В чем-то он был прав. Но я не хотела соглашаться. Наш договор этого не подразумевал.

– Нет, Алекс, – ответила, передразнивая его тон, – неважно, что случилось. Я помогла городу и смогла заработать. Вот и вся история.

– Пф-ф, – усмехнулся принц, – я и без тебя узнаю подробности.

– Твои возможности неограничены, – просто ответила я, – да и скрывать никто не будет.

– Кроме тебя.

– Кроме меня, – согласилась с ним.

– Ладно, – продолжал он перекрикивать музыку, – не хочешь потанцевать?

Оглядевшись, я заметила, что несколько пар пустились в пляс. Может, мне и хотелось потанцевать. Но перед глазами стояла казнь отца, а в ушах – суровые слова, что наследнику не нужна такая невеста. Нет, меня не купить. Я не прощу унижения, которое испытала.

– Нет, – откинулась подальше и отсела от него, – не хочу.

– Что ж, – ухмыльнулся наследник империи, – печально.

А потом встал и последовал за очередной нимфой из соседнего здания. Время потянулось очень медленно. Преступно медленно. Я сидела одна за широким столом и смотрела, как вокруг господствовали хаос и неразбериха.  Мои сопровождающие забылись, приятно проводили досуг и не обращали внимания на одинокую блондинку, которую притащили с собой. Мне пришлось наблюдать, как Эгберт и Бернгард выходят из таверны с подружками. Спасибо и на том, что успели оплатить счет.

– Тебя забыли? – совсем засмущал меня Том, подойдя поближе и качая головой вслед дознавателям.

– Скорее, не вспомнили, –  обиженная и расстроенная, я не стала отрицать очевидного.

– Беа, – придержал меня за рукав ремесленник, – если у тебя проблемы, ты всегда можешь обратиться ко мне и другим. Эти хлыщи, – он повел рукой, – тебя не стоят. За тебя стоит весь город… горой.

– Где же вы были раньше? – я надкусила яблоко, лежащее на блюде.

Настроение было подпорчено. И во всем виноват Александр Бернгард. Даже если бы обвинение отца было справедливым, даже если бы он совершил все эти злодеяния, отчего принц вымещает злость на дочери? За что он наказывает именно меня?

Не могу сказать, что любовь до сих пор жила в моем сердце, – больше тупое желание, чтобы вся императорская семья осознала, какую сильную боль они принесли моим родным. Испытали то же самое. Я не была слепой или глухой. В таких городах хорошо видно, как жители относятся к монархам. к нашему никто не пылал подобострастием. Скорее наоборот, тут и там раздавались тихие шепотки недовольства.

– Том, – попросила я хозяина, – завернешь остаток, отправишь ко мне?

– Конечно, Беа, – кивнул дородный мужчина, – но уже утром.

– Оставьте у двери, – дала указания и вышла из здания.

Окраина Стоунберга. Если днем жизнь кипела в центре города, то вечером и ночью все действие переносилось сюда.

– О, малышка, – подошел кто-то со спины. – Не хочешь оказаться в компании по-настоящему сильных мужчин?

Я резко развернулась и уставилась на нетрезвого наглеца, злая и мрачная. Терпеть не могу хамов.

– Чаровница? – воскликнул молодой юноша из охраны города. – Прошу простить меня. Я не знал, что вы ходите по таким местам.

Я тоже не знала. Подумать только, сколько еще интересных, но унизительных событий произойдет в моей жизни.

– Ничего, – ответила поникшему воину. – Но  помни, что женщин оскорбляет такое поведение.

– Конечно, – он утвердительно затряс головой.

Не обращая внимая на свисты, крики и другие звуки, я решила идти домой. Это займет примерно два с половиной часа. И кто в этом виноват? Те, кто сейчас превосходно проводят время в борделе?

Глава 4

Беатрис

Ночь вовсю вступала в свои владения. Накрыла темнотой город и дала отдых людям и животным. Когда я прошла несколько кварталов, затихли и выкрики вблизи таверны. На пути никого не было,  тишина стояла такая, что я могла бы услышать, как пробегает жук возле канавы.

Почти три года я сдерживалась, не вспоминала жизнь в столице и императорском дворце, избегала любой мысли о бывшем возлюбленном, старалась изгнать из сердца любые чувства к нему. У меня пполучалось… пока он не приехал сюда. Как бы мне ни хотелось, как бы я ни старалась – не могла забыть, что связывало нас шесть лет назад.

Невольно вспомнилась наша первая близость.

– Ты боишься, Трисс? – склонился надо мной распаленный Алекс.

– Нет, – покрутилась под ним, уже в одной сорочке, – я так хотела.

– Ничего не бойся, – пообещал возлюбленный.

И я не боялась. Он пытался расслабить робкую девицу. Целовал сначала за мочкой уха, спускался к ключице, где сначала опять принимался за поцелуи, а потом дул на эти места, вызывая предательские мурашки на коже.

– Ты моя, – продолжал шептать любимый.

– Твоя, – вторила ему как заведенная.

Алекс спустился еще ниже, поднимая подол белой сорочки и окончательно сбрасывая ее с меня.

– Ты самая красивая девушка, которую я только видел, – он сжал с силой мою грудь, теребя сосок большим пальцем.

– Да, – сходила я с ума от нежной ласки.

Так меня не трогал никто. Горячее дыхание щекотнуло нежную кожу, а потом по ней прошелся язык, отчего я резко и громко застонала.

– Такая нежная, – продолжал наступление принц. – Податливая. Ласковая.

– Да, – вдыхала и выдыхала я, зажимая его ногами.

Эта пытка из чувств и эмоций продолжалась, но когда мне казалось, что я больше не выдержу, он вернулся к губам, а я на миг сжалась, теряясь в ощущениях, но отвечая на все: размыкала рот, играя с языком любимого, и одновременно осознавала, как в меня упирается горячий твердый ствол. Было одновременно и страшно, и томительно. Где-то внутри, в животе, все сжималось, желая наполниться мощью мужчины.

– Расслабься, Беатрис, – опустил он руку совсем низко, чтобы потрогать самое сокровенное место. 

Я развела ноги, стараясь выполнить что он просит. Восторг. Когда Александр вошел пальцами внутрь, извивалась уже по всей на кровати, одновременно умоляя оставить меня и не останавливаться.

От таких робких касаний  я едва ли не рычала. Хотелось больше, еще, сильнее, ярче. Но в то же время природная стыдливость удерживала меня от просьб о чем-то ином.Может, потом…

– Ты вся влажная, моя девочка, – довольно заключил он, вытаскивая пальцы из лона,  и приподнялся к лицу, опять уводя меня в беспамятство в поцелуе, прихватывая нижнюю губу.

Я резко ощутила весь груз его тела, обняла руками, пытаясь слиться во что-то единое, а потом почувствовала резкий толчок, приносящий боль.

– Потерпи, – поглаживал меня Алекс по лицу, убирая мешающие прядки, и поймал жалобный стон в очередном поцелуе, – это пройдет.

А потом он начал двигаться. Сначала осторожно, но видя, что мне нравится, все набирал темп. И я отвечала, ощущая в себе все ускоряющиеся толчки. Вся ночь сузилась до моих ощущений. Быстрее, и быстрее, и быстрее, пока вдруг не остановилась на пике моих и его сладких мгновений.

Алекс, выйдя из меня, замер, а через минуту навалился всем телом и произнес:

– Это самая счастливая ночь, Беатрис. Я люблю тебя.

– Я тоже, – обняла любимого.

Мы заснули.

 Да, как бы я ни хотела это забыть, но Бернгард стал моим первым мужчиной. Тяжело наблюдать, как он пренебрегает мной ради сомнительного удовольствия со жрицами любви. Но пусть его рассудят Благороднейшие. Я достаточно пожалела о связи с императорской семьей, чтобы сейчас ревновать бывшего жениха.

***

Александр Бернгард

Оторвавшись от очередной атаки блудницы, хотел увести друга. Вот только Себастьяна все устраивало.

– Мы достаточно задержались, – напомнил ему.

– Ну и что? – довольный малый не желал расставаться с полуголыми девушками.