Не менее значимы и свидетельства нескольких синодиков Троице-Сергиева монастыря, где царевич Федор Борисович именуется исключительно Феодотом:

Родъ бл҃говѣрнагѡ гс҄дрѧ цр҃ѧ и вєликогѡ кн҃зѧ Бориса Ѳєодѡровича всєа Рѡссiи. Бл҃го вѣр на гѡ цр҃ѧ и вєликогѡ кн҃зѧ Бориса, во иноцѣхъ Боголѣпа. Црцы҃ и вєликїѧ кн҃гини Марїи. Црвича кн҃зѧ Фєодѡта. Цр҃внꙋ инокꙋ Ольгꙋ. Ѳєодѡ ра. Iноки Сꙋндꙋлѣи… (ОР РГБ, ф. 304. I. № 818: л. 10)[66].

Этим показаниям вторят и несколько других Троице-Сергиевских синодиков, сохранивших имя Феодот для Федора Борисовича[67].

Композиционные особенности тех годуновских артефактов, на которых присутствуют все святые покровители этой семьи, также весьма эффектно воплощают идею христианской двуименности царевича. В самом деле, всюду, где появляются парные изображения (двое святых на одной дробнице, в одном медальоне и т. п.), св. Феодот Анкирский непременно соседствует именно со св. Феодором Стратилатом. Такое сочетание мы можем наблюдать, например, на окладе иконы «Богоматерь Смоленская» (см. рис. 1), на дробнице с золотого оклада иконы «Троица» из костромского Ипатьевского монастыря, на одной из дробниц с сударя из Троице-Сергиевой лавры[68], а, кроме того, судя по Описи 1641 г., и на одной из золотых панагий (медальонов), приложенных Федором Борисовичем к иконе «Троица» Андрея Рублева. Обыкновенно совместное изображение святых, никак не связанных между собой агиографически, на личных или семейных вкладах обусловлено тем, что они являются небесными покровителями-тезками одного и того же лица.

Если же семейные святые Годуновых представлены на вкладе, так сказать, поодиночке (в медальонах, на дробницах и т. п.), свв. Феодор Стратилат и Феодот Анкирский, как правило, соседствуют друг с другом, нередко соотносясь тем или иным способом с изображением преподобной Ксении, небесной тезки Федоровой сестры. Иначе говоря, святые покровители родителей (свв. Борис, Глеб и Мария Магдалина) составляют одну группу, а патроны детей — другую. Разумеется, подобные наблюдения над композицией куда менее бесспорны (очевидно, что взаиморасположение относительно небольшой группы святых зачастую может прочитываться по-разному), однако в иных случаях и они могут быть довольно определенны и выразительны.

В такой перспективе особенный интерес представляет надгробный покров царевича Федора Борисовича, изготовленный попечением царевны Ксении. Здесь несколько десятков дробниц с одиночными изображениями святых выложены в форме голгофского креста[69]. В самом основании креста находится дробница с Феодотом Анкирским, на соседней же дробнице мы видим Феодора Стратилата, относительно близко — Ксению Римлянку (их разделяют дробницы со св. Кириллом и апостолом Филиппом) (см. рис. 7 и № 26, 27, 28, 29, 30 в Приложении).

Изображения же свв. Бориса, Глеба и Марии Магдалины находятся на значительном удалении — Борис и Глеб расположены в самой верхней части креста, обрамляя с двух сторон дробницу с фигурой Богоматери (см. Приложение, № 2, 4), а дробница со св. Марией Магдалиной находится лишь немногим ниже, непосредственно под пересечением с верхней планкой креста (см. Приложение, № 13). Подобная комбинация дробниц достаточно наглядно иллюстрирует тот факт, что личными патронами скончавшегося царевича Федора / Федота были свв. Феодот Анкирский и Феодор Стратилат, небесными же патронами его отца — святые братья Борис и Глеб.

Такое решение, помимо всего прочего, вносит определенные коррективы в сложившуюся датировку нескольких уже упоминавшихся в данной работе икон (речь идет об иконах из Антониева монастыря, Псковского музея и иконе из частного собрания, которая приписывается Прокопию Чирину — рис. 3). В самом деле, до сих пор, руководствуясь убеждением, что св. Феодот — это патрон Бориса, а единственный покровитель царевича — Феодор Стратилат, исследователи полагали, что отдельные семейные иконы Годунова, где Стратилата нет, написаны до того, как Федор Борисович появился на свет, т. е. до 1589 г. [Трубачева, 1990: 15][70]. Однако поскольку священномученик Феодот или его, так сказать, условный заместитель (святой, именуемый «Феодор Анкирский», или «Федо(т/р?) Киринейский», см. рис. 5, 6) в таких композициях присутствует, мы, по всей видимости, имеем дело с вполне возможной в XVI–XVII столетии практикой, когда на патрональной иконе или вкладном артефакте изображается лишь один из двух небесных заступников того или иного лица. В некоторых других случаях в качестве покровителя царевича может появиться только Феодор Стратилат[71], хотя, повторимся, куда более типичной является ситуация, когда на годуновских вкладах фигурируют оба его святых тезки.

Дата рождения Федора / Феодота Борисовича в источниках, как известно, отсутствует[72], однако мы знаем, что непубличное имя обладателю двух христианский имен, как правило, давалось по дню появления на свет. Коль скоро факт двуименности царевича установлен, нельзя ли попытаться эту дату реконструировать хотя бы приблизительно? Здесь, однако, мы сталкиваемся с некоторым затруднением, причем связано оно с тем, что празднования Феодоту Анкирскому и Феодору Стратилату в перспективе имянаречения очень подходят друг к другу, а соответствующие святые являются чуть ли не идеальной парой в качестве покровителей двуименных. Дело в том, что летнее празднование Феодору Стратилату приходится на 8 июня, при этом ему предшествует сразу два поминовения Феодота Анкирского — одно выпадает на 18 мая, а другое непосредственно на канун Стратилата, на 7 июня.

Роль такого рода канунов при выборе христианского имени для ребенка на Руси трудно переоценить, в частности, они дают богатейшую почву для наречения двумя календарными именами сразу. Так, родившийся 21 марта получает крестильное имя Иаков (в честь Иакова Исповедника, чья память отмечается в этот день) и публичное имя Василий (по Василию Анкирскому, 22 марта), те, кто становился в крещении Иакинфами (по св. Иакинфу Кесарийскому, 3 июля), в публичной жизни легко делались Андреями, поскольку 4 июля празднуется память Андрея Критского, а ставшие Емилианами по празднованию св. Емилиану Тревильскому (18 августа) получали второе имя Андрей по Андрею Стратилату (19 августа). В результате более популярное и расхожее имя очень часто образует своеобразную антропонимическую пару с именем святого, чья память отмечается в предшествующий или последующий день. Это происходило, судя по всему, и с именами Феодот и Федор: их оба носили, например, тесть Ивана Грозного Федор / Феодот Федорович Нагой[73], дьяк XVII в. Федор / Феодот Грибоедов[74], и, по всей видимости, живший в первой половине XVI столетия Федор / Феодот Поп Сабуров[75].

Таким образом, вполне естественно было бы допустить, что сын Бориса Годунова появился на свет 7 июня[76]. С другой стороны, в нашем распоряжении имеется источник, очередной синодик Троице-Сергиева монастыря (XVII в.), где покойного царевича именуют Федором, но предписывают поминать — без каких-либо дополнительных разъяснений — на 18 мая, т. е. именно на тот день, когда отмечается еще одна память св. Феодота Анкирского: