– Поверь, Богдан, ты не прогадаешь. Дай ей свою фамилию. Защити. Тогда удача будет на твоей стороне.
Я, конечно, подозревал, что старый лис слегка не в себе. Давно ходил слух, что потому и хватку потерял. Но это было уже за гранью.
– Не интересует.
В тот момент в его взгляде засквозило отчаяние. Пусть и ненадолго, но я четко уловил это. Чтобы уже в следующую минут понять, что не просто так Борисов в свое время держал не один район нашего города:
– Ты ведь в должниках у Сабурова ходишь?
Наверное, получи я хук справ, и то бы не удивился сильнее. Потому что об этом знало всего несколько человек. И вряд ли бы Рустам стал распространяться об этом. Те, кто побратался в детском доме, умели держаться рядом, особняком ото всех. Они умели прикрывать своих. Тех, кто был в ближнем круге.
– Не паровозь, как бык на арене, – ухмыльнулся отец Ольги. – Друг твой не сдавал тебя. Но так вышло, что он должен мне. А дальше – сам понимаешь.
– И что же, если так, почему не попросил Рустама с долгами помочь? Или с дочерью той же?
– А я бы попросил. Да поздно уже с этим к нему, – с неприкрытым сожалением ответил Валентин Иванович.– Так что, Богдан? Звонить другу твоему?
По всему выходило, что сука этот все просчитал наперед. Думал, сначала полюбовно договориться, но уже тогда знал, что козырь у него припасен. Потому что я и правда должен Рустаму. Жизнью обязан. Против него не попру. И зная Борисова, уверен – друг повязан не менее крепко.
– А если не зайдет мне дочка твоя?
– Так ты посмотри, – покладисто согласился горе-папаша. – Глядишь и подобреешь. Девочка у меня вышла красивая, послушная, хорошо воспитанная.
По большому счету было плевать, как она там выглядит. В этот момент меня волновало другое – просчитать дальнейшие ходы и оценить ущерб. Так что пока туда-сюда звали невесту эту внезапную, у меня было время все обдумать.
Все оказалось не так плачевно, как я предполагал. Девчонка стояла как пришибленная, едва Борисов обрадовал ее новостью. Пыталась что-то мямлить невнятное, но жена старого сыча быстро увела невесту.
Внешне ничего такая, трахать можно. Даже красивая вполне, а значит, выйти в свет тоже будет не стыдно.
– Так что скажешь?
– Она еще ребенок, – фыркнул, покачав головой. И правда – на кой хер мне еще одна проблема? Сейчас и так время не самое спокойно, с долгами этими Борисовскими опять же возни прибавится.
– Оля принесет тебе удачу, – загадочно повторил он. – Поверь, ты не пожалеешь.
На счет этого я очень сомневался. Хотя судя по ее испуганному взгляду, скорее всего, проблем с ней особых быть не должно. Сидеть будет тихо, ноги раздвигать исправно. Тихая забитая девочка, которую с детства растили, чтобы вот так выгодно выдать замуж.
– Ладно, будь по-твоему. С Рустамом я сам переговорю. Надеюсь, ты уверен, что правильно разыграл свой последний козырь.
– Даже не сомневайся, – усмехнулся тогда этот старый лис.
О чем шла речь я понял гораздо позже. Когда узнал, что Борисов не явился в ЗАГС, потому что решил пустить себе пулю в лоб. Мои люди нашли его с простреленной башкой, а мне на следующее утро принесли конверт с любопытным содержанием. После этого стало понятно, почему мужик так хотел выдать дочь замуж. Учитывая новые обстоятельства, ей и правда одной не безопасно. Теперь она – Заславская. И никто в этом городе не посмеет в ее сторону даже дышать. Просто потому что она – в моей стае.
Вот только с ее характером я, похоже, крупно просчитался. Воспитывать упрямую девку придется долго. Ломать придется, а мне это на хера? И так дел по горло. А она будто специально игнорируют все правила, которые выкатил ей в самом начале.
Непросто нам с ней будет. Очень непросто.
Даже сейчас, сидя в столовой, я не уверен, что эта стрекоза все же спустится. Сидеть ей будет больно. Но пусть послужит хорошим уроком. И так спустил на тормозах, хотя мог бы наказать и жестче.
Здесь нет того к чему она привыкла. Здесь есть только один главный, один вожак – это я. И ей придется уяснить, что она, как и все остальные, подо мной. Только так.
Когда отведенные полчаса заканчиваются, я даже не расстраиваюсь, что все еще один. Однако Барби меня удивляет – показывается в дверях, окидывает снисходительным взглядом и садится максимально далеко…
– 6 Богдан -
Барби неприятно сидеть, но она держит лицо, пытается играть в недотрогу, мать ее. И мне в целом похрен. Чем бы ни тешилась, лишь бы слушалась и тихо себя вела. Но чуйка прямо орет, что с этой принцессой я ещё хлебну.
Однако сейчас реально не до неё. В городе неспокойно, даже пришлось несколько дней мотаться дела разруливать. Не всем понравилось, что завод Борисовский теперь подо мной, пусть и на законных основаниях.
– Я хочу поехать к отцу, – всего лишь поднимаю на неё взгляд, как Барби тут же добавляет: – на могилу.
– Сейчас не время.
– Почему?
Опять голос повышает, и меня типать начинает.
– Я, похоже, мало тебе влил… – стрекоза бледнеет, стискивает нож с вилкой. Кстати тоже надо бы отследить момент этот.
– Почему нельзя? – снова спрашивает, но уже тише. Нет, похоже, не безнадежна.
– В городе мутно. Пока это опасно.
– Но ты же выезжаешь!
Один взгляд, и снова осекается.
– День-другой роли не сыграет, – все же снисхожу до пояснений. – Поедешь как только устаканится.
В итоге кивает. Да, все же не безнадежна.
– А что мне тогда делать? Чем заниматься?
– У отца дома чем занималась?
– К поступлению готовилась.
– Вот и займись тем же, – предлагаю очевидный вариант.
– Ты разрешишь мне учиться? – у нее столько удивления в голосе, что все же поднимаю на девчонку взгляд.
Да, прав был папаша ее – слишком юная. Ребенок совсем. И теперь вот она будет рядом по жизни. Дуреха с наивными понятиями о жизни. Вот удружил старый лис. Хотя за это я и правда, считай, поймал удачу за хвост. Знай я заранее, согласился бы?
Да даже не раздумывая. Принять в семью стрекозу эту, а в обмен получить столь многое? Выбор очевиден.
– Если ты не будешь делать мне нервы.
Барби застывает, мне даже кажется, дышать перестает. Словно сурикат на выгуле.
– Я могу сама выбрать, где учиться?
– А что с этим какие-то проблемы?
Жена, наконец, отмирает, едва заметно ерзает и пытается не морщиться. Глупая. Я и так знаю, что ей больно.
– Я не успела подать документы из-за свадьбы.
– Хорошо. Скажешь Авдею что и куда – он организует.
– Кому?
– Он чуть позже найдет тебя, – поясняю.
– То есть я смогу съездить в университет? – и такая жгучая надежда у нее в голосе. Даже жаль становится куклу обламывать.
– Я разве это сказал? Институт выберешь – все будет устроено. В сентябре пойдешь, если ситуация в городе наладится.
– А как же медосмотр? – раздраженно фыркает стрекоза. – Ты же сказал, что меня должны в клинику были отвезти. А теперь, выходит, и плевать, что там со мной не так.
И опять этот ее взгляд с вызовом. Ох, мало по заднице выхватила, мало. Но времени устраивать повторный урок тупо нет.
– Будет тебе медосмотр, – кидаю, поднявшись на ноги. – А ты пока подумай над своим поведением.
Выхожу из дома, а у самого внутри зудит противно что-то. Будто деталь какая-то выбивается из общего механизма. И походу все из-за занозы этой малолетней.
Бросаю взгляд на часы – и так подзадержался. Некогда.
На место подъезжаю с опозданием. Рустам уже ждет.
– Не торопишься, – замечает он, подавая мне руку.
– Обстоятельства.
– Молодые да стройные, – ухмыляется друг.
– А еще борзые и краев не видящие, – киваю.
– Слышал про отца ее. Неожиданно.
Мы оба молчим. Сабуров мужик немногословный. Как и я, собственно. На том и сошлись когда-то в детдоме.
– Твой долг ему закрыт.
Рус напрягается.
– Ты…
– Как и мой тебе.
– Старый пень, – качает он головой. – Все ж таки переиграл, значит.