В салоне на какое-то время повисла тишина. Детская непосредственность иногда может легко ввести окружающих взрослых в ступор.

- А тебе не кажется, что мама такой вопрос должна решать сама? - Тимофей обернулся к нам. Вокруг его глаз появились лучики морщинок, он улыбался.

- У мамы много работы, она занята. Так что я ей помогаю.

- Понятно, - Тимофей отвернулся чтобы следить за дорогой. Но ходящие ходуном мощные плечи говорили о том, что он беззвучно смеется.

Я вся залилась краской. Придется поговорить с Тамишей, чтобы она немного сбавила обороты.

К моему счастью через десять минут дороги дочка начала клевать носом, а через пятнадцать уснула. Экзекуция взрослых детскими песенками закончилась и мы переключись на радио с его рекламой и набившими оскомину хитами этого лета.

- Спасибо, - посмотрела в сторону подъезда. Придется Тамишу нести на руках, не хочу будить.

- Я помогу, донесу ее, - Тим отстегнулся и выбрался наружу. Пока обходил машину, Оля обернулась ко мне:

- Не смей к нему больше лезть, - процедила сквозь зубы.

- Я знаю, что это ты подстроила мое увольнение.

- Вот и не лезь, хуже будет! - она отвернулась.

Вот сво…

Прикрываю глаза, чтобы успокоиться. Хочется заорать и высказать Оле все, что я о ней думаю.

Тимофей открыл заднюю дверь и осторожно отстегнул Тамишу. Так бережно взял ее в руки, что у меня в груди ойкнуло. Ее собственный отец с ней так не обращался.

Оставив в машине негодующую Олю, я пошла следом за Тимофеем, молча открыла дверь и вошла в тускло освещенный подъезд первой. Тами на руках у Тима заерзала, обняла его крепко за шею.

В квартире я не стала включать свет, чтобы не будут доченьку, провела Тим в ее комнату, где он уложил ее на кровать.

- Поражаюсь иногда, какой у них крепкий сон, - он присел рядом с Тами, пока я снимала с нее босоножки.

- И не говори, утром не могу добудиться, - в темноте одна застежка никак не поддавалась. Пришлось выдохнуть и взять под контроль дрожь в теле. Я мало кого пускаю в наше с Тами жилье, мужчин вообще никогда. И вот Тим здесь…

- Помочь? - его голос совсем рядом, дыхание прямо в шею.

- Нет, - застежка поддается и я снимаю босоножек. Накрываю Тами легким покрывалом, сегодня она поспит в платье, - спасибо, что помог. Я провожу.

Иду на выход, чувствуя присутствие Тимофея за спиной. Он слишком близко, его прерывистое дыхание в тишине квартиры слишком волнующее. Темнота добавляет интимности. Все же надо было включить свет, пусть бы Тами и проснулась.

Кладу ладонь на руку двери, чтобы открыть, тяну на себя, но Тимофей накрывает мою ладонь своей и закрывает дверь.

- Катя…

Тимофей

Катя, - произношу ее имя и чувствую, как дрожь по телу расходится. Я непроходимый идиот. Лох. Не зря на моей машине так написали и Тоня меня на весь город по радио так назвала не зря.

Если дело касается женщины, в которую я влюблен, из нормального человека я превращаюсь в лоха. Готов простить все, даже измену и ребенка от другого мужчины… это я с Соней уже проходил.

С Катей не все так критично, но все равно больно.

Если свое появление у нее в кафе оправдать можно, я не знал, что Катя там работает, то посещение выставки нет. Евсей проговорился, что Тоня ее позвала и поехал я специально. Идиот.

Прижимаю Катю собой к полотну двери, все ее тело чувствую через тонкую ткань платья. Того самого платья, между прочим, запомнил.

Она тихонько охает и замирает. Такая невинная, легкая, милая на вид, что мне хочется верить – именно такая она и есть. А долбаная переписка была ошибкой. Может быть, она вообще передумала бы потом, когда поняла, как действительно придется отрабатывать те деньги. Катя с Умашевым не спала, к тому же вообще отшила в последнюю их встречу, он сам признался.

Ошиблась и хрен с ним, я забуду. Все равно выкинуть ее из головы не получается.

Знаю, что прибежал бы раньше, если бы с отцом не надо было в Москве заниматься. Операция, плохо соображающая мама, сестра в истерике. Их я бросить не мог.

Отец говорит, что с моим отношениям к женщинам вообще непонятно, как я до сих пор не женат – уважаю, не давлю, поддерживаю, люблю.

Так какого фига те, в которых я влюбляюсь, поступают со мной как суки?

- Что ты делаешь? – шепчет в темноте.

Да я сам не знаю, что делаю.

Разворачиваю ее лицом к себе, ищу губы. Впиваюсь в них жадно. К черту все, я слишком много о ней думаю и хочу быть рядом.

Антону врезать хотелось, пока не понял, что у них ничего нет. На руки их, переплетенные вместе смотреть не мог. Ревную, как полный идиот.

Катенька, Катюша…

Еще год назад нельзя было ее отпускать. Вместо попытки не лезть за ее границы, надо было найти и настоять. Но я позволил Кате оставить себя просто приятным случайным сексом.

Мы тогда оба не разобрались. Я на эмоциях сказал про чужого ребенка. В тот момент действительно так думал, но быстро отошел. А Катя увидела в моих словах железобетонную уверенность и просто сбежала.

Глупо вышло.

Всего лихорадит. Катя в моих руках податливая, невозможно чувственная. Веду ладонями по ее талии, сжимаю бедра. Чувствую ее ладони на своей груди. Хочу ее.

- Кать, давай все забудем и попробуем снова, - обнимаю ладонями ее лицо, всматриваюсь в темноте.

Ладони на моей груди напрягаются.

- Не собираюсь я ничего забывать, потому что ничего плохого не делала, - отвечает упрямо, - пусти меня пожалуйста.

- Кать.

- Тебя там Оля в машине ждет.

- Я просто отвезу ее домой.

- Меня это не касается.

- Это глупо. Черт! Мне плевать на эту переписку, если ты думаешь, что я стану относиться к тебе хуже, потому что о ней узнал, то не стану, Кать.

- Я никому ничего не писала, - Катя отталкивает меня от себя, - все равно мне кто и что там проверял, я не писала. И вину на себя брать не буду!

- Твою мать, я ничего не понимаю, - опираюсь спиной о стену прихожей. - Твой планшет проверял начальник отдела лично, да еще три раза. Я Денису в этом плане верю, как себе. Он профессионал и мой друг. Я перевез его в Питер из Москвы, помог с жильем. У него такая зарплата, что ни один нормальный айтишник рисковать ей не станет, не в каждой канторе такую заплатят. Заподозрить хоть в чем-то я его не могу – Денис образцовый сотрудник и семьянин. Жена, дочка десяти лет, сейчас вот двойняшки родились. Он весь в семье и работе, никогда и ни в чем меня не подвел. И Катя ему никак не мешает, они даже не пересекались.

На нее при этом смотрю и хочу верить. Внутренний голос нашептывает, что она не из таких.

Господи, меня сейчас на две части разорвет. Десять лет дружбы и безоговорочной преданности против слов девушки, в которую я неосторожно влюбился.

В то же время я Катин планшет так и не перепрошил, лежит в моем сейфе до сих пор… почему?

- Кроме моего слова у меня доказательств нет, - Катя отвечает глухо. Ее ладонь падает на ручку двери, нажимает, впуская в квартиру тонкую полоску тусклого света из подъезда.

- Кать…

- Уходи пожалуйста.

Понимаю, что в подвешенном состоянии я больше жить не могу. Я узнаю наверняка, реальная та переписка или подделка. Для этого мне понадобится мнение стороннего специалиста.

Денис хорош, если это сделал он, то абы кто его подлог не раскроет. Придется обращаться в серьезную контору, лучше сразу к Косте Виденееву.

Отталкиваюсь от стены, касаюсь Катиной ладони своей.

- Я все узнаю, - шепчу ей.

Катя жмет плечами, открывая дверь полностью. Выхожу не оглядываясь. Внизу под подъездом рядом с машиной расхаживает Оля. Нехорошо так о девушке, но она меня до чертиков достала. Прилипчивая, чрезвычайно настойчивая. Не удивлюсь, если наша случайная встреча сегодня была неслучайной.

- Ты долго, - на ее лице напряженная улыбка.

- Поедем, отвезу тебя домой.

Прохожу мимо нее и забираюсь в машину. Не до вежливости сейчас.