Своим вопросом я поставила на кон честь герцога, и у парня не осталось выбора.

– Да, леди, я готов, однако…

– Условия пари, – перебила я. – Если я поступлю на МехАрт, до конца года вы будете моим личным репетитором, а также, – я бросила взгляд на альбом с выкройками, – презентуете мне в первый день учебы лично сшитую мягкую игрушку по одной из этих выкроек. Если же я проиграю… Я выполню любое ваше желание. Пари?

Я протянула свободную руку для рукопожатия и выпустила магию. Моя ладонь засветилась, предупреждая, что пари магическое, «соскочить» никто из нас не сможет.

Герцог недоверчиво посмотрел на мои пальцы, но руку все же пожал, принимая условия.

И мы разошлись. Мне достался учебник, а у него в руках остались выкройки.

– Тетя, он меня вынудил! – бессовестно соврала я, хлопая мокрыми ресницами и сморкаясь в платок. – Я не могла позволить этому джентльмену ронять честь нашей семьи!

– Что ты вообще забыла в этой несчастной книжной лавке?! – Леди Миневра сжала пальцами виски и поморщилась, слушая мои приглушенные завывания. – Кэтрин отвлеклась буквально на минуту, и ты уже влипла в историю! Что я скажу твоим родителям, Мелани? Это же немыслимо – леди нашей семьи опозорится при попытке поступить на факультет, где женщине вообще не место!

– Я все равно уже не могу отступить, тетя, это будет еще хуже. – Довольный блеск в глазах пришлось прятать за притворными слезами. Или не притворными? Признаться, заплакать в любой момент мне теперь ничего не стоит. Только вспомни один из множества эпизодов прошлой жизни – и водопад слез обеспечен. Тут проблема, как сдержать, а не как выжать из себя.

Тетушка поджала губы и погрузилась в размышления.

Я ей не мешала. Хотя пари было почти спонтанным, формулировку условий я продумала так, чтобы не было ни малейшего шанса на отступление.

С одной стороны, пари стало оправданием и способом замаскировать мои истинные желания. С другой – оно и для меня послужит хорошим пинком, заставит собраться и работать, не тратя душевные силы на сомнения.

– Спокойнее, Мелани. – Спустя четверть часа тетушка пришла к какой-то мысли, и мне она заранее не нравилась. – Кто, говоришь, слышал про ваше пари? Только лавочник? Уверена, туго набитый кошелек поможет ему рассказать свою версию пари. Вместо поступления назначим условием прочитать учебник. С герцогом я договорюсь, чтобы он забыл о глупой шутке.

– Тетушка… – Я потупила глазки и приняла самый виноватый вид, на какой только была способна. – Мне очень-очень стыдно. Но он вывел меня из себя! Он посмел вслух усомниться в моем уме, он смеялся!

Судя по тому, как поморщилась леди Миневра, внутренне она была очень даже согласна с мнением герцога Ланчестерского. Она даже цветочный чай в тонкой фарфоровой чашечке отставила с таким раздражением, что чашечка – о ужас! – невоспитанно звякнула о блюдечко. Учитывая, насколько для леди Миневры важен этикет в самых мелочных его проявлениях, волнуется и злится она всерьез.

Я только мысленно хмыкнула и продолжила:

– Я… я…

– Мелани, не мямли, говори яснее! – потеряла терпение тетя.

– Тетушка, простите… я совсем потеряла над собой контроль и использовала дар при заключении пари… изменить условия не получится.

– Ч-что?!

Тетушка, лишившись самообладания, резко встала. Вскрикнула и зажала ладонью рот Кэтрин.

– Мелани? – пораженно охнула кузина.

– Мне жаль, но поступить придется, это единственное, что можно сделать, – вздохнула я.

– Мелани… даже в таком случае тебе не нужно поступать. Достаточно признать поражение.

Да что же они такие дубовые!

– Нет! – вскинулась я. – Ни за что! Я не буду унижаться перед герцогом. Я… я… Я поступлю, вот!

Леди Минерва спрятала лицо в ладонях. Ее плечи характерно задрожали. Я притворилась, что занята своими переживаниями и не замечаю, как даже родная тетя надо мной потешается.

Кэтрин выбежала и убежала достаточно далеко, чтобы я ее не услышала. Наверняка хихикает, паршивка. Ну-ну.

Это поступление на самом деле убьет сразу двух взлетающих уток, как говорят на материке. Во-первых, у меня есть шанс заняться тем, что втайне было интересно мне всегда. А во-вторых…

А во-вторых, моему бывшему будущему мужу не нужна умная жена. Он этого особенно даже и не скрывал никогда. Правда, все его сентенции на эту тему облачались в заботу о приличиях. Настоящая леди, тем более жена политика, члена палаты лордов, в будущем – блестящего премьер-министра, не должна совершать ничего, что выходило бы за рамки «безупречного воспитания и поведения замужней дамы из высшего света». И уж тем более ни в коем случае не посмеет учиться на самом престижном, но и самом мужском факультете Магической академии островов. Жаль, что поступление не станет абсолютной гарантией моей безопасности – поначалу Эдвин вовсю полагался на влияние моих родителей, и его первый карьерный взлет стал возможен благодаря их помощи. Вместо благодарности он отплатил по-черному.

– Мелани, – с жалостью выдохнула тетя.

– Я должна, тетушка. – Я упрямо выпятила челюсть, повторяя выражение лица отца. Он, когда упрется, тоже такую рожу корчит, и все в семье знают, что дальше спорить бесполезно.

– Мели… – жалости хоть ковшом черпай.

Решив, что игры достаточно, я промокнула глаза и тоже поднялась:

– Пойду читать учебник и готовиться.

– Хорошо, Мели. Только, пожалуйста, как осознаешь, что тебе слишком сложно, сразу же скажи, и мы решим вопрос с герцогом в частном порядке. А пока ты… читаешь, я поеду и улажу слухи с торговцем.

Тетя не сдалась, но отступила, что меня полностью устраивало.

Позднее и тетя, и кузина приходили ко мне в комнату, заставали с книжкой в руках, вздыхали, уговаривали не маяться глупостью, сетовали, что учеба вредна для цвета лица, взывали к разуму, открыто говорили, что я только опозорюсь. Я же отказывалась идти на диалог, твердила, что «должна и поступлю», время от времени хвалилась, что что-то начинаю понимать. И так длилось до последнего дня подачи документов.

А того, что тетя просто запрет меня дома и прикажет мне покаяться и признать себя проигравшей, я не боялась. Мне на руку сыграла уже сложившаяся к этому моменту репутация маленькой дикарки, глупой и вздорной, но упрямой, как дикий осел. Да, мои драгоценные родственницы и в прошлый раз быстро усвоили, что мной легко манипулировать, но почти невозможно сдвинуть с места силой. Особенно если я уперлась. В своем ослином упрямстве я могла дойти до общественного скандала и, естественно, написала бы родителям. Поскольку я была и оставалась любимой избалованной девочкой самого успешного военачальника континента, прихоти которой исполняются с доброй улыбкой и очередным переводом золота на счета семьи…

Короче говоря, по-хорошему со мной было гораздо проще договориться. Особенно если ловко обвести вокруг пальца и внушить, что вот именно эту чушь я и хочу. И вообще, эта чушь сделает из меня настоящую леди с Островов.

Приспичило мне опозориться на вступительном экзамене? Ну что же. Главное – заранее объявить эту затею прихотью невоспитанной и недалекой дуры, тогда репутация семьи Гарльтон не пострадает. Даже наоборот – на моем фоне умничка и воспитанная девочка Кэтрин будет смотреться еще выигрышнее.

Какое наслаждение – заниматься тем, что тебе нравится! Свободно и не скрываясь. Освежить в памяти то, что в прошлый раз пришлось изучать украдкой, выуживать по крупинке, урывать по минутке на любимое дело…

Я читала-зубрила-решала-чертила, не забывая вслух постонать, как это трудно. Что занимательно, никто из родственников или слуг, ну, кроме моей Ляны, даже не пытался посмотреть, что же я там нарешала. Кажется, ни у кого не было даже сомнения в том, что я выставлю себя самоуверенной дурой на экзамене и опозорюсь на все острова.

А я пользовалась временной свободой на все сто: всего лишь сделаешь тоскливое лицо, вздохнешь погорше, напомнишь о пари – и вот, даже тетка не дергает. А Кэтрин вообще обходит мои покои десятой дорогой. Сколько возможностей не только подучить экзаменационную программу, но и просто заняться своими делами? И мыслями. И записями, которые оказалось весьма удобно маскировать среди задач в толстой тетради.