыжником, легко бежал за быстро шагающим впереди Герасимом, который, несмотря на огромный вес, редко когда проламывал снежный наст, оставляя за собой большие странные босые следы. Чёрная с сединой шерсть его переливалась и играла на по-весеннему ярком солнце. Лесун огромными прыжками то обгонял, то возвращался к своим спутникам. Во время одного из обгонов он внезапно остановился, зарычал, шерсть его встала дыбом, а он стал что-то обнюхивать. Согнувшись, Герасим тоже начал, ворча, нюхать землю. Подбежавший Александр увидел, что его попутчики обнюхивают огромные медвежьи следы. С минуту поворчав, как бы посоветовавшись, лесные братья продолжили путь. За ними в тревоге побежал Александр, ясно осознавая, что без ружья встреча с медведем-шатуном – верная смерть.

Ну вот, наконец, и небольшое, окружённое с трёх сторон лесом, озеро, которое угадывалось по верхушкам выступающего из глубокого снега камыша. Его друзья, ничуть не устав, хоть прошли довольно внушительный путь, сразу принялись за работу: начали разгребать снег до самого льда. Им, обученным в своё время Кармен, это было не впервой. Александр, порядком уставший, да и нога разболелась, присел отдохнуть.

Когда была расчищена площадка, Герасим, взяв пешню, могучими ударами начал колоть лёд. От звонких отголосков с ближайших деревьев посыпался снег, а через некоторое время, благодаря стараниям Герасима, появилась довольно большая полынья. Взяв сачок, Александр очистил от ледяных сколов воду. Рыба почему-то не появлялась…