Наташа Корсак
Ветер снимает шляпу
Повесть фэнтези
* * *
© Издательство «Четыре», 2021
© Издательство «Четыре», 2021
I
Он потерялся. Такое случается с юными ветрами во время ранней Зимы.
В ту пору Ей вздумалось явиться в середине октября. А к Хэллоуину вся Англия уже обрядилась в трёхметровые полосатые шарфы и клетчатые твидовые пальто на лисьем меху. Рыжие тыквы-фонарики, наследницы старика Джека, брезгливо фыркали, когда Зима касалась их своими тощими скрипучими пальцами в надежде соскрести с атласных боков лакомую восковую корочку.
А впрочем, фыркали все: старые фермеры, цветочники, почтальоны, торговцы овощами, пронырливые поварята, уличные артисты, продрогшие влюблённые, бродячие собаки и коты. Никто не ждал Зиму. Ни раньше. Ни в срок.
Никто, кроме детей. Те с нетерпением взирали на небо и гадали, когда же лютая гостья пошлёт им хоть одну снежинку. Затем ещё одну и ещё. Столько, чтобы из них можно было слепить множество снежных шаров, снеговика, похожего на полицейского – мистера Хантера, или неприступный замок, каким заправляла сама Снежная королева.
Но Зима не спешила радовать мальчишек и девчонок. Совсем наоборот: узнав, что их отцы и матери, бабушки и дедушки, не очень-то ей рады, она призвала на помощь отряд потомственных ветров. Со всех концов света. Из каждого уголка Земли. Чтобы вместе с ними ещё хлеще запугать фермеров, цветочников, почтальонов… Дальше вы знаете.
А Он не хотел прислуживать Северной Зиме. Он не был с ней знаком лично. Там, где Он родился, зима была южной – мягкой и воспитанной. Она носила бархатные перчатки и тесно дружила с весной и осенью. И Ему никогда раньше не приходилось морозить людей, пугать их ночным воем. Всё, что Он умел, – это бережно перелистывать страницы их толстых книг, щекотать девичьи ресницы и разносить по утренним улочкам ароматы пробуждающихся трав и цветов…
Но Северная Зима приказала явиться всем ветрам! Любой отказ Она приняла бы за преступление века.
– Ох, это какое-то стихийное бедствие! – воскликнула Джоди Глоу, врываясь в лавку «Амбрэллас тайм». – Зима окончательно свихнулась! И не думает отступать!
– Куда же ей отступить? Сегодня только первое декабря, – проскрежетала миссис Лайтрейн, хозяйка лавки. Простуда не покидала её уж семь дней, и престарелая англичанка старалась тратить поменьше сил на разговоры. – Тебе нужно быть терпеливой. Нам всем нужно быть терпеливыми. В конце концов и зима пройдёт! Так всегда было и будет! Наступит весна, и всем на свете снова понадобятся наши зонты! Это ли не счастье? – заключила она.
– Знаете, миссис Лайтрейн, пожалуй, вы правы. Но вот ветер, гадкий ветер! Мне кажется, будто он нарочно преследует меня в любое время года. А я больше всего на свете терпеть не могу ветер! – пытаясь собрать растрёпанные волосы в дамский пучок, ответила Джоди. – Ах, миссис Лайтрейн! Я принесла вам горячее какао! – опомнилась она.
– Благодарю! О, какой аромат, Джоди… – устремив свой нос к сладким струйкам пряного дымка, восхитилась миссис. – Джоди, раз уж ты здесь, отправляйся-ка за прилавок. Сегодня немного работы. И завтра тоже. Все грустят по домам. А ведь скоро Рождество… – Она зажмурилась от солнечных лучей, как кошка, и будто невзначай спросила: – Когда ближайший поезд до Лондона?
– Вы хотите уехать?
– Хочу. Хочу провести рождественские деньки со старой подругой! Ох, она приглашает пожить у неё до конца декабря. Стоит ли отказывать?
– Ой, что вы! Миссис Лайтрейн, я справлюсь! А вот Лондон наверняка будет рад вашему приезду!
– О да. Пренепременно будет счастлив. Я привезу ему, Лондону, несколько отличных зонтов! – рассмеялась миссис Лайтрейн. – Один подарю дорогой Грейси, другой миссис Кеннеди, а тот, что с красной ручкой, – мисс Уотсон. Третий, пожалуй, заслужила миссис Треверс… Нет-нет! Я не собираюсь грабить собственную лавку! Но Джоди, согласись, наши зонты должны жить! Им не место на пылящихся полках.
– На наших полках ни пылинки, – обиженно сказала Джоди, но на всякий случай провела по одной указательным пальцем.
– Ах, милая! Не время для обид. Какао просто восхитительно! – мягко улыбнулась миссис. – Итак, я оставляю тебя на целый месяц. И надеюсь, что ты будешь с такой же любовью относиться к нашим зонтам, как и старая миссис Лайтрейн. То есть я! Присмотри и себе один. И пусть он защитит тебя от всякого ветра. Считай, что это мой подарок на Рождество!
– Миссис Лайтрейн, ми-ми-миссис Лайтрейн, благодарю вас! – оживилась юная мисс Глоу. И набросилась на хозяйку с жаркими объятьями и поцелуями.
– Ох, ох! Детка, задушишь старушку! – закашлялась миссис Лайтрейн, – А ведь я ещё хочу сплясать Sir Rogerde Coverley[1] на твоей свадьбе! Да с каким-нибудь глазастым ирландцем.
– Но я не собираюсь замуж! Все сегодняшние мужчины, и особенно эти ваши ирландцы, ветреные! От них жутко пахнет базиличной водой и сигарами! – заявила Джоди.
– Что верно, то верно! А вот ныне покойный мистер Лайтрейн всегда благоухал… радостью! И он лучше всех танцевал Sir Rogerde Coverley! А что ещё нужно, когда тебе восемнадцать и вся жизнь сладкий вихрь?! – мечтательно промурлыкала миссис Лайтрейн, но тут же добавила: – Подбери самый лучший зонт! Только не вздумай прятаться за ним от любви, детка. Если ей захочется, она переломает ему все спицы. И тогда я буду весьма огорчена.
Джоди кокетливо хмыкнула. Добавила горстку вишнёвых маршмеллоу в своё какао, и со словами: «А я уже давно его выбрала» бросилась в подсобку за деревянной стремянкой.
Дело в том, что зонт, так полюбившийся Джоди, висел высоко-высоко, чуть ли не под самым потолком. Он был в полстержня выше своих собратьев. Его спицы завораживающе переливались, словно тонкие сосульки при свете луны. А его купол из голубого перламутра снисходительно поглядывал на чёрные и серые макушки своих соседей по лавке. Безусловно, в «Амбрэллас тайм» обитали зонты и других известных оттенков: парочка тёмно-синих, парочка тёмно-зелёных, и даже парочка тёмно-претёмно-бордовых экземпляров.
И всё-таки почтенные господа предпочитали более традиционные солидные зонты чёрного или серого цвета. Таких в лавке водилось с десяток, а в сезон – и того больше! Миссис и ныне покойный мистер Лайтрейн мастерили их собственноручно. Когда-то им помогал и их сын – Фрэнсис Лайтрейн. Но году в тысяча девятьсот каком-то он без вести пропал. Затем не стало и самого мистера Генри Лайтрейна. И овдовевшей хозяйке пришлось создавать зонты в одиночку. Вскоре зоркие глаза, как и ловкие руки, перестали её слушаться. И любимая работа превратилась в затейливое испытание. Но миссис не могла забросить дело всей своей жизни. Она продолжала трудиться, хотя бы и в память о покойном муже.
Итак, для своих зонтов миссис Лайтрейн выбирала самую лучшую фурнитуру (где-то в провинции Поющих Дождеводов). Месяцами ждала её. Летела на почту и возвращалась оттуда с огромными картонными коробками, где аккуратно почивали новенькие спицы, ручки, пружины, бегунки и прочие нужности для поддержания окружностей. Ткань для зонтичных куполов миссис Лайтрейн выделывала сама. Как? – Она об этом никому никогда не говорила. И все думали, что каждый зонт бережно обтянут дорогим эпонжем, испортить который может лишь самый бессовестный торнадо. Мастерица и не думала разубеждать в этом своих покупателей.
Лишь один-единственный зонт в лавке не принадлежал всецело престарелой миссис. Тот, что выдумал её сын Фрэнсис. Выдумал, да и пропал…
– Джоди! Милая! Куда же ты? – спохватилась миссис Лайтрейн, – Ох, неужели ей вздумалось достать самого Мистера Дестени?..
Так с почтением миссис Лайтрейн называла изобретение сына. Тот самый перламутровый зонт. Она никогда не говорила ни Джоди, ни кому другому, кто его запридумал. И почему зонт не продаётся ни за шиллинги, ни за доллары, ни за драхмы. Ни за любые другие деньги.