В это время из близлежащей рощицы, сломав несколько веток, взлетела большая ночная птица. Она тяжело поднялась в воздух, нарушая тишину хлопаньем крыльев. В небе по-прежнему плыли три луны Этоса. Гигантская птица на несколько секунд застыла в воздухе и закрыла собой самую маленькую луну. Громадная тень легла на окрестности, так велик оказался пернатый ночной хищник. Но археологу хватило этих секунд, чтобы заметить, как иероглифы и стрелки мгновенно погасли, а скала вновь стала холодной.
Птица с криком бросилась вниз, вероятно, заметив добычу. Надпись и стрелки на скале появились вновь, так же неожиданно, как и исчезли.
Эрнест был вконец ошарашен этим открытием. Вдруг он заметил, как что-то пошевелилось в тени ближайших зарослей, и, быстро сделав несколько шагов в том направлении, обнаружил Стеллу. Девочка замерла с круглыми от всего увиденного глазами, но в них не было ни капли страха.
Увидев ребёнка, исследователь рассердился. Да и было из-за чего: ему придётся вернуться в лагерь, дабы отвести своё чадо спать.
— Я хочу остаться с тобой, пожалуйста, — попросила Стелла, умоляющее сложив руки, и, видя недовольное лицо отца, поспешила добавить: — Я буду вести себя хорошо.
— Ну, ладно, — нехотя согласился Эрнест Риа, — только не отходи от меня далеко.
Археолог знал, что дочь смелая, и если сейчас её отослать спать, то она, в следующий раз уйдя из лагеря, может попасть в беду на незнакомой планете. Поэтому разумнее было держать её при себе.
Вернувшись к надписи, исследователь некоторое время стоял в раздумье, и, наконец, пробормотал:
— Ничего не понимаю…
— А я понимаю, — отозвалась Стелла.
Эрнест Риа взглянул на ребёнка. Девочка сидела на траве. Чёрная гипюровая накидка на её голове скрывала длинные русые волосы Стеллы и голубое платье, которые были иначе слишком хорошо заметны в ночи. Находясь в тени, она была почти невидима.
— Что ты можешь понимать, Стелла? Ведь я сам не могу объяснить, почему эти знаки я увидел именно сегодня, а ведь эта ночь не отличается от вчерашней, — Эрнест присел на камень рядом с дочерью.
— Сегодня в небе три луны, — ответила Стелла.
— Но и вчера их было столько же, когда я вышел.
— Когда ты вышел, была тень, — пояснила Стелла.
Она уже несколько минут следила за большой красивой бабочкой и сейчас прыгнула, как кошка, и поймала её, но при этом запуталась в накидке. Эрнесту было странно смотреть на свою дочь, которая говорила о таких серьёзных вещах и одновременно занималась такими пустяками, как ловля бабочек. Она была беспечна и между тем слишком умна для своих лет. Распутавшись, Стелла села, взяла в руки бабочку и посмотрела на отца. У того был крайне недовольный вид. Он догадался, что маленькая непоседа не только сегодня покидает ночью лагерь без ведома взрослых. Стелла тоже сообразила, что проговорилась, и виновато опустила глаза.
— Значит, ты уже всё это видела? — изумился Эрнест, глядя в глаза дочери и указывая рукой в сторону иероглифов. — Ты видела это?
— Видела, — призналась та, вновь потупив взор, отпираться теперь было бессмысленно.
Взбучка от отца ей уже гарантирована, а потому открытия на Этосе сами собой как-то отодвинулись в сторонку. На первый план вышла проблема, как избежать наказания.
— Ах ты, маленькая мошенница! Ты видела это и ничего не сказала мне? Почему? — недоумевал археолог.
Стелла не умела складно врать, а потому, когда она не хотела о чём-либо говорить, то попросту отмалчивалась и делала это с завидным упрямством. Но на этот раз добиться от неё правды оказалось не тяжело. Уразумев, что самое страшное и так уже всплыло на поверхность, Стелла ответила на чистоту и с детским простодушием:
— После этого вы бы строже следили за мной, и я уже не смогла бы гулять по ночам.
— Это верно, и именно так я отныне буду с тобой поступать. Твоё непомерное любопытство, непоседа, до добра не доведёт. И куда только Тибо смотрит? — всплеснул руками Эрнест.
— Тибо не виноват, я сама оставила его сегодня в лагере.
— Значит, в прошлые ночи вы гуляли вместе? Замечательно!
Эрнеста Риа несколько раз прошёлся взад-вперёд, потом вновь сел, уже успокоившись, и спросил:
— О какой тени ты говорила? Ведь вчера не было ни одного облака, впрочем, как и сегодня. А тень создалась только по вине птицы.
— Я говорю не об облаках, — ответила после минутного молчания девочка, ее голос зазвучал как-то серьёзно и грустно одновременно, — дело здесь в том, что вчера ты вышел немного позже, и одна из лун к тому времени скрылась за нашим кораблём, который абсолютно закрывал её около часа от этих рисунков. Я не спала и всё видела.
— Да, но ведь потом она вновь показалась, а этих знаков я не обнаружил, хотя находился так же близко, как и сейчас. Здесь причина в другом.
— Есть ещё одна причина, — совсем осмелев, сказала Стелла, поняв, что наказание ей сегодня не грозит, так как отец занят совершенно другими вопросами.
Эрнест улыбнулся, думая, что у дочери разыгралась фантазия и она начнёт рассказывать сказки о духах, призраках, выходцах из других измерений или ещё что-нибудь услышанное из мифов. В душе же археолог был почти уверен, что его коллеги над ним просто подшутили, применив какую-нибудь новую краску. Разум ему говорил то же самое, а птица, поднявшись в воздух, закрыла вовсе не луну, а какой-нибудь отражатель света, установленный на корабле, при котором краска светится.
Однако Стелла серьёзно заявила:
— Сегодня Полнолуние Трёх Лун.
Эти четыре слова подействовали на исследователя как ушат холодной воды. Он поглядел поочерёдно на каждую из лун, а затем на Стеллу. Девочка была, как ни странно, абсолютно права.
Все три луны не всегда находились в зоне видимости одновременно. Порой спутники Этоса даже на горизонте не показывались. Иногда одна луна находилась в полнолунии, другая чуть видна, а третьей не было видно вообще. И только примерно раз в сто дней все три одновременно выходили на небосклон, и каждая при этом достигала фазы полнолуния. Это явление длилось несколько десятков часов. В это время спутники Этоса, словно неразлучные подружки, с разной скоростью стремились встретиться в небе и обогнать друг друга, на своем движении от восхода к западу. Эти дни называли Полнолунием Трёх Лун. Сегодня выдалась именно такая ночь — и эта ночь была третьей. Последней.
В первую ночь лил дождь и потому небо скрывали тучи. Во вторую ночь, когда археолог вышел, одну из лун закрывал как раз их огромный космически корабль, но ведь она потом вновь показалась. Почему же он ничего не заметил? Может, дело вовсе не в лунах?
Эрнест Риа вопросительно поглядел на дочь. Её лицо, оттенённое чёрной накидкой, казалось бледным и не по-детски умным. На краткий миг где-то в глубине подсознания мелькнула тень прошлого, чего-то давно забытого и тревожного. Чего-то очень важного. Мелькнула картина прошлого, как призрак, и исчезла. Разум сделал бесплодную попытку ухватиться за это воспоминание, оно почему-то показалось очень важным. Но голос дочери, на которую он смотрел сейчас так пристально, не дал ему сосредоточиться.
Стелла произнесла:
— Когда одна луна показалась из-за корабля, за несколько минут до этого другая приблизилась вон к тому высокому дереву, — девочка показала рукой на одно гигантское растение, — оно и бросило свою тень от неё на эти знаки.
Исследователю показалось, что Стелла читает его мысли. Она выглядела необыкновенно серьёзно для своих шести лет. Он почувствовал, что по его спине пробежала дрожь, но теперь ему уже всё стало ясно. Вчера, если бы Эрнест проснулся раньше, то наблюдал бы всё то, что увидел сейчас, пока луны ещё не начали прятаться. И если бы сегодня он вышел на час позже, то так бы и остался в неведении о ночных тайнах Этоса. Провести на планете столько времени и не увидеть того, что таилось под носом, это казалось более, чем досадным стечением обстоятельств! Эрнест окинул взглядом окружающий их причудливый пейзаж, и ему показалось, что в эту минуту Этос беззвучно смеётся над ним. Сколько же тайн он ещё скрывает от пришельцев?
