— Вы можете драться? — для порядка уточнил тренер у обоих. Если ответят "да", его вины нет, неважно, каким будет исход поединка. Дворяне действительно отвечают сами за себя. Если парень, выходя на школьный поединок, не скажет о серьезной болезни или ране… сам виноват. Головой надо думать, а не гордыней.

Оба ученика кивнули: Толик, зловеще разминая кулаки в предвкушении серьезной борьбы, Гиацинт — равнодушно, с видом крайнего одолжения, предваряющим почти всё, что он делал в школе.

— Борьба без правил! Имитируем уличную драку! — объявил Фалькари. Переждав пораженный свист в рядах зрителей, с важностью подтвердил, что им не послышалось. — Условность только в том, что вы бьетесь один на один, без всякого оружия. На улице это редкость. Камней и палок, которые можно удачно подхватить, даже песка и пыли тоже нет. И достаточно света. Хотя, нападения случаются и средь бела дня… Акантолимон нападает, Гиацинт защищается… уж как сможет. Готовы?

— А что я должен получить? — развязно уточнил Толик. — Кошелек или жизнь?

— Победу, — сурово ответил Резак. — Неважно, каким способом. Запрещенных приемов нет.

— Простите, маэстро, — вмешался Гиацинт, — нельзя ли взять какой-нибудь коврик? Через неделю мне защищать честь школы!

— О, да! — расцвел ядовитой улыбочкой Акантолимон. — Многонож… Простите, Ильвен Вудс подаст на вас в суд, маэстро, за повреждение ценного экземпляра! Я что, я только исполнял приказ…

— А директор непременно вычтет из жалования огромный штраф, — поддержал соперника Гиацинт.

— Так сделайте так, чтобы мне не пришлось страдать! — надменно велел любимчику Фалькари. — Никаких мягких подушек! На улице вам коврик не постелют! А если будет хоть один синяк, который можно предъявить суду, я вам собственноручно ещё парочку навешаю за те же деньги! Начали!

Он махнул рукой и отошел с поля боя. Зрители следили за поединком сильнейших с неподдельным вниманием. Некоторые азартно делали ставки, другие, представляя накал страстей, всерьез дрожали из-за последствий борьбы без правил. Резак даже не проверял, действительно ли у них в карманах нет оружия, и не сказал бороться босиком, как обычно при рукопашных схватках. Единственным условием маэстро было первоначальное расстояние между соперниками больше трех метров.

Только увидев знак к началу, Толик зарычал и ринулся на противника, как на шведскую стенку, которую недавно брал приступом. Гиацинт с тем же безразличным видом применил хорошо известный ему с детства прием: неуловимо отклонился с линии столкновения и нападающий пролетел мимо. Маэстро в стороне считал атаки, и кто победил в каждой, чтобы в случае спорной победы присудить ее по очкам.

В другой раз Гиацинт перехватил занесенный для удара кулак и вывернул кисть Толику за спину. Но успел отпустить и отскочить раньше, чем де Бейль, коротко взвыв, ударил бы его другой рукой. Наконец, устав только уходить от опасности, граф поставил подножку. Противник кувыркнулся и катался по полу, со стоном схватившись за согнутую ногу.

С усмешкой Гиацинт предложил ему помощь и получил сапогом в лицо. Ожидая этого, успел и уклониться, и поймать Толика за ногу. Красавчик брыкался, пытаясь сравнять счет второй ногой, но Гиацинт знал болевой прием, от которого противник забился пойманной рыбкой: ногу свела жестокая судорога. Чувствуя, что его всё-таки слегка задело, ребром свободной ладони граф провел по нижней губе и обернулся к учителю.

— Маэстро, а мы деремся до победы или до первой крови?

— Какая разница в данном случае? — саркастично уточнил Резак. — На лицо и то, и то!

— Вот именно, на лицо! — хмыкнул Гиацинт. — Так что считать победой?

— Если вам нравится думать, что это ничья, ради Бога, но я засчитываю поражение Акантолимону. Приветствуйте победителя!

Ученики выражали свои чувства криками или аплодисментами.

— Урок окончен!

Галдящая разновозрастная толпа ринулась из зала.

Спортивные занятия либо ставили последними, либо давали после них приличный перерыв, когда, накинув верхнюю одежду, чтобы не простыть, все успевали дойти до своих комнат, освежиться и привести себя в порядок. Но ближайшие умывальники нижнего этажа традиционно брали в осаду желающие поскорее охладить синяки и ссадины. Розанчик за руку тащил друга туда.

— Да здесь очередь, как в тюрьме! — возмутился Гиацинт. — Я до комнаты скорее дойду!

— Не спорь! — "пиранья" вцепился в него мертвой хваткой, видя кровь. — Надо поскорее холодное приложить. Иначе Многоножка тебе самому лишние руки-ноги оторвет! И зачем зря болтать! Откуда ты знаешь, какие в тюрьмах очереди?

Гиацинт молча закатил глаза, не хвастаясь бурным опытом.

— Да пропустите же! — продирался сквозь живую стену Розанчик. Ему всё-таки удалось намочить под краном платок и вернуться к раненому другу. — На, приложи пока, айда на кухню, возьмем лёд!

— Зачем столько нервов? — граф смеялся, не обращая внимания на рассеченную губу. — До свадьбы заживет!

— И когда свадьба? — ехидно подмигнул неугомонный паж. — Знаешь, уже всякое болтают…

— Не сомневаюсь, — Гиацинт оборвал смех, машинально сжимая кулак. Но всем сплетникам рты не заткнешь, это он хорошо понимал. — Мерси за помощь!

— Всегда пожалуйста! — самодовольно хмыкнул де Розан и поскакал по своим пажеским делам.

В комнате, глянув в зеркало, граф Ориенталь внял совету друга и достал из холодильного сундучка лёд. Завтра очередное занятие танцев. Желательно, чтобы за ночь губа не распухла. Впрочем, никто бы не заметил, не будь в стенах Оранжереи суперскоростной системы оповещения под названием слухи и сплетни.

Штраф с Фалькари директор не требовал, но вызвал тренера на ковер и отчитал за легкомыслие. Маэстро должен понимать! Ответственность за результат урока всё-таки на учителе! Резак флегматично возражал, что результатами его уроков всегда были приобретенные боевые навыки, а не отсутствие синяков. Но если в школе введена новая система обучения, он может в любой момент подать в отставку.

"В Оранжерее!!!" — рычал Бораго. — Это придворный лицей! Спецшкола!"

"Для малолетних преступников с тяжелой наследственностью", — добавил Резак. И когда директор устал рвать и метать, маэстро преспокойно откланялся.

Виола и Многоножка первым делом вначале урока оценивающе глянули на "лицо школы". Отметив, что повреждения некритичны и как-нибудь пройдут до бала, ничего не сказали. Не понимая этих церемоний, и намного проще относясь к своей "почетной миссии", граф шутил, что больше не будет кусать уличных грабителей за ноги, хотя, надо признать, метод действенный. Но опасный. Что ж, у каждого боевого стиля свои недостатки!

Своей явной провокацией маэстро Фалькари, пожалуй, оказал Гиацинту большую услугу. Получив шанс открытого поединка и проиграв, де Бейль притих, а его прихвостни во главе с Лишаём только тявкали из-за угла, но больше не пытались кусаться. Во-первых, предводитель им бы этого не простил. Вся честь победы должна принадлежать только ему. Во-вторых, связываться с Гасконцем всерьез, мало кому хотелось. Самые буйные головы охлаждались простым соображением, что последние месяцы своей учебы граф Ориенталь неприкосновенен, он нужен директору! А у них впереди экзамены…

Мысль, что Гасконец просто здорово даст сдачи, если к нему полезть, осеняла его противников значительно реже. Каждый раз находился кто-то, кто ещё не прошел этот индивидуальный курс вежливости. Но после поединка без правил резко наступило затишье.

И к лучшему, ведь ровно на последней репетиции Акантолимон наконец осчастливил танцевальный зал своим присутствием. Из-за него придется всем собраться ещё раз. "На всякий случай!" — перекрыл протестующий ропот Многоножка.

Выслушав, не теряя самодовольства на физиономии, всё, что думает о таком разгильдяйстве маэстро Вудс, Толик с надменным оценивающим видом прошел вдоль пар, выбирая которую разбить. Увы, он мог искать жертву во всех, кроме первой. Неизвестно, кто из кавалеров вылетит на скамейку запасных, но вряд ли любой вызовет за это де Бейля на поединок. Отстаивать престиж Оранжереи на балу — то ещё удовольствие. Вот будь это спортивные занятия!