Литмир - Электронная Библиотека

И вот уже девушки выходят из вагона электрички. Вовка, раскрыв двери старенького, отцовского «Москвича», ждал их у станции, приветливо улыбаясь.

– Ба! Какие люди нас посетили. А вы, наверное, Светлана? Очень приятно, давайте ваш чемодан.

Таня усмехнулась. Вон Вовочка на кого позарился. Теперь Танька ему уже не годится.

Света поздоровалась и осторожно села в машину. Владимир ей понравился.

Вечером, когда Света уже спала, Людмила, медленно допивая чай, шепотом разговаривала с дочерью на кухне.

– Молодец ты. Какая подруга у тебя положительная, интеллигентная. Ты с нее пример бери. А то, небось, в Москве сразу все понимают, что ты из простых.

– Да, мамочка, беру, а как же. Ты не заметила, что у меня уже есть столичный лоск? – рассмеялась Танюшка, шумно втянув чай.

А потом, как-то у речки, когда солнце уже стало клониться к горизонту, Света смущенно отворачивалась, а Вовка все норовил поцеловать ее в губы.

– Ну, что вы. Не нужно, – отталкивала его, но тот был настойчив.

– Эй, ты! – раздалось за их спиной. Таня подошла почти неслышно. – Руки свои убрал. Убрал, сказала.

Танюха быстро оттолкнула Володю и дала ему сильную пощечину.

– Не смей ее трогать. Понял? Не про тебя она. Поди, лучше, машину заведи, нам домой пора.

Вовка полез было на Таню с кулаками, но что-то в ее взгляде остановило его. Это была сила, яростная, безоглядная. Перед такой он всегда пасовал.

Молча развернулся и пошел к шоссе.

– Чего ты, как каменная? – Таня потрясла подругу за плечо. – Ну… Она уже и плачет. Подумаешь, парень пристал. Да он ничего так, только простоват для тебя будет. Ты испугалась что ли? Дуреха ты моя.

По щекам Светланы бежали слезы.

– Спасибо, – прошептала она и взяла Таню за руку. – Извини. Он сам полез. Ты, наверное, его любишь еще?

– Да ну тебя, поехали домой, – Татьяна смутилась.

Нет, не любила она Вовку. Не жалела, не ревновала. Просто понимала, что Света не приспособлена к таким вот отношениям, легким, безответственным, животным. И значит, ее нужно спасти.

* * *

Пять лет института пролетели незаметно. И вот уже Света и Таня выходят из дверей вуза с дипломами, у Светы – «красный», «перспективный», у ее подруги – синенький, но тоже вполне приличный. Есть уже и место работы. Свете в бухгалтерию помог устроиться папа. Потом обещали перевести на должность получше. Таня же собиралась вернуться в родной город. На фабрике как раз ушла на пенсию баба Полина, бухгалтерия осиротела, Таню ждали с распростертыми объятиями.

– Мам, как там чулочно-носочное производство? – Таня весело смотрела по сторонам, идя к проходной.

– Как-как, вяжутся, продаются. А ты иди, нам зарплату считай. Счетовод ты мой талантливый. – Людмила гордилась дочкой. Высшее образование, в самой Москве.

Пути двух подруг резко разошлись. Сначала они еще перезванивались, а потом и этого не стало. Таня не ожидала, что будет скучать по наивной неприспособленной девчонке, что так старательно записывала лекции и неумело крошила капусту для борща.

Скоро наступило время, когда зарплата шла лишь на бумаге. В реальности же работники получали плату за свой труд тем, что делала их фабрика. У рынков и на улицах стояли люди. Кто-то продавал лопаты, кто-то – елочные игрушки, кто-то – носки. Те, что делала Танина фабрика.

У самой Тани и ее матери дома тоже стоял целый мешок носков, которые нужно было как-то продать, иначе скоро будет не на что покупать хлеб. Людмила много болела. Она уже не могла, как раньше, стоять на рынке у прилавка, зазывая покупателей.

– Ничего, мама. Все будет хорошо. Придумаем, куда эти носки деть, глаза б мои их не видели. – Таня ласково гладила мать по руке, а та растерянно смотрела на дочь.

Девушка дождалась, пока мама ляжет спать, и набрала номер Вовки.

– Ну? – сонно протянул он. – Чего надо?

– Надо тебя и твой «Москвич». В Москву завтра поедем.

– Ага, прям побежал уже. Бензин ты оплатишь?

– Оплачу. Жду к семи утра. Оденься поприличней.

– Да что ты еще?.. – но Таня уже положила трубку. Она знала, что Вовка не подведет. Деньги ему тоже были очень нужны.

Уже к полудню благодаря Таниному приобретенному в детстве опыту в продаже того, что и даром никому не нужно, носки, чулки и колготки были распроданы на одном из московских рынков.

Тогда им с Володей повезло. Никто не потребовал отдать часть выручки, не прогнал их, угрожая расправой. Таня довольно вздохнула.

Вова медленно ехал по улицам полусонного города, слегка припорошенного первым снегом.

– Ой, останови, – вдруг велела Татьяна и, как только машина затормозила, выскочила.

– Света? Ты?

Света, бледная, уставшая, стояла на тротуаре у одного из обувных магазинов и пыталась продать старенькие босоножки.

– Танечка! Как ты тут оказалась? Я так рада!

Женщины обнялись.

– Смотрю, у бухгалтеров в Москве тоже дела идут хорошо? – невесело пошутила Таня, кивнув на стоптанные босоножки. – Давно продаешь?

– Давно… – Светлана вздохнула. – Нас всех поувольняли. Отец слег сразу. Мама умерла год назад. Уже многое продала, работы нет. Не знаю, что дальше делать, Тань.

И вдруг Светка зарыдала. По-детски, с подвываниями, всхлипами и причитаниями. Она уткнулась в Танино плечо и ощутила такой знакомый со студенческих лет аромат сигарет, запах Таниной надежности.

– Перестань, а то я Вовку позову. – Таня быстро встряхнула подругу и потащила ее к машине. – Пойдем, надо поговорить.

Володя, недовольный, смотрел на двух женщин на заднем сидении.

– Куда едем? – строго спросил он.

– Давайте к нам. – Света неуверенно посмотрела на друзей. – Замерзли, наверное, пообедаете. У меня колбаса есть, хлеб. Вы бутерброды же будете?

Те кивнули.

– Значит так. – Татьяна ходила взад-вперед по Светкиной кухне, переставляла посуду на столе, лихорадочно думая. – У нас много товара. Много и брака. Если договорюсь, мы сможем его забрать, подправить и продать. Выручку будем делить. Вовка, ты сможешь возить нас в свое рабочее время? Отец отпустит?

Тот пожал плечами, следя глазами за подругой. Таня, с горящими глазами, пылающими щеками, заставляла влюбляться в себя все больше.

– Ты, Светка, будешь ездить с нами. Так сможем торговать по разным точкам сразу. Умеешь торговать?

Света, как всегда, растерянно покачала головой.

– Ничего-то ты не умеешь. Ладно. Так, вот носки. Ты продаешь, Володя, ты покупаешь. Придирайся, канючь, потренируй нашу москвичку. Начали!

Еще долго отец Светы слышал доносящиеся с кухни странные реплики, возгласы и скандальные высказывания. Свету учили жизни. Не той, к которой она привыкла, а той, что потом будет гордо именоваться предпринимательством.

* * *

Вовка с тех пор возил девчонок по всем городам и весям, что располагались в пределах досягаемости от Москвы и Таниного родного городка. То тут, то там вдруг выставлялся стол. Татьяна хорошо поставленным голосом зазывала покупателей, расхваливая носки, чулки и колготы, Света упаковывала товар в пакетики, что Вовка выпросил у отца. Делать все нужно было быстро. Они уже не раз сталкивались со страшного вида дяденьками, что недобро смотрели на деньги, тонущие в Таниной сумке.

– Ох, ребята, боюсь я. – Таня иногда вдруг начинала нервничать. – Мать рассказывала, кого-то с фабрики так избили за то, что не поделились они выручкой.

– Не говори ерунды. – Володя храбро смотрел на дорогу, чувствуя, как потеют руки. – Прорвемся.

Свете было тяжело. Неприспособленная, домашняя, стеснительная, она боялась всех этих вылазок, озиралась по сторонам, ожидая беды. Но деньги – реальные, шуршащие, которые можно было потом в нужном месте обменять на продукты, заставляли ее переступать через себя. Хрустальная ваза, так заботливо выращенная матерью вокруг души дочери, трескалась, ломалась, давая ростку самостоятельности и уверенности, отчаянной, почти животной, пустить первые побеги.

5
{"b":"845478","o":1}