Родителей она помнила смутно. И они были связаны напрямую с переездами, так как отец её был военным. Их нескончаемое обустройство на новых местах оставило в памяти кучу чемоданов и упакованной мебели. Эти переезды забрасывали их семью в самые непредсказуемые места и условия России и стран СНГ. От вечно дождливого, невозможно холмистого Владивостока и ледяного Японского моря до солнечного арбузно-персикового Бишкека. Вызывающие восхищение у Иды многолюдные вокзалы и перроны, мерное постукивание колёс гостеприимных поездов о рельсы, мелькание деревень и городов за окном, добрые бабули, торгующие вкусными пирогами с картошкой на остановках, – всё это сложило пазлами в детском воображении огромную картину восторга и счастья. Смена детских садов, воспитателей, школ, учителей, друзей приучала к социализации, адаптации и коммуникации, которая потом продолжалась на тетрадных листах в бумажных конвертах, с обязательной надписью: «Жду ответа, как соловей лета». Потом отцу дали генерала-лейтенанта и пятикомнатную квартиру в этом городе, где сейчас и жила Ида.

Воспитала Иду тётка, единственная родственница. И той уже не было в живых, умерла два года назад. Ида так и жила одна.

А сегодня её день испортил какой-то сумасшедший. Ей хотелось поскорее закончить эту работу и оказаться дома. Через четыре часа, после окончания рабочего дня, Ида, как обычно, воткнула в уши беспроводные наушники, включила Бутусова и медленно побрела на остановку. Десять минут свежего воздуха и концентрирования мыслей на том, что работа на сегодняшний день закончена, что впереди осенняя листва и свет городских витрин, немного подняли настроение. Ида любила свой город, в нём можно было просто затеряться в толпе, в которой на Иду никто не обращал внимания, где она могла спокойно идти, улыбаться солнечным лучам, подпевать свои любимые песни и никто, абсолютно никто не мешал ей это делать.

Правда последнее время настроение ей могла испортить какая-то мелочь: неудачное место в автобусе, случайный ветер, растрепавший причёску, мысль, что на работе опять сидеть целых восемь часов. Ида не понимала: почему?

Почему так страдала и ныла её душа? Зачем такими тревожными и непонятно ненужными стали и рабочие, и выходные дни? Для чего рушилось радостно-оптимистичное восприятие обыденности? Ида не могла ответить на эти вопросы. И это состояние, мучившее Иду изо дня в день, угнетало и съедало её как личность. Она чувствовала себя старой и уставшей: «Жизни нет, она закончилась, – повторяла про себя Ида. – Не физически, нет, а морально, духовно». «Мыслей тоже нет, мыслей нет, – продолжила Ида, устало шагая дальше. – Вот оно, всё примитивное, бредовое, ненужное. Не нужна эта бешено-многолюдная улица, эти облезло-голые деревья, эти грязно-серые стены советских многоэтажек. В чём суть и смысл? В чём философия бытия? В чём моё предназначение?»

Порой Иде становилось стыдно за своё состояние, когда она проходила мимо дворников или рабочих дорожной службы. «Вот люди бедные и загруженные физическим трудом, они живут хуже меня, им некогда размышлять о вечных вопросах бытия. А мне уже заняться нечем, и я страдаю», – думала она. Но этих мыслей хватало ненадолго и всё шло по кругу.

Ида сравнивала себя с Болконским, когда тот остался без Лизы. Проводила параллель между собой и толстовским безжизненным дубом. Потом сама себя пыталась ободрить: «Ты жива и здорова, вспомни Павку Корчагина, он лишился физической активности, потерял зрение и не упал духом. А ты имеешь всё и, скорее всего, твоя материальная перенасыщенность приводит тебя к душевным проблемам».

«Ну вот я и пришла», – перебила она пессимистические мысли. Ида отключила музыкальный проигрыватель, вытащила наушники, чтобы немного развеяться.

«Может быть, мне надо выйти замуж, и всё пройдёт?», – подумала она и тут же обратила внимание на две молодые пары, стоящие на остановке. Они сильно контрастировали. Одни, помоложе, обнимались и, наклоняя друг к другу головы, любезно шептались. «Идеально, – улыбнулась Ида, – наверное, смысл в отношениях?» Вторые, постарше, хмуро смотрели в гаджеты, каждый в свой. Мужчину осенила какая-то мысль, он оторвал взгляд от телефона и ткнул в бок пальцем вторую половину.

– Чё, сумасшедший что ли? Чё в бок-то тыкаешь? – рявкнула молодая женщина, не стесняясь присутствующих.

«Видимо утомительно долго живут вместе, надоели друг другу, – усмехнулась Ида, – а года три назад, наверное, как эти, любезничали. Нет, не в отношениях смысл, они ломаются со временем».

Что было дальше у семьи постарше, Ида не увидела, потому что подошёл её автобус, да ей уже было неинтересно. Мысли возвратились к уникальной холодной красоте её нового знакомого и всю дорогу она анализировала их встречу.

Но долго вспоминать о нём не пришлось, как только она вышла из лифта, обнаружила этого странного у входной металлической двери своей квартиры и пришла в ужас. Она бросилась вниз по лестнице, выбежала на улицу и судорожно набрала полицию. Но вызова не было, а он стоял уже рядом с ней.

– Молодой человек, почему ты меня преследуешь?! – попыталась она воззвать к его совести. – Я не Настасья Филипповна, а ты не Рогожин.

– Я хочу забрать тебя. Я за тобой. От тебя пахнет моей планетой, моим городом.

– Ты маньяк? Ты Зюскинда начитался?

– Посмотри внимательно на меня.

Ида, как завороженная, посмотрела в его тёмные леденящие душу глаза. А дальше всё было как во сне. У него откуда-то появился полностью чёрный Kawasaki Ninja. Она послушно села сзади, и он помчал её за город в неизвестном направлении. Резко затормозив на какой-то безлюдной дороге, он сказал:

– Теперь я заберу тебя. На свою планету. Только ты должна согласиться. Тебе будет хорошо у нас. Тебе не место на Земле. Ты найдёшь себя у нас.

Она, опомнившись, пришла в себя, слезла с мотоцикла:

– Кто ты? Зачем ты меня сюда привёз? Я тебя боюсь! – попятилась она от его чёрной кожаной куртки, от его красивого бледного лица.

– Не могу. Я за тобой, – он бросил мотоцикл, который тут же растворился на земле, сделал шаг и схватил её за запястья своими ледяными руками. – Понимаешь, Ида, я специально прилетел с другой галактики UDFj-39546284, в ней несколько планет, одна из них моя – Инджи́. Ты должна полететь со мной. Сейчас появится космический корабль. Я должен забрать тебя от зла.

– Я не хочу! Я люблю Землю! – закричала она. – Ниоткуда ты не прилетел! Такого не бывает! Увези меня домой! В той галактике нет планет, там только голубые звёзды! – пыталась вырвать она у него свои руки.

– Это вы, земляне, так думаете, в моей галактике есть жизнь. А ты вспомни своё недавнее мироощущение. Ты уже долгое время страдаешь от ненужности. Я же тебе предлагаю счастье и свободу. Только на моей планете ты найдёшь своё предназначение.

– Мне не нужна твоя свобода, мне нужен физический труд и всё пройдёт. Оставь меня в покое! Я решу свои проблемы сама!

– Ты их не решишь, труд не поможет, не в нём твоё предназначение. Полетели со мной, у меня идеальная планета, на ней ты не будешь мучиться.

– Я лучше на Земле буду жить в рабстве, чем полечу с тобой.

– Что ж, это твой выбор. В рабстве и труде ты поймёшь, что не этого ищешь.

Он отпустил одну её руку и положил свою ледяную ладонь ей на голову.

Она тут же стала засыпать и медленно осела в траву к его ногам. Последнее, что она увидела – это яркий свет, показавшийся из-за поворота. И где-то в тумане сознания прозвучали слова:

– До новой встречи, Ида!

– Где я? – простонала она.

– Чё, очухалась? – повернулся впереди сидящий. – Это хорошо. Чё делать-то с ней будем?

– Ну не в реку же её бросать. Может, это, как его, продадим её Бодровым? Пусть у них пашет. Она девка не больная! Им-то работники нужны.

– Мож и продадим. Всё равно от нас ей не выбраться. Да и кому она нужна, если её увезли за город и бросили на обочине.

– Я нужна, мне в офис надо, – безнадёжно вполголоса сказала Ида.