— Оля, милая… Я… я знал, но… Нет. Я догадывался и…, — сбивчиво оправдывался Олеженька, поглаживая плечи жены, как отвлекающий манёвр.

Правда, маму уже начинало распирать от злости. Её лицо покрывалось пунцовыми пятнами. Заметив это не слишком красивое преображение супруги, Студент тут же перестал мямлить и перешёл к уговорам, напоминая, что ей нельзя нервничать. Доктор же запретил. Никаких потрясений.

Да, блин, каких потрясений⁈ Тут маму, считай, кинули. И кто? Родной сын. И как? Договорился за её спиной с врагом. Ещё и проценты обсудили. И муженёк хорош. Знал, и молчал.

Мама была на волосок от нервного срыва. И вернуло ей душевное равновесие не нытьё Студента, не влюбленные гляделки Паши и не пропитанный холодностью взгляд взрослого сына. Она выдохнула весь свой гнев, когда увидела меня, стоящую у аквариума и опускающую в воду дневник испанца.

А что? Они тут в экспедицию намылились, а меня по-бороде, значит? Ну, уж нет! Еду с ними, или эти пережившие пятьсот лет бумажки найдут своё последние пристанище в аквариуме с маминой золотой рыбкой. Да, я стерва! Ни мне, так никому.

— Рита, — шепчет мама, мотая головой.

И тут же все переключают своё внимание с истерик беременной женщины на её не менее эксцентричную дочь. Вот это эпичный момент! Студент побелел. Паша громко ругнулся матом. Даже у Славы с лица схлынула вся его хваленая невозмутимость. Похоже, я двигаюсь в правильном направлении, по миллиметру приближая дневник к воде. Вот уже и рыбка подплыла полюбопытствовать, что это там такого большое ей сейчас обломится.

— Змейка, отдай тетрадочку дяде Паше, — хрипит Кастет, осторожно делая в мою сторону шаг, и тянет руку.

А я ещё на миллиметр вниз. Синхронный стон разлетается по комнате, от чего моя довольная улыбка становится ещё шире. Так нервишки потрепала, теперь можно немножко закрепить результат и озвучивать свои требования.

— Не отдам, — ехидничаю я и вожу уголком дневника туда-сюда у самой кромки воды.

— Рита, отдай дневник. Не дури, — вмешивается брат, а голос у него впервые дорожит, и взгляд устремлён куда-то поверх моей головы.

Он всё ещё не может смотреть мне в глаза. Даже прозвище, которым меня назвал Кастет, осталось для Славы не замеченным. Видать, брат сильно переживал все эти дни, забыв даже про такие простые человеческие потребности, как сон. Слава выглядел изрядно помятым, будто сутки на пролёт бухал не просыхая. Правда, запах перегара мой нос не улавливал. Поэтому я и решила, что братика мучила бессонница. Если в этой компании он ещё мог изображать крутого пацана с претензией на альфача, то с моим появлением это у него плохо получалось. Терялся всем известный Князь… Да, и на меня Слава больше так не действовал, как раньше. Осознав за эти несколько дней, какую теперь я имею власть над братом, моя зависимость перед ним бесследно испарилась. Такие чувство, что будто бы ярмо с шеи сбросила.

— Нет, — твёрдо сказала я, взглядом бросив вызов брату.

Мол, всё братик, кончалось твоё потакание мной. Сомневаешься? Тогда рискни и все узнают о твоей маленькой тайне. Мама расстроится… Очень расстроится, Слава.

Брат всё понял и отступил, отдав главную партию в решении назревающего конфликта Кастету с мамой. Студента не беру в расчёт. Он во всём поддакивает жене, и своего мнения у него я никогда не наблюдала. Как любимая жёнушку скажет, так и будет, а он поддержит. Как же без этого? А потом гордо скажет: «Это мы решили!». Тьфу, а не мужик!

Вот только мама сейчас ничего не решала. Ее мутило. Нервное напряжение спровоцировало новый приступ тошноты. И она пыталась справиться с ней, дыхательной гимнастикой. Вдох-выдох. Вдох-выдох… Вроде легче желудку, а желания прибить родную дочь не убавилось. Это я в маминых злющих глазищах прочитала.

Ну, и пофиг! Не в первый раз она меня так ненавидит. Переживём! Главное, чтобы Паша меня любил, а всё остальное для меня уже не имеет значения.

— Чё ты хочешь? — процедил сквозь зубы он вопрос.

Злой. Нет. Даже не злой, а в ярости! Аж кулаки до синевы в костяшках сжал. Но всё равно держится. Борется с ярко выраженным желанием размозжить дурную мою голову.

— Я еду с вами в экспедицию. И это не просьба, а уже свершившийся факт, — говорю я, смотря прямо ему в глаза. — И ещё тебе крупно повезло. Я в совершенстве знаю латинский.

Твою мать, если бы не кончик дневника почти коснувшийся воды, Паша со скоростью зверя рванулся бы с места и утопил бы меня в этом аквариуме. Столько бушующей ярости в глазах мужчины я ещё никогда не наблюдала. Даже мой брат в тот момент показался мне плюшевым зайчиком, по-сравнению с Кастетом. Наверно, я первая и единственная особь женского пола осмеливавшаяся испытывать на прочность его нервную систему, ставя свои смехотворные условия.

И всё же он сказал:

— Хорошо.

Мама пошла на вынужденную мировую с Кастетом и уже дня три с завидным равнодушием терпела его визиты к нам. А в гости Пашенька зачастил, оправдывая это подготовкой к экспедиции.

Хотя какая экспедиция? Все вопросы он уже обсудил с моим братом. Мы повторим путь Диего Ромеро де Моро и начнем наши поиски с Ямайки. А точнее с города Сент-Энс Бей. Он же в эпоху конкисты Севилья ла Нуэва. Именно туда прибыл испанский идальго, прежде чем отправиться в порт Номбре-де Дьос, потом в Панаму и оттуда уже в Перу.

Яхту до Ямайки нам предоставит какой-то Хозяин. Щедрый, но жуть какой опасный тип. Он же раскошелился на всё оборудование и обмундирование для группы. А ещё этот дядя каждые два дня будет ждать от Кастета устный отчёт по спутниковому телефону. Контроль? Может быть. Но Пашу такая дотошная забота начальства нисколько не смущала, а наоборот придавала какой-то уверенности. Слышала как он заверял свою ненаглядную Княгиню, что при малейшей опасности за нами тут же прилетит вертолёт с бравыми парнями и железными аргументами. Так что беспокоиться не о чем.

Но мать есть мать…

Выслушав Кастета она прозрачно намекнула ему, употребив все известные ей ненормативные эпитеты, что его ждёт, если не дай бог с голов деточек упадёт хоть один волосок. А в конце маминого монолога с явными угрозами Паша недовольно буркнул: «Вот за дочку твою и сам чёрт не впишется. Ты Ритке тоже не указ!». Это уже Паша деликатно намекал Княгине, что она, как мать, со мной справиться не может, а требует от чужого человека невозможного. И ещё добавил, что неплохо бы, свистнув у меня дневник конкистадора, слинять быстренько в закат. Маме такое предложение понравилось и, одарив Кастета снисходительной улыбкой, она вызвала у Студента шквал негодования в виде демонстративного ухода на улицу. Он даже дверью ляпнул для большего эффекта.

Приревновал Олеженька жёнушку к её бывшему партнёру. Чего, кстати, за отчимом я раньше не замечала. И мама впервые за пять лет их совместной жизни не побежала вытирать муженьку сопли. Она просто отвела бесцветный взгляд в сторону от выжидающе застывшего на террасе Олега. Бедолага думал, что жена поспешит объясниться. Только Великая Княгиня никому никогда не позволяла манипулировать собой и все капризы Студента были бессмысленны.

В тот момент я посочувствовала Олегу. Сама испытывала такую же невыносимую боль. С одной только разницей, женщина, которую он любит, знает причину его ревности и, быть может, позже попытается всё исправить. Паша даже не замечал меня, устремив всё своё внимание на мою мать. А я стоя за дверью, вытирала ладонями потоки слёз и проклинала тот день, когда ему в голову пришла идея привлечь моё семейство к чертовым поискам этого мифического Эльдорадо.

И тут мать окончательно добивает меня, приглашая Пашу поужинать с нами. От такого гостеприимства мы с Олежей были не в восторге, чего не скажешь о Паше. Он прям приободрился, расплываясь в придурковатой улыбке адресованной хозяйке дома.

Как прошёл ужин? Ужасно.

Мама весь вечер болтала с Кастетом. Она видите ли, нашла с ним общие точки соприкосновения. Паша не принуждено шутил, ухаживая за ней с галантностью английского джентльмена. Олеженька злился, вливая в себя конские порции бурбона и покрываясь красными пятнами от злости. Стеф ковырялся вилкой в тарелке, настороженно поглядывая то на багровеющего от ревности друга, то на мило щебечущую парочку в конце стола. Слава на ужин не пришёл. Полагаю причина во мне. После того, то между нами произошло, брат намеренно избегал моей компании. А когда этого у него не получалось, старался даже не смотреть в мою сторону. Я словно умерла для него… А, может, отгородившись так от своей непутёвой сестры, он пытался справиться с терзающими его чувствами? Не знаю… Но мне до боли не хватало брата. Того брата каким он было до стриптиз-клуба.