Теперь братья жили ожиданием восхитительного путешествия, что несколько отвлекало их от тоски о почившей матери. И все же даже это радостное предвосхищение не могло полностью вылечить еще кровоточащие душевные раны.

Волны грусти с особой силой накрывали по праздникам. Как ни старался Сергей Александрович порадовать брата на его совершеннолетие в сентябре, устроив в канун дня рождения традиционный стол с подарками, в центре которого возвышался песочный торт в виде башни, все же у Павла разрывалось сердце от того, что впервые матери не было рядом. Никакие золотые портсигары, запонки с рубинами и бриллиантами, перстни с камнями из любимого браслета Марии Александровны, который унаследовал Сергей Александрович, не могли по-настоящему отвлечь от печальных мыслей именинника. За праздничным ужином оба брата были удручены и молчаливы.

До дня рождения Павла, пока тот готовился к экзаменам, Сергей успел съездить к сестре за границу. Казалось, с Мари и племянниками ему удалось немного развеяться. Особенно забавляла его смешная и активная Даки, которой шел четвертый год. Но теперь, вернувшись в места, где все напоминало о матери, он стал еще более грустным и замкнутым. С уходом Марии Александровны, жизнь его, которая последнее время была посвящена заботам об Императрице, будто утратила всякий смысл. Он перенес всю свою опеку на младшего брата и все же это не могло быть полноценной заменой.

К началу октября Павел сдал все экзамены. Последним Великий Князь отстрелялся по фортификации. Теперь со спокойной совестью можно было отправляться в дальние страны.

И вот настал долгожданный день отъезда. Великие Князья отправились со своей небольшой свитой на чугунку, где их ждали приготовленные для путешествия вагоны. Вскоре за окнами замелькали осенние пейзажи, оставляя позади промозглый город, где больше не было материнского тепла. Впереди была солнечная Италия!

VII

Настроение Великих Князей улучшалось с каждым километром, отдаляющим их от места, где они испытывали столько боли. За окном проносились леса, пышно облаченные в бордо и золото по канонам самого пышного стиля – барокко, столь обожаемого октябрем. Природа, ощущая смертельное дыхание зимы, хотела продемонстрировать напоследок все буйное богатство, как империя, которая утопает в роскоши и пресыщении на пороге своей гибели.

– Ты обратил внимание, как повеселел Арсеньев? – наблюдательность Павла и его способность улавливать тончайшие перемены настроения не раз впечатляли старшего брата. – Будто у него гора свалилась с плеч.

– Это было нелегкое время для всех нас…

– Не то… ты не хочешь меня слушать, верно думаешь, это все глупости, но я чувствую, в нашем доме, в семье происходит что-то худое…

– Каждый по-своему переживает боль… К тому же ситуация с покушениями на отца и других государственных деятелей остается критической. Это не может не создавать напряжения.

– Ты считаешь, это причина холодности между Сашей и отцом?

– Они могли не сойтись в мерах, которые следует предпринимать, чтобы прекратить безобразия и терроризм. Мне думается, Саша хотел бы более жесткого подхода. И я с ним согласен! Я мог бы простить человеку даже самый дурной поступок, такой, из-за которого от него все бы отвернулись, но вот политическое преступление не оправдал бы никогда. За революционные мнения и действия я бы тотчас прервал всякое с ним общение.

Павел кивал, не заметив, как ловко его увели от сомнений по поводу дел семейных к другой теме, которая никого тогда не оставляла равнодушным. Как и братья, ежедневно беспокоясь за жизнь отца, да и свою собственную, младший сын Императора полагал, что нужны более решительные меры.

Через два дня приятного путешествия Великие Князья прибыли в Берлин, где их встретил брат, Алексей Александрович. И снова Павлу показалось, что старшие братья обменялись многозначительными взглядами, будто между ними была какая-то тайна. В этот раз ему некогда было долго рассуждать на тревожащую его тему, поскольку после посещения старого Императора Германского, который как всегда был добр и дружелюбен с Великими Князьями, они с Сергеем сразу отправились в путь.

Вскоре путешественники прибыли в прекрасную Флоренцию. С первого же дня ласковое солнце Тосканы приголубило измученных страданиями путешественников. От всей красоты, обрушившейся на них, у Царевичей перехватило дух. Ошеломленные шедеврами искусства и архитектуры, небольшими поездками в сказочную Венецию и город падающей башни Пизу, братья по-настоящему отвлеклись от горестных дум. Сколько удовольствия было в прогулках инкогнито по узким улицам Флоренции, облюбованной герцогами Медичи, по мосту Понте-Веккьо, по галерее Уффици, в покупках антиквариата в крошечных лавках, в посиделках в кафе, бок о бок с обычными горожанами, наслаждаясь знаменитым джелатто. Лишь однажды Сергей снова приобрел озадаченный и расстроенный вид. Павел знал, что тот получил весточку от Цесаревича Александра и его супруги Минни. Павел попытался выяснить, в чем дело, но как обычно, старший брат элегантно ушел от ответа. Скоро восхищение гениальными произведениями искусств вновь вытеснило печальные мысли из головы Сергея.

Воспитатель Арсеньев невероятно гордился своими подопечными. До этого ни один Царевич так не очаровывал итальянское общество. И это при том, что, будучи в трауре, Их Высочества не посещали ни балов, ни театров, ни каких других увеселительных мероприятий. С самого начала путешествия сыновьями Императора был установлен простой образ жизни, без дворцовых формальностей и церемоний. Братья много времени проводили со свитой, состоящей из близких и приятных Великим Князьям людей, которые сопровождали их на все осмотры достопримечательностей и экскурсии, таким образом, также имея удовольствие лицезреть бесценные шедевры итальянского искусства. В благостном расположении духа молодые люди пробыли во Флоренции до середины декабря.

Переехав в Рим, Великие Князья первым делом поклонились христианским святыням. В свободное от осмотра древних реликвий и достопримечательностей время, Сергей стал брать уроки итальянского языка, а Павел занялся вокалом. Бархатным, полным баритоном он завораживал всех слушателей без исключения.

В Сочельник и Рождество грусть по матери вновь напомнила о себе. Сергей пытался смягчить страдания младшего брата устройством для того елки, что послужило неким утешением и для него самого. Государь передал сыновьям множество драгоценных подарков, но более всего Великие Князья обрадовались соленым огурцам и икре, привезенными фельдъегерем.

Праздники скоро закончились и, казалось, пребывание в Риме могло быть продолжено в более радужном настроении. Никто не догадывался, что это затишье перед бурей, и вскоре беззаботное и спокойное времяпрепровождение будет испорчено несколькими сообщениями из дома.

VIII

В канун Нового года братья были приняты Папой Римским, которого они обаяли своим умом и воспитанием. Симпатии были взаимны. Лев XIII, возглавивший Католическую Церковь в непростой период краха папского абсолютизма, поразил молодых людей своим тактом и приветливостью, которые он сумел сохранить в столь сложных обстоятельствах. Павел долго не мог забыть глаза Папы, полные глубинных знаний и мудрости.

Погода в начале января испортилась. Было довольно неуютно прогуливаться под кипарисами, которые своими кронами не могли спасти от противной мороси. Неудивительно, что Павел Александрович простыл. Несколько дней у него был небольшой жар.

Арсеньев зашел навестить его. Пока воспитатель справлялся о состоянии больного, Великий Князь рассматривал старика. Гнетущая гора, которую тот скинул, уезжая из Петербурга, снова вернулась на его плечи. Он вновь как-то ссутулился.

– Что случилось, Дмитрий Сергеевич? На Вас лица нет, – спросил Павел и закашлялся.

– Переживаю за Ваше здоровье, Ваше Высочество! Я взял на себя ответственность отвезти Вас в Италию для укрепления оного, да не уследил… Вишь, как Вы разболелись…

– И это все? – Царевич сомневался, что это единственная причина.