– И ты тоже, – продолжил мужчина и, переглянувшись с поджавшей губы директрисой, пояснил: – Побудешь с подругой на случай, если обратно поедете на такси.

– А я чем хуже? – сведя брови на переносице, с обидой в голосе поинтересовалась медсестра. – Столько лет лечу этих оболтусов. Что думаете, с синяками и царапинами не справлюсь?

– Я не сомневаюсь в вашей компетенции, – с сарказмом протянул Дмитрий Сергеевич. – Только предпочитаю удостовериться сам, что никаких серьёзных травм Анастасия не получила.

– Да я в порядке, – мяукнула тихо, но решительно встав с кушетки для демонстрации своего состояния, невольно пошатнулась.

Голова кружилась и сильно болела, но понять причину я не могла. От шампанского, травмы или слишком насыщенного событиями вечера, пойди теперь разбери. Захотелось лечь, уснуть, и чтобы меня просто оставили в покое.

– Соберите вещи на несколько дней, – протяжно вздохнув, устало распорядился мужчина и, обернувшись к Маргарите Дмитриевне, проворчал: – Пойдёмте, кое-что прояснить надо.

– Дайте, я ей хоть бровь зашью, – поцокав языком, попросила медсестра.

– Никаких швов, – прорычал Дмитрий Сергеевич и, направившись к двери, бросил через плечо: – Пятнадцать минут на сборы.

В комнате, нервно расхаживая из угла в угол, нас ждала Полина. Едва я открыла дверь, она шагнула навстречу и, скрестив руки на груди, насупилась.

– Это что вообще за тип? Кто он? – напала она с расспросами, но заметив моё расклеенное состояние, переключилась на Даринку: – Ладно она контуженная, но хоть ты мне объясни, чего он так раскомандовался и почему наша мегера его так боится?

– Боится? – удивилась Дарина.

– А ты не заметила? – хмыкнула Поля. – Да её лицо все цвета радуги сменило, пока он там орал.

– Полин, нам собраться надо, – виновато вздохнула Дарина. – Я с Тасей еду, а то мало ли что… Вернёмся, и я всё расскажу.

– Понятно, что ничего не понятно, – нахмурившись, проворчала Поля и, подойдя ко мне, предложила: – Давай, помогу вещи собрать, а то что-то ты совсем бледная.

– Спасибо, – улыбнулась и, сев на кровать, огляделась, задумчиво добавив: – Смену белья и зубную щётку положи, а то вдруг в больнице на ночь оставят.

– В этом я уже не сомневаюсь, – упихивая в мой рюкзак вещи, кивнула подруга и, закончив со сборами села рядом. – Тася, пообещай мне кое-что.

– Ну-у…

– Всегда носи с собой вот это, – едва слышно сказала она и, сунув мне в руки подаренного сегодня зайца, строго наказала: – Всегда и везде, поняла? Обещай.

– Да что в нём такого? – хихикнула я, но тут же скривилась от боли.

– Вернётесь – расскажу.

Тася

Наблюдаю за лениво капающими каплями в дозаторе системы и, протяжно вздохнув, перевожу взгляд на мечущуюся по комнате Дарину. Взглядом мой косой прищур назвать сейчас сложно, потому что отёк на переносице и глазах к утру не только не спал, но и расцвёл ярким фиолетовым цветом. Красивым таким, модным… Тася-седан, блин…

Зато мои подглядывания остаются почти незамеченными. Дарина мерит шагами небольшую комнату от двери до открытого окна, замирает, разглядывая окружающую здание территорию, натужно вздыхает, разворачивается и снова идёт к двери, чтобы повторить свой маршрут заново.

– Замри! – рявкаю и, насладившись реакцией вздрогнувшей от неожиданности Дари, хихикаю. Ойкнув от боли, тянусь к валяющемуся рядом мешочку со льдом и положив на лоб, ворчу: – Раздражаешь, и так всё болит.

– А кто тебе виноват? – с ходу нападает она и, посопев, подходит и садится рядом. – Прости, Тась, я не хотела. На тебя смотреть жалко.

– До свадьбы заживёт, – отшучиваюсь и, подмигнув, снова ойкаю, а подруга заливается смехом.

– Прости, – повторяет, похрюкивая от попыток сдержаться. – Но ты как пират в том фильме. Ну, помнишь, всей группой ходили?

– Помню, – отзываюсь, стараясь не рассмеяться и, вздохнув, жалуюсь: – Устала лежать уже. Долго нас тут ещё продержат, как думаешь?

– Тебя не знаю, – жмёт плечами и, нахмурив брови, возмущается: – А меня непонятно, почему не отпускают. И вообще… не больница, а тюрьма какая-то.

– А что это за больница, кстати? – приподнявшись, оглядываю помещение, напоминающее скорей номер гостиницы, чем больничную палату.

Две кровати, встроенный шкаф, на стене плазменный телевизор, отдельная ванная комната, комод с зеркалом, напоминающий туалетный столик. Приехали мы сюда ночью, но по пути у меня не было ни сил, ни желания разглядывать локации и запоминать путь. А сейчас напряжение подруги начало передаваться и мне.

– Я вообще не уверена, что это больница, – жмёт плечами подруга и, подойдя к окну, перечисляет: – Парковка, везде камеры натыканы, большой парк, вдалеке озеро или пруд, всё огорожено. Въезжали мы сюда ночью через кованые ворота, которые открыл охранник.

– Ого, – не найдя других слов, изрекаю едва слышно.

– Больше на отель или дом отдыха похоже, – продолжает Дарина и, обернувшись, понижает голос до шёпота: – И что-то не увидела я ни одного сотрудника в белом халате.

– Может это общежитие того универа? – предполагаю растерянно, а подруга усмехается.

– Общага за городом? – переспрашивает скептически и, кивнув на окно, напоминает: – За забором и охраной по периметру?

– Не накручивай, – повернувшись набок, устраиваю затекшую руку поудобней.

– Ну а что я должна думать, если…

– Он же сам говорил, что это универ для элиты, – перебив, выдвигаю самую вероятную версию.

– Ну я не знаю, – тянет протяжно Дарина, но услышав приближающиеся по коридору шаги, шипит: – Надо спросить.

Дверь открывается и в нашу палату в сопровождении хмурого Дмитрия Сергеевича заходит высокий мужчина лет сорока. Незнакомец одет в небрежно накинутый поверх рубашки белый халат. Лёгкая щетина, модная причёска с выбритыми висками, пронзительный взгляд. На руке громоздкие и явно дорогие часы, а из-под рукавов и поверх воротничка видны фрагменты витиеватой татуировки.

– Здравствуйте, – лепечет подруга, но удостаивается лишь короткого кивка.

На доктора, на первый взгляд, мужчина совсем не похож. Но… Подойдя ближе, ставит на прикроватную тумбу небольшой чемоданчик и, шагнув ко мне, ловко убирает иглу из вены на сгибе локтя. Даже ойкнуть не успеваю. Сразу видно, что делает он это не в первый раз.

– Сядь, – командует низким хрипловатым голосом и, взяв стул, садится напротив.

– Надо подлечить максимально быстро, – просит странного доктора наш куратор.

– Погоди, Мить, – отмахивается незнакомец и, подавшись вперёд, начинает ощупывать моё лицо длинными, прохладными пальцами. Хмурится, вертит моё лицо из стороны в сторону и, прищурившись, начинает перечислять: – Оставлю мазь, нос не сломан, зашивать тоже не надо, стяжка пластырем фиксирует края ранки и шрама почти не останется.

– Отлично, – выдыхает с облегчением Дмитрий Сергеевич.

– Сотряс тоже маловероятен, – продолжает доктор и, глянув на почти пустую бутылку системы, хмурится: – Хотя пару дней ещё покапать стоит. Добавлю таблетки на всякий пожарный.

– Сроки? – сухо уточняет куратор.

– Дней пять – семь, – подумав, отзывается мужчина и, подмигнув мне, интересуется: – Ты никак гвозди лбом забивала?

– Не-а, – отвечаю нараспев и, вздёрнув нос, поясняю: – Просто одного настойчивого кавалера отшила.

– Мда-а, – хмыкнув, изрекает он и, осмотрев ещё и мои локти, поворачивается к Дмитрию Сергеевичу. – Что же ты Митяй за игрушками так плохо следишь?

– Какими игрушками? – заикаясь, выпаливает Дарина, а я перевожу взгляд на нашего куратора.

– Тебе язык укоротить? – вместо ответа, рычит он на доктора. – Чего девчонок пугаешь. Они мои подопечные из детского дома. На стажировку через неделю отправлять, а тут это…

– Чего завёлся? – отмахивается мужчина и, оглянувшись на Дарину, добавляет: – Я и говорю, что подопечные у тебя как куколки, а всё туда же – в драки лезут.