- Ты совершенно не умеешь подбадривать, - ехидно заметил я.

  - Поговорим об этом потом, - вышла из автомобиля она, и назло мне хлопнула дверью.

  А ведь всё так красиво начиналось. Вечно я всё порчу.

  Подождав пока Саша перейдёт дорогу и сядет в правильный автобус, только тогда я поехал по своим делам. С брата мне спрашивать нечего, он всё сказал, когда вылил ушат дерьма в прессу, благодаря его последней капле, я осознал окончательно, что мы никогда братьями-то и не были. Надежда теплилась, но один я всё равно ничего бы не смог сделать. Над отношениями, какими бы они не были романтические, дружеские или братские нужно работать. Егор работать не захотел, и это его выбор. Насильно мил не будешь, поэтому я отпускаю брата с его гадостными мыслями и планами на суд божий, сам же собираюсь расспросить обо всём сестру. Если от Егора получить нож в спину в порядке вещей, то с Аделиной дела обстоять иначе. Я и представить себе не мог, что когда-нибудь окажусь в подобной ситуации. Что родная сестра, с которой у меня всегда были теплые и доверительные отношения могла так гнусно предать.

  Новость о якобы моём плохом поступке по отношению к брату, продолжала оставаться в топе, и как назло западные СМИ подхватили ажиотаж. Пока я ехал до дома отца, куда вернулась Аделина (теперь я понимаю почему), мне пришло несколько сообщений от менеджера и ребят из группы. Всем было интересно, правду ли пишут. Естественно когда я спрашивал их, о том, как хорошо они меня знают, парни сразу извинялись за глупые неуместные вопросы. Морган же звонил по другому поводу. Сразу после разговора с Егором в баре, я созвонился с ним, и предупредил о возможных нападках и внезапных шокирующих новостях в прессе. Рич убеждал меня, что брат не поступит так с братом, как плохо бы всё между ними не было, когда как я не соглашался.

  - Твой брат отойдёт Фим, он просто ревнует. Но и ты не плошай, не давай ему поводов, - попросил меня Ричард, когда я сидел в баре.

  - Рич, о каких поводах может идти речь? Если Егор захочет меня обвинить в чём-либо, он сделает это, не смотря ни на что, - пытался вдолбить ему я, зная своего братца куда лучше, чем Морган.

  - Ты слишком суров друг, - не слушали меня, - попробуй подружиться со своим братом, уверен, если вы поговорите по душам, сможете прийти к общему выгодному решению.

  - Не стану я с ним разговаривать. Пойми меня Рич, он не услышит, как бы громко я не кричал ему о желании зарыть топор войны, который я, кстати, так до сих пор и не понял, с чего началась. Спросил Егора, а он как обычно ушёл от прямого ответа, будто я сам обязан понять, - вспыхнул я, пытаясь доказать истину менеджеру.

  - А ты покопайся в мозгах, может, выудишь что-нибудь полезное.

  - Полезнее для меня сейчас будет, если ты Рич предпримешь всё, чтобы при плохом исходе никакие новости не проникли в американские СМИ.

  Он послушался. Пусть мои убеждения не возымели нужного эффекта, Ричард всё равно сделал всё что смог. Новость оказалась слишком резонансной, что удержать её в пределах одного государства оказалось невозможным. Всё-таки Оберон больше американский певец, чем русский. В России станут осуждать лишь сотни, и то скорее всего подростки максималисты лезущие в чужую личную жизнь ради того чтобы показать какие они сами правильные. В Америке же меня сожрут с потрохами. Благо Егор не может подать на меня в суд, иначе было бы потешно, судили бы за то, что не совершал. Будто я специально ходил вокруг Саши и соблазнял. Да между нами даже ничего нет. А после сегодняшнего скандала на речке боюсь представить, что произойдёт дальше.

  - Я постарался убрать новость с первых полос, - предупредил меня Морган, пока я ехал к сестре. - Прости Фим, ты оказался чертовски прав. Надо было предпринять всё возможное до инцидента.

  - Как есть, зачем теперь сожалеть.

  - Друг я, правда, не считал твоего брата из России угрозой. Я и подумать не мог, что новость такая "бешенная" что ли. Мне казалось если уж он и выкинет что-то, то ерунду по типу: настоящее имя Оберона.

  - Поверь, он и до этого дойдёт, - усмехнулся я, ничуть не сомневаясь, - Егор умеет удивлять. Просто ему подфартило. На днях его бросила невеста, он и решил так рассчитаться и со мной и с ней.

  - Боюсь представить каково девушке.

  - Считает себя виноватой, - вспомнились печальные глаза Саши, и то, как она была уверена в своей вине.

  - Вот же ублюдок. Справился с девушкой, ему самому не стыдно?

  - Это надо спрашивать у него, а мне уже пора, спасибо за содействие Рич, на созвоне, - распрощался я с менеджером и осторожно припарковался возле частного дома отца.

  Телефон снова пиликнул, оповещая о том, что скоро разрядится, пришлось оставить его в машине, чтобы заряжался. Ненавижу, когда не имею возможности связаться с людьми, но техника не идеальна, как и её создатели.

  В обычной ситуации я бы насладился садом, гордостью отца, но сейчас в голове звенело одно слово: предательство. Предатель за стенами двухэтажного дома, живёт спокойной жизнью, и даже в ус не дует, а у меня сплошь и рядом проблемы. Дойдя до двери, я резко остановился. Нельзя показывать свои эмоции. Нужно выглядеть хладнокровным. Я не знаю что на уме у Аделины, и понятия не имею враг она или... Да кем после всего она может мне быть? Враг или никто.

  Развернувшись, я прошёлся по крыльцу взад вперёд, и попытался привести чувства в порядок. Лишняя эмоциональность может привести к непоправимым последствиям. Я всегда умел прятаться за маской весёлого и равнодушного. Ничего не поменяется, я сделаю то же самое, и сестра никогда в жизни не поймёт с чем я к ней пришёл. Выдохнув в последний раз, перед тем как войти, словно отпуская весь негатив, я схватился за ручку и нажал. Всё пройдёт как надо мне! Я контролирую себя и ситуацию.

  Дом встретил меня тишиной и прохладой. После знойной жары на улице и в сердце, я ощутил приятный холодок обволакивающий кожу рук и успокаивающий голову. Словно он придал мне энергии, остудил пыл. Умыться бы ещё ледяной водой, я до конца бы остыл. Увы такой привилегии я удостоить себя не успел, со второго этажа стала спускаться Аделина. Я не дал ей понять, что пришёл на разборки. Вел себя как обычно.

  - Где отец? - первым спросил я, проходя в гостиную.