Мы позволили пастуху сграбастать деньги и уложили на землю его бесчувственное тело.

— Надо бы посоветоваться, — сказал я.

— Надо бы, но не так близко к стаду. Давай поднимемся на плато, там воздух чище.

Мы высадились в последний раз. Остальные Крысы, к этому времени проснувшиеся, внимательно выслушали наш рассказ.

— Что ж, это здорово сужает сектор поиска, — заключила Мадонетта.

— Действительно, — согласился я. — Какова численность райского населения?

— Тысяч сто, — сказал Тремэрн. — Может, это не лучшая нация в Галактике, но здесь она выглядит самой преуспевающей. Правда, я с ней мало знаком. Только по фотографиям и наблюдениям со спутника.

— А в Пентагоне кто-нибудь знает побольше?

— Возможно. Но говорить не будет, потому что информация засекречена.

Я сжал кулак до хруста в суставах, поморщился и ткнул пальцем в сторону капитана:

— Согласитесь, все это выглядит не слишком разумно.

Тремэрн был не более доволен, чем я.

— Да, Джим, это неразумно. И я не понимаю, почему ваша группа, работая здесь, не имеет доступа к самым необходимым сведениям. Я попробовал это выяснить и получил не только отказ, но и строгое предостережение.

— Кто нам мешает? Есть догадки?

— Конкретно — никто. Высшие инстанции. Любой, с кем я разговаривал, понимал твои проблемы и соглашался помочь, но едва он обращался наверх, как получал головомойку.

— Или я параноик, или в этих высших инстанциях кому-то не нравится наша операция. И кто-то хочет ее сорвать.

Настала очередь Тремэрна хрустнуть пальцами и помрачнеть.

— Я уже говорил, что я старый карьерист. Но сейчас мне очень многое не по нутру. Не только то, как обращаются с твоей группой, — вообще все это грязное дельце. Честно говоря, у меня у самого почва из-под ног уходит. Поначалу я думал, что сумею добиться перемен, если буду действовать по служебным каналам. Черта с два! Я почти так же крепко, как и ты, связан по рукам и ногам.

— Кем? И почему?

— Не знаю. Но изо всех сил стараюсь разобраться. А насчет этого города, Рая, и его жителей мне почти ничего не известно.

— Что ж, капитан, спасибо за честный ответ.

— Если вы не в курсе, почему бы нам самим не разузнать? — предложил Стинго. — Дадим концертик-другой, а заодно посмотрим, что там к чему.

— Может, и правда все так просто, — буркнул я. — Ладно, давайте взглянем на карту.

Складывалось впечатление, что население главным образом сосредоточено в одном-единственном городе; его границам явно недоставало архитектурной завершенности. От него тянулось несколько дорог к ближайшим селам. Кое-где наблюдались мелкие группы строений — по всей вероятности, фермы. На трехмерной карте все выглядело совершенно обыденно. Озадачивала только стена, делившая город надвое. Тем более что на окраине никаких стен не наблюдалось.

Я поинтересовался, указывая на нее:

— Вы хоть представляете, что это такое и зачем оно понадобилось?

Тремэрн отрицательно покачал головой:

— Ни в малейшей степени. Похоже на стену — вот и все, что я могу сказать. Вдоль нее проходит дорога. Судя по всему, единственная дорога, идущая в город с равнины.

Я ткнул в голокарту пальцем:

— Вот здесь дорога кончается, исчезает в траве. Сюда-то нам и надо. Или у кого-нибудь есть более ценные предложения?

— Куда уж ценнее? — пожал плечами Тремэрн. — Я вас высажу вот тут, на плато, за этой грядой вас никто не заметит. Потом уведу катер, и дальше будем держать связь по радио.

Сказано — сделано.

— Первым делом — поспать. — Флойд зевнул. — Та еще ночка.

«Еще бы! — подумал я. — Если учесть длительность здешних суток».

Катер стартовал, и мы расположились на ночлег. Когда проснулись, было еще темно. И мы снова уснули. Во всяком случае, трое. У меня в голове слишком уж много всего накопилось, чтобы я мог дрыхнуть так же безмятежно, как мои приятели. Нам удалось-таки напасть на след находки. Но след бесполезен, если по нему не идти. А куда тут пойдешь впотьмах? Сколько еще у меня деньков до ухода в мир иной? Я сосчитал на пальцах. Примерно восемнадцать миновало, значит остается двенадцать. Чудненько. Или я ошибся? И тут же обругал себя: только идиот загибает пальцы, когда у него под рукой компьютер.

Я включил машинку, быстренько составил программу и коснулся клавиши «З» — «занавес», или «загробный мир», выбирайте, что вам больше нравится. Передо мной засияла цифра 18, а рядом замерцало 12. Не скажу, что при их виде я приободрился, но, как ни крути, это решало проблему счисления срока. Должно быть, это удовлетворило некую часть моего «я», поскольку меня тут же сморил крепкий сон.

В конце концов небо, превозмогая великую лень, осветлилось, и наступил новый день. Но еще до восхода солнца капитан привел на бреющем катер, взял нас на борт, а затем высадил за грядой холмов неподалеку от Рая.

— Удачи, — без особой надежды в голосе пожелал он.

Катер полетел прочь и сгинул за светлеющим горизонтом. Я почти машинально ткнул пальцем в букву «З» на клавиатуре, цифры вспыхнули и сразу исчезли.

Но я успел их запомнить. Наступил девятнадцатый день.

Заря растянулась на целую вечность, солнце вставало, как под пыткой. Еще не вполне рассвело, когда мы приблизились к началу стены — одному слою кирпичей, прячущемуся в траве.

— Интересно, что это такое? — произнес я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Стинго нагнулся и постучал о кирпич костяшками пальцев.

— Кирпич, — сказал он.

— Красный, — уточнила Мадонетта.

— Спасибо, спасибо, — отозвался я, вовсе не испытывая благодарности.

Справа от кирпичной полосы тянулась едва заметная тропка, и мы, снедаемые любопытством, пошли по ней.

— Глядите, тут она уже повыше, — показал Флойд. — Второй слой появился.

— А впереди — еще выше, — отозвалась Мадонетта. — Уже в три кирпича.

— Что это? — Стинго наклонился, раздвинул траву и пригляделся, а затем дотронулся до кладки пальцем. — Какой-то оттиск. На каждом кирпиче.

Все присмотрелись. Что-то вроде кольца с торчащей из него стрелкой.

— Кольцо, — пробормотал я. — Стрелка…

И тут у меня в черепушке запрыгала интуиция. Я уже видел этот символ… Да!

— Кто-нибудь, взгляните, пожалуйста, нет ли на той стороне кольца с крестиком.

Мадонетта изящно подняла брови, плавно переступила через низкую стену, грациозно нагнулась и посмотрела. Ее брови поднялись еще выше.

— Как ты догадался? Тут и впрямь на всех кирпичах колечки с крестиками.

— Биология, — ответил я. — Со школы помню.

— Ах да, точно! — воскликнула она. — Символы мужской и женской особей.

— В самую точку! — крикнул Флойд, ушедший тем временем вперед. — Знаете, что тут на кирпиче отпечатано? VIROJ. А на той стороне… — Он наклонился и посмотрел. — VIRINOJ.

Мы шагали вдоль стены, и она очень медленно росла. Вскоре появилась новая надпись: «LJUDI». Затем — «MTUWA», «HERRER», «SIGNORI».

— Довольно, — скомандовал я, останавливаясь. — Снимаем рюкзаки. Передохнем, а заодно попробуем решить эту задачку. По-моему, все вполне ясно. Мы идем по тропе. Кто не сочтет за труд посмотреть, нет ли такой же тропы с той стороны?

Кирпичная стена выросла уже до пояса. Флойд упер в нее ладони, подпрыгнул и перевалился на ту сторону.

— Есть как будто, но очень нечеткая. Сильно травой заросла. Можно мне назад?

— Можно и нужно, потому что пора выбирать. — Я показал вперед, на плавно растущую стену. — Фундаменталисты говорили, что приезжают в город торговать. Должно быть, этим путем и по этой стороне.

Мадонетта кивнула. Ей расклад не нравился.

— К тому же одни мужчины, как пить дать. Вот уж точно — нечистые! Обращаются с женщинами как со скотиной. Если женщины приходят в город той дорогой, значит та сторона отведена для них. Джим, что, по-твоему, нам следует делать?

— А по-вашему? Я уже сказал: пора выбирать. Или держимся вместе, или нарушаем инструкцию. Вот что необходимо решить в первую очередь.