— Что с тобой? — Нейман увидела, что Эсфирь судорожно сжала висевший на поясе кинжал, будто увидев рядом с собой как минимум убийцу.

— Ничего, всё в порядке, — ответила Эсфирь, пытаясь расслабиться.

Не могла же она вот так сходу сказать этой аристократке, что она и есть Одинокий Убийца и что за ней охотится не только полиция. Если честно, то на блюстителей закона и простых горожан Эсфирь вообще не тратила времени, считая, что такие противники просто не достойны её внимания. А вот Красные Вампиры — совсем другое дело. Терианка поняла, что они разъезжают по городу в пурпурных плащах и с бубенцами на сбруе коней неспроста. Они пытаются привлечь внимание Одинокого Убийцы, так как только этому человеку известно, что Вампиры носили пурпурные плащи и на их конях были бубенцы. Всех остальных, знавших облик кровожадной банды, они уже давно истребили. Но Эсфирь была слишком осторожна, чтобы попасть на эту удочку. Ведь с троими сразу она не справится.

— Эсфирь, чем ты опечалена? Тебя что-то тревожит? Ты взвинчена буквально до предела. Что случилось?

— Нейман, девять лет назад Красные Вампиры убили мою семью, — безжизненным голосом прошептала Эсфирь.

Она стояла вполоборота к Нейман, но та внутренне содрогнулась. Лицо Эсфири было опущено, но свет луны падал на него и ясно освещал каждую черту. Нейман вся сжалась и застыла, глядя на эту девушку. Ей показалось, что в этот миг она видит рядом с собой не едва знакомую Эсфирь, а саму себя, носящую боль потерь, потерявшую веру в справедливость и разочаровавшуюся в жизни.

Проглотив ком, стоявший в горле, Нейман спросила со странным чувством смятения:

— В твоей семье у кого-то была голубая кровь?

Юная убийца утвердительно кивнула головой.

— Да… у моей сестры. И у меня она тоже голубая, — призналась Эсфирь почти шепотом.

Этот ответ как громом поразил Нейман де Эриндо. Вряд ли она могла определённо ответить, что охватило её — страх или волнующая радость оттого, что она нашла кого-то подобного себе. Пожалуй, такое волнение может испытывать только человек, оказавшийся на необитаемом острове и неожиданно узнавший, что кроме него на этом острове выжил ещё кто-то после страшной катастрофы.

— У тебя голубая кровь? — затаив дыхание, и с каким-то полуудивлением-полурадостью, спросила Нейман.

— Да.

Ответ Эсфири был ясным и однозначным.

— В таком случае ты должна знать, что у меня тоже голубая кровь.

Теперь настала очередь удивляться Эсфири. Она, видимо, не сразу поняла полную значимость слов Нейман, а потом повернулась к ней с таким выражением лица, будто она прозрела после многолетней слепоты.

— Ты — терианка? — запинаясь, переспросила Эсфирь, но в её голосе было не столько радости, сколько ужаса и смятения.

— Эсфирь, мы одной крови. Поверь, это так!

Но если Нейман едва не плакала оттого, что нашла хоть кого-то из своего народа, то Эсфирь была скорее озабочена и при этом сосредоточенно думала о чём-то своём. В мыслях убийцы все происходившие неясные события теперь складывались в вполне чёткую картину.

— Теперь мне всё ясно, — покачала головой Эсфирь, — и сомнений больше нет… Как же я раньше не догадалась?..

— О чём ты?

— Нейман, ведь у твоей сестры была голубая кровь, и об этом узнал весь Аулент!

— Ну и что?

— В почерке убийства твоей семьи я узнаю Красных Вампиров. На этот раз они действовали не так смело, как обычно, но это были точно они. Только они истребляют целые семьи, если в них есть хоть один человек голубой крови.

— Эсфирь, Красных Вампиров больше нет! — напомнила Нейман. — Они уже давно прекратили свои зверства.

— Ты ошибаешься, — горько усмехнувшись, возразила Эсфирь, — и я постараюсь тебе это доказать.

— Как?

— Очень просто. Трагедия твоей семьи взбудоражила весь Аулент. Ещё бы, ведь в самой знатной и уважаемой семье выросла девочка голубой крови! Я читала в газете об обвинениях, которые ты предъявила некому Леону Хауцу. В этом нашумевшем деле ты упоминала о вещественных доказательствах: кисти руки убийцы, двух кинжалах, которыми были убиты Ноэми и Леонард де Эриндо, и ещё каких-то мелочах.

— Это правда, но мне никто не поверил, — вздохнула Нейман.

— Достаточно того, что тебе верю я, — произнесла Эсфирь самым будничным голосом, но в её интонации прозвучало что-то такое, словно она считала себя могущественным божеством или как, минимум, влиятельным человеком.

Нейман с недоумением посмотрела на неё. Она вдруг подумала, что вообще не может даже представить себе, кем, в сущности, является эта Эсфирь. В поведении этой особы было что-то неуловимое, что-то противоречащее ей самой и ускользающее от взгляда остальных. Нейман повидала много людей, разных и неповторимых, и, руководствуясь своим опытом и интуицией, она сейчас могла сказать, что эта бедно одетая девушка ведёт себя с самоуверенностью низложенной королевы, которая стремится вернуть себе свой трон. Эсфирь действительно вела себя и говорила не как обычная простолюдинка Аулента. Это заставило Нейман насторожиться.

— А разве это что-то меняет? — спросила Нейман.

— Безусловно, — ответила Эсфирь и про себя добавила: «Ты даже не знаешь, как многое это меняет. Ты, утончённая аристократка, и представления не имеешь, как многое в этом городе сейчас зависит от меня, никому не известной Эсфири».

— Я не хочу говорить на эту тему, — устало промолвила Нейман. — Для меня это слишком болезненно.

— Не отчаивайся. Лучше скажи, не похож ли этот кинжал на те, которыми были убиты твои брат и сестра, — с этими словами Эсфирь вытащила из-за пояса кинжал и подала его Нейман.

Взяв кинжал, Нейман вышла из беседки и при свете луны посмотрела на оружие. Она его сразу узнала. Увидев, как при лунном свете на рукояти кинжала сверкнули мелкие драгоценные камни, составлявшие знакомый узор, Нейман тихо вскрикнула и повернулась к Эсфири, стоявшей у входа в беседку.

— Это кинжал в точности похож на те, что я собственными руками отмывала от крови сестры и брата, — произнесла Нейман, возвращая кинжал Эсфири. — Откуда он у тебя?

— Такими же кинжалами была убита моя сестра и ещё сотни, если не тысячи, людей с голубой кровью. Эти кинжалы принадлежат Красным Вампирам, от которых я некогда чудом спаслась, но которых никогда не смогу простить. Скажи, Нейман, внимательно ли ты оглядела руку убийцы?

— Да. Но какое это имеет значение?

— Большое. Насколько мне известно, твой пёс отгрыз правую руку Хауца. Не видела ли ты на безымянном пальце татуировку в виде кинжала, кольцом охватившего палец?

Нейман не любила, когда её допрашивали вопреки её воле, но не отвечать Эсфири она не могла — та говорила слишком уж странно и о вещах далеко не обыденных. Она заметила, что её спасительница задаёт свои вопросы не из праздного любопытства.

— Видела, — немного помедлив и пристально поглядев в глаза собеседницы, призналась Нейман. — Такую татуировку я обнаружила под дешёвым перстнем. Но откуда тебе про неё известно? Ведь я никому об этом не говорила.

Последняя фраза была уже напрямую отражением изумлённых мыслей Нейман, которая действительно никому не рассказывала об этой детали.

— Я догадалась об этом, — уклончиво ответила Эсфирь, но это прозвучало не слишком-то убедительно, и Нейман ей не поверила.

Эсфирь смутилась и медленно отошла от беседки, словно желая избегнуть дальнейших объяснений на эту тему. Но Нейман последовала за ней — теперь она уже не желала прекращения этого разговора. Она властно остановила Эсфирь, положив руку ей на плечо. Уж если та осмелилась разбередить её ещё не зажившую рану, то должна всё пояснить.

— Ты не могла догадаться о такой вещи. Откуда тебе известно про татуировку? Ты что-то недоговариваешь, хотя сказала уже достаточно много! Скажи правду, Эсфирь! — умоляла Нейман, тряся Эсфирь за плечи.

— Хорошо, я скажу, — хмуро и неохотно промолвила Эсфирь, освободившись из рук Нейман. — Такие татуировки есть у каждого Красного Вампира. Они служат для того, чтобы один из этих убийц мог узнать другого. Это их опознавательные знаки. По таким татуировкам и кинжалам можно узнать этих жестоких убийц.