– А отчего, думаешь, Захаир меня так не любит? – усмехнулся Телор, и белые зубы влажно блеснули в полумраке. Но улыбка исчезла без следа едва ли не быстрее, чем появилась, и бледное прекрасное лицо снова стало холодным и отстранённым, как маска изо льда. – Идём-ка левее. Я знаю, как срезать путь, и что-то подсказывает, что лучше бы поспешить. Чуешь, какая морт вокруг? Кипит, как смола в котле.

Дышать в замке и впрямь было тяжело. И не столько из-за спёртого воздуха, запаха старости и неубранной казармы, сколько из-за силы, собравшейся в одном месте. Морт уплотнилась настолько, что стала похожа на густое масло, вязкое – и жгучее, потому что наполняла его чужая воля, гнев и отчаяние… И это был ещё не предел, ведь вверх, к небу, тянулась огромная воронка, видимая даже сквозь перекрытия и стены.

«Не хотел бы я стать врагом киморту, способному на такое, – подумал Алар, невольно сжимая руку Рейны покрепче. – Да и найдётся ли кто-то достаточно безрассудный, чтоб с ним враждовать?»

Телор, вероятно, тоже чувствовал нечто подобное, потому что обернул вокруг себя морт, как плащ. Повеяло холодом, как с ледника, цветами и листвой – но этот слабый аромат почти тонул в раскалённой, яростной силе, разлитой вокруг. Даже обычные люди ощущали её отзвуки: моргали замедленно, как в полусне; чаще сгладывали вязкую слюну; неосознанно ощупывали грудь, точно пытаясь унять сердцебиение сквозь рёбра.

Зал, где проходил суд, оказался в дальней части замка, у внешней стены. Двери охраняли с полдюжины дружинников; один из них выступил вперёд, поднимая руку в знак мира:

– Государь наш, лорга Захаир, не может сейчас принять тебя, кудесник. Прошу, прояви терпение и позволь отвести тебя туда, где ожидание не покажется столь обременительным, как здесь, посреди сквозняков и коптящих ламп.

Губы у него немного подрагивали – видимо, о дурном характере киморта из Хродды он знал не понаслышке.

– Благодарю за заботу, но останусь, пожалуй, здесь, – ответил Телор, чуть изогнув губы в намёке на улыбку. – Во-первых, сквозняки этому месту лишь во благо… А во-вторых, я пришёл сегодня не к твоему государю.

Он шевельнул пальцами, словно отталкивая что-то от себя – и морт, наполненная лесной прохладой, хлынула, обтекая стражу, расплескалась по арочным створкам тяжёлых дверей, по грубой старинной кладке стен; и там, где она касалась дерева или камня, те становились прозрачными, как лучшее ишмиратское стекло.

Стража, как по команде, подалась в стороны – стоять на пути у киморта не хотел никто.

– Что ж, посмотрим на справедливый суд, – произнёс Телор, скрестив руки на груди. И добавил с прищуром: – Сколько лет живу, а справедливость в таких местах мне видеть ещё не приходилось. Может, сегодня повезёт… вот только не верится что-то.

Он как в воду глядел.

В самом зале дружинников хватало, но даже больше их было в тайных галереях, опоясывающих его: оттого-то, видно, лорга и выбрал именно это место. Многие были вооружены не морт-мечами, а стреломётами – вполне обычными, зато от болтов веяло жутковатой смертоносной силой. У воздуховодов под самым потолком, в скрытых нишах, затаились люди с курильницами наготове – и не было сомнений в том, что внутри не обычные благовония, а дурман.

«В обычное время его заметить легко, если знать, чего опасаться, – подумал Алар. – Но в бою, пожалуй, можно и пропустить угрозу».

Ему стало не по себе.

А потом Телор сделал что-то ещё, и звуки, доносившиеся из зала, стали громче.

– …в Шимру я не вернусь, – раздался женский голос, чистый и звонкий, как металл.

Говорила молодая женщина в бирюзовой хисте, среднего роста, очень стройная, почти хрупкая, с рыжеватыми локонами. За плечом у неё стоял черноволосый красавец, в котором Алар тотчас же узнал давешнего проходимца, заслужившего уважение Тайры. Он придерживал женщину в бирюзовом за плечо и шептал ей что-то на ухо, а она смотрела, не отрываясь, на седовласого мужчину в богатых ишмиратских одеяниях, который стоял справа от лорги.

– Тоже киморт, – прошептал Телор, отступая на полшага. – Да, прав был бродяга, без моей помощи тут не обойтись… Эй, эстра, – обернулся он к Алару. – Умеешь говорить людям такое, от чего уши заткнуть хочется?

– Ну, наука это нехитрая…

– Раз так, то будь наготове, – предупредил он без улыбки и устремил взгляд к тёмной фигуре, скрючившейся на троне в глубине зала. – Я пойду первым, а как понадобится, позову и тебя. Врагов наживать ты тоже не боишься, полагаю?

В зале седовласый киморт из Ишмирата насмехался и зубоскалил, втайне готовясь к атаке; слова его разили, как стрелы, жгли, как злая пустынная трава, что растёт в заброшенных оазисах. Каждый его выпад против женщины в бирюзовом попадал в цель… а один задел и Алара.

– …может, и найдётся киморт-наставник, который признает тебя готовой завершить обучение. Может, и сам Алаойш Та-ци вернётся по такому случаю, чтобы эти слова подтвердить.

«Он меня встречал раньше».

Осознание захлестнуло волной, оглушило, ослепило на мгновение. Всё отодвинулось, стало неважным – и суд, и замок, и земли вокруг, где кимортов почти извели за минувшие годы, и работорговля, и опасности. Зато прошлое приблизилось; из чего-то необратимо утерянного, начисто позабытого оно обернулось вдруг размытым силуэтом за бумажной ширмой – протяни руку и коснёшься. Странник завозился, задребезжал в клинке, пытаясь вырваться, а затем снова притих. Во рту пересохло; пальцы конвульсивно сжались – и Рейна вскрикнула тихонько, пытаясь высвободить руку.

«Я должен сосредоточиться. Нельзя давать волю чувствам».

Преодолевая мучительное головокружение, он медленно обернулся в поисках поддержки – и наткнулся взглядом на Сэрима, настороженно замершего с флейтой в руке, словно готового сейчас прямо сыграть. Осторожно развернув Рейну, Алар подтолкнул её к сказителю и попросил:

– Присмотри за ней, пока я буду в зале.

– Ступай спокойно, с её головы ни один волос не упадёт, – пообещал Сэрим ворчливо, удерживая девочку за плечо, чтоб та не ринулась следом за учителем. – Кроме тех, что она сама выдернет, пока будет за тебя переживать. Придумал уже, что станешь говорить?

– Там соображу, – отмахнулся Алар и перехватил поудобнее посох эстры с красной лентой наверху. Потом улыбнулся – для Рейны, чтоб та не волновалась так. – Чаще всего и выдумывать ничего не надо, достаточно правду сказать.

– И то верно, – кивнул Сэрим. И вытянул шею, потешно выворачивая голову боком к распахнутым дверям, чтоб слышать лучше. – О, зовут тебя! Ну, ступай – и не переусердствуй там.

«Ну что же, пора».

Самым трудным стало пройти по залу, не глядя ни на женщину в бирюзовом, ни на дверь, за которой скрылся седовласый мужчина в ишмиратских одеждах… Телор стоял чуть поодаль, и лицо его было растерянным, счастливым и преисполненным вины одновременно. Он обнимал двух молодых светловолосых кимортов, юношу и девушку; справа – может, за большим сундуком – тихо ворчал-всхлипывал младенец, словно готовясь разразиться бурным плачем, и кто-то баюкал его, мешая лорги и пустынное наречие. А впереди, на помосте, застеленном шкурами, на потемневшем от времени деревянном троне восседал старик в багряных одеждах, в золотом венце, с ног до головы увешанный морт-оружием, и глядел исподлобья, а глаза у него пылали от ярости, как уголья.

Это и был лорга Захаир, государь Лоргинариума.

«Одно хорошо, – подумал Алар, останавливаясь аккурат напротив него. – Такого разозлить или уязвить – много труда не нужно».

– Я странник-эстра, – произнёс он спокойно, с лёгкой улыбкой на устах – и внимательно отслеживая, как откликнутся его слова, какое эхо породят. – Путешествую от поселения к поселению по воле морт. Со мной ученица, девочка по имени Рейна, киморт. Иногда, отлучаясь по делам, я оставляю её на попечение женщины – травницы и проводницы в горах. И близ славного города Свенна, на ярмарке, при всём честном народе, Рейну похитили.

Лорга, впрочем, удивлён не был, точно уже знал об этом; скорее уж, у него на лице промелькнула досада, и губы брезгливо поджались на мгновение.