– Лучше двери подопри! – Вениамин что было сил работал пилой. Оставалось уже совсем немного. Но Санди, что называется, вожжа попала под хвост.

– Пусть идут! Сейчас я им – сейчас они узнают!..

Хрусты, скрипы, скрежеты и всё прочее вдруг разом стихло. Замерло, словно прислушиваясь к словам молодой чародейки.

– В-вен? Т-ты долго ещё?

Отчего-то эта тишина казалась более, чем красноречивой.

– Сейчас. – Железо готово было вот-вот поддаться.

– Ско…

Дверь с грохотом распахнулась, едва не сорвавшись с петель; подпиравший её брус обратился в облако опилок и древесной пыли, словно в единый миг источенный жуками-древоточцами; ворвались клубы плотного желтоватого дыма. Отлетел запор и на железной дверце в стене, и оттуда тоже ударила плотная струя коричневато-жёлтых клубов.

Алисанда взвизгнула. С рук её сорвался огнешар, канувший, словно камень, в плавающих плотных завесах. Дым взволновался, словно вода, однако тотчас же и сомкнулся, проглотив комок пламени бесследно, точно морская гладь – камень.

Жёлто-коричневые клубы поползли вперёд, неспешно, но и неотвратимо. Вновь раздалось шур-шур-шур со всех сторон, и цок-цок-цок коготков по доскам пола; и жадный, алчный, голодный шёпот, в котором, однако, было не различить ни одного слова.

Вениамин, зарычав, рванул прут, и старое железо поддалось.

– Санди! В окно!..

Она не заставила просить себя дважды.

Фасад и карнизы здесь украшали многочисленные головы рогатых горгулий, было куда встать. Алисанда ловко, словно ящерка, взлетела на край крыши, накинула петлю на каминную трубу, закрепилась, протянула руку нагруженному Вениамину, так и не бросившему их книжную добычу.

– Бежим!

Что бы ни крылось в желтоватом плотном дыму, за ними оно не последовало. Тяжело дыша, Алисанда и Вениамин добрались до башенной стены, по которой им предстояло спускаться.

– Понимаю Капитул, – просипела Санди. – Такое они просто обязаны были замуровать.

Вениамин молча кивнул, глядя на роковое окно. Проклятье, рамы не закрыты, в глаза бросается… хорошо ещё, дым наружу не валит.

Алисанда тоже это заметила.

– Как ты думаешь… это не хочет? Или не может?..

– Не может, – как можно твёрже заявил Вениамин. – Иначе бы уже выбрался.

– Ну и наследили ж мы, – сквозь зубы выдохнула Санди. – Придётся возвращаться, окно хотя бы закрыть, да и прут на место приляпать, хоть глиной.

– Приляпаем. – Вениамин знал, что возвращаться придётся. Они впервые наткнулись на кабинеты некромагии, и как он мог оставить такое без внимания? Но Санди сейчас надо было слышать от него только уверенность и ничего больше.

– Что-то не нравится мне всё это, – пожаловалась она, вновь надевая плотные перчатки для спуска. – Пока лазали по обычным классам, кому какое дело? А вот это… – Санди поёжилась. – Некромагия – не комар чихнул. Дело серьёзное. Вен, а ты сможешь сам всё сделать? Внутрь не забирайся, просто раму закрой и решётку заделай. А то мне стра-а-ашно…

– Страшно? Тебе, храброй Алисанде? – он постарался усмехнуться, обратить всё в шутку. Испугать его подругу – это действительно надо было очень постараться.

– А тебе будто нет, – губы у Санди задрожали, скривились. – Что там бродит, а, Вен? Как оно там живёт?..

– Ты уже спрашивала. Откуда ж мне знать? Погоди, вернёмся сюда, подумаем…

– Вернёмся? – ужаснулась Алисанда, и страх этот был неподдельным. – Не-ет, ни за какие коврижки. Ты что, не видел, как он мой огнешар слопал?

Вениамин помнил.

– Заделаем решётку, и ну их всех! – Санди мало-помалу обретала уверенность. – На три полёта стрелы не приблизимся. Ни я, ни ты.

– Это ж мне решётку заделывать, правильно?

– Ну не мне же! – возмутилась Алисанда, берясь за верёвку. – Всё бы тебе спорить со мной!

Вениамин пожал плечами и на самом деле спорить не стал.

Спустились они без особых приключений, правда, оставив вбитыми почти все костыли – Алисанда, против обыкновения, решила забыть об осторожности.

Он вернулся уже на следующую ночь. Вернулся, рискуя лабораторными и целым коллоквиумом, к коему совершенно не готовился. Конечно, Алисанда права, и оставлять такие следы никуда не годится, но…

Вениамин дал все мыслимые и немыслимые клятвы, что он, конечно же, никогда и ни за что не полезет внутрь. Что он быстро и по-тихому приделает на место выпиленные из решётки железные прутья и сразу же вернётся. Что он ни в коем случае – что он даже и не подумает – что он, что он, что он будет благоразумным и быстро вернётся обратно к ней.

По знакомой тропе Вен поднимался куда быстрее, чем в первый раз, да и костыли пока оставались на месте. Заря ещё не успела вступить в свои права, а Вениамин уже распластался на отвесном скате черепичной крыши заброшенного «аппендикса».

Здесь ничего не изменилось. Никакие чудовища никуда не выползли, никто не поджидал его в засаде, и вообще обо всём случившемся напоминали лишь выпиленные прутья решётки.

Вставить их на место, закрепить, замазать – и сразу назад. Потому что кто, кроме них с Санди, полезет сюда что-то проверять?

Простое – относительно простое – дело.

Но, конечно же, Вениамин не собирался оставлять странные аудитории, включая «анатомичку», просто так. Кто бы здесь ни обитал, он так и не смог ничего с ними сделать. Стучал, шуршал, скрежетал, хлопал дверьми, напустил дыму, но так и не напал.

Вениамину хотелось думать, что от страха.

Вот и заветное окно, самое первое, куда они влезли с Алисандой. «Анатомичка».

Она оставалась, как и была. Ничего не изменилось. Их с Алисандой следы на пыльном полу. Замок с перепиленной дужкой, отодвинутый запорный прут. Книги, инкунабулы, фолианты. Ближе к окнам – целые ряды, стеклянные вместилища странных, пугающих артефактов. Заспиртованные головы, части туловищ, внутренние органы, уродливые, неприятные даже на вид, неестественные. Деформированные конечности, некогда человеческие.

Ступни, что могли принадлежать великанам, кисти рук с длинными пальцами о четырёх фалангах каждый, с загибающимися вытянутыми ногтями – паноптикум, какая-то кунсткамера.

Вениамин какое-то время неподвижно сидел на краю окна, вслушиваясь и всматриваясь в полутьму. Про данные Алисанде обещания он и не вспомнил – да и как о них вспоминать, если некромагия, таинственная и загадочная, запретная и завораживающе-мрачная – вот она, совсем рядом, стоит только руку протянуть.

Конечно, с другой стороны, легко сказать – «стоит только руку протянуть».

Вениамин коснулся надвинутой на лоб повязки. Засветился белый кристалл в ней, от мраморного стола пролегли длинные глубокие тени.

Пусто, мёртво, тихо.

Вен оставил принесённые с собой материалы для заделки решёток на подоконнике; осторожно соскользнул на пол.

Сейчас он быстро и по-тихому проверит книжные полки и уберётся отсюда. Решётку, конечно, заделает. Что бы ни случилось тут вчера (а он по-прежнему понятия не имел, что значило всё увиденное ими с Алисандой) – задерживаться и шарить по другим аудиториям Вен отнюдь не собирался. Огнешар Санди, бесследно канувший и, похоже, попросту угасший в плотном желтоватом дыму – хватило бы уже и этого, чтобы вообще никогда здесь не появляться.

Но некромагию он бросить просто не мог.

Сердце у него колотилось, сильно и неприятно. Раньше такого не случалось, пустые заброшенные классы рождали восторг, предвкушение, радостное ожидание небывалых открытий, шагов в неведомое; там ждали всеми забытые сокровища, и только его рука могла вернуть их к жизни.

Так было, и Санди ощущала то же самое. Их самые горячие объятия, самые жадные поцелуи случались как раз здесь, среди пыльных старых томов, которые для настоящего волшебника (пусть пока и без диплома) куда дороже золота.

…Оказавшись на полу, Вениамин вновь замер, всматриваясь и вслушиваясь, напрягая слух и обычный, и магический. В любой миг могло вновь ожить то самое «шур-шур-бум», и тогда…