С тех пор Хастад перестал улыбаться. Несколько лет он вообще не разговаривал, чем очень беспокоил Ашсаху, свою старшую сестру.

Жизнь потекла дальше, маленький мальчик вырос и нашёл себе человеческую женщину. Теперь Хола заняла центральное место в судьбе великана, вся его вселенная крутилась вокруг неё. Но прошлое, как Хастад ни пытался его забыть, прочно отпечаталось в памяти.

***

Хастад вернулся в реальность и посмотрел на Холу. Нет, ничего он ей не скажет.

– Хола… – вздохнул великан. – Не сегодня.

– Надеюсь, ты не скрываешь от меня историю о своей кровожадности?

– Нет. Я был маленький. Не хочу говорить.

– Извини, – Оля снова погладила его по голове. – Зато теперь у тебя есть вещи, о которых приятно будет вспоминать.

– М-м-м… – Хастад закрыл глаза от удовольствия.

Так Оля узнала, что Хастад обожает массаж. Да не просто обожает, а впадает от него в дикий экстаз. Когда Олины пальцы щипали и царапали его спину, великан поскуливал от удовольствия и подёргивал ногой, почему-то только правой.

Причуды своего больше чем друга Оля находила забавными. Хастад выглядел каким-то совсем уж домашним, не боялся быть смешным и сам был не прочь посмеяться над собственной неуклюжестью.

Хастад стал для неё личным джинном, отдушиной и просто воплощением всего самого приятного в этой жизни. Оля и не знала, что ей может быть так легко и комфортно с кем-то.

После выздоровления Хастад перестал ходить за Олей по пятам. Он мог думать только о том, что хочет её. В штанах становилось тесно, сердце гулкими мощными толчками колотилось в груди. Еда и занятия с книгами спасали ненадолго, вожделение возвращалось и нарастало с каждым днём.

Её голос, её непослушные вьющиеся локоны, её тонкие, но очень-очень красивые розовые губы… Ох. Как на неё смотреть и оставаться спокойным? В мозгу переклинивает и забываются даже слова из родного языка.

Но нельзя. Нельзя пугать Холу своим видом.

***

Сонный Хастад потянулся, упёршись ногами в одну стену комнаты, а ладонями – в другую. Всё-таки он был не по-человечески огромен. Сие действо сопровождалось похрустыванием косточек и сухожилий.

– Ну Хаста-а-ад… – пожаловалась Оля. – Твои потягушки и покойника разбудят.

Он где-то там, на полу, повернулся спиной к дивану и сделал вид, что всё ещё спит.

– Ой, да ладно, ты не умеешь притворяться.

Она хотела было подкрасться и прыгнуть на него сверху, но он успел выставить вперёд руки и не дал Оле приблизиться.

– Нет, Хола! – едва ли не взмолился он и тут же исчез. Как оказалось, в ванную.

– И что это такое было? – крикнула вдогонку она.

Но ответа не последовало. Хотя и без слов было понятно, что дело в физиологии: молодому великану нужна женщина, и не какая-нибудь, а вполне конкретная.

Из ванной донеслось недовольное фырканье, видимо, Хастад ругал сам себя.

Оля переместилась на кухню и прождала великана полчаса, а тот вышел, сказал, что сегодня у него дела где-то там, далеко, оделся и испарился.

Оля расстроилась едва ли не до слёз.

«Вот и лечи после этого неблагодарных!» – в сердцах подумала она. На самом деле было ясно, что всё не так, что Хастад не в силах совладать с влечением к женщине, которую ему нельзя желать. Хастад был безмерно благодарен Оле за спасение, за заботу, и отвечал ещё большей взаимностью.

Оля ревниво подумала, что Хастад отправился искать кого-то, чтобы утолить сексуальный голод, так сказать, снять напряжение. От этой мысли в её душе поднялось такое возмущение, что она зарычала, совсем по-звериному, злобно, угрожающе. Она привыкла считать великана своим и ничьим больше.

Потом, здраво поразмыслив, Оля пришла к выводу, что великан – это не домашний питомец, а разумное существо, свободное, но не подходящее ей в качестве мужчины.

Её вполне устраивало, что великан готовит еду и занимается прочими бытовыми делами. Она считала его довольно милым и уже не приходила в ужас при его появлении. С такой внешностью он легко мог стать безжалостным убийцей, а он… печёт по вечерам на кухне пироги.

Жаль было бы отпускать его. Но если уж он решил отдалиться, то как тут удержишь?

О великаньей природе Оля ничего не знала, но ощущала, что с появлением иномирного жильца её жизнь стала полнее.

***

– Ты будешь смотреть со мной фильм? – крикнула Оля. Она с утра не видела Хастада, но знала, что он прячется где-то неподалёку.

Хастад появился в комнате с планшетом в руках, чтобы Оля не подумала, что он нарочно избегает её.

– Сядь рядом, – попросила она.

Он сел, но повернулся к ней спиной.

– В чём дело? Если не хочешь больше здесь жить, тебя никто не держит.

– Нет. Хастад не может быть близко.

– Это ещё почему?

Он рыкнул, не желая отвечать или, может, не зная, как сформулировать чёткий ответ.

Оля сама подобралась ближе и внимательно посмотрела на него. Хастад прикрыл планшетом область паха и весь напрягся.

– Ты совсем идиот? – побагровела от возмущения Оля, когда поняла, в чём дело. – Даже думать об этом не смей! Проваливай! Видеть тебя не хочу! – она вернулась на своё прежнее место и включила фильм.

Когда фильм начался, Хастад уже испарился.

***

Первые пятнадцать минут Оля негодовала про себя: «Это ж какая наглость – хотеть трахнуть меня!» Но вскоре поняла, что слово «наглость» здесь неуместно, да и Хастад вовсе не домогался её. Великан сам стеснялся своих проявлений.

Оля не запомнила сюжета фильма, но по его окончании сильно жалела, что погорячилась. Она представила, что великан вдруг исчезнет навсегда, а ведь она успела привязаться к нему…

– Хастад? – окликнула она, но никто не отозвался.

«Зря я погорячилась…» – расстроилась она. В носу появилось противное щекотание – предвестник слёз.

Оля чертыхнулась и уткнулась лицом в собственные колени. В её голове роились мысли, что нельзя привязываться к существу, от которого можно ожидать чего угодно, что их общение не может вечно оставаться дружеским, и что влечение к ней Хастада опасно для неё. Ей казалось, что никогда в жизни она так не нервничала.

Засыпала она на мокрой от слёз подушке, внутренне злорадствуя над собственной наивностью.

Хастад сидел на кухне и ждал, пока Оля уснёт. По её дыханию он слышал, что она чем-то расстроена, и думал, что это по его вине. Так он просидел, по меньшей мере, три часа, и только когда Олино дыхание выровнялось и стало медленным, тихонько устроился на полу рядом со спящей девушкой.

Он с волнением наблюдал, как Оля ворочается во сне, а когда из-под одеяла случайно показывалась её голая нога или бедро, Хастад снова чувствовал, что его штаны вот-вот лопнут по швам.

Ночью Оля проснулась и обнаружила великана, спящего сидя возле дивана.

– Эй! – позвала она.

Хастад встрепенулся и исчез.

– Нет! Не уходи!

Он тут же появился снова.

– Хола больше не злится?

– Я не должна была злиться на тебя, – Оля взяла великана за руку. – Просто тебе нужна женщина.

– Хола – моя женщина, – нахмурил брови он.

– Хастад, я человек, а ты великан, – в который раз повторила она. – Я тебе не подхожу. Мы можем быть только друзьями.

– Мне не нужна другая женщина. Ты – моя женщина, – упрямо повторил он.

– С тобой просто бесполезно разговаривать! – снова разозлилась Оля. – Временами ты меня адски бесишь!

– Что такое «адски»?

– Это значит, очень сильно.

– Понятно.

– Почему ты спишь сидя?

– Я на тебя смотрел, – бесхитростно ответил он.

– Зачем?

– Я хочу на тебя смотреть.

Если бы он сказал, какая она красивая, Оля снова прогнала бы его. Ей не нравилось, когда о ней судили по внешности. Она сама не понимала эту странность: когда в юности её обзывали каланчой, это воспринималось ею, как ерунда, но стоило кому-то восхититься её красотой, кровь в жилах вскипала от негодования. Оля не считала себя красавицей и комплименты казались ей неискренними.