– Маг лишил ее разума? – спросил Ксандр. Не потому, что хотел что-то знать, а просто чтобы заполнить эту тишину в собственной голове. – Это не моя Лиера.

– Нет, ваша светлость. Никто ее ничего не лишал. Со вчерашнего вечера у меня было достаточно времени, чтобы послать в Харт своего человека. Дочь Хромого всегда была безумна, с рождения – похоже, что это результат неумелого употребления тех самых зелий любви, до которых ее отец был такой охотник. Райтан ничего не отнял – он прибавил. Вернее, прибавила магия крови. Помнишь, я говорила, рядом с телом Джастина нашелся неизвестный артефакт? Еще тогда меня смущало, что тот предмет был слишком мал. Мы упустили еще что-то. То, что пришло из Темных миров, оказалось хитрее и спряталось куда лучше.

– Мистресс, вы бредите.

– Оно спряталось в королеву. И она стала той, что мы знали. Умной, тонкой, рискующей… Разумной. А потом пришла к Райтану, чтобы вернуться обратно. И он открыл ей дорогу домой. В обмен на свою свободу, наверно. Я допрашивала этого дурачка Валериана часами, прежде чем поняла – королева вела себя как человек, у которого есть цель. Мало того, такие способы шантажа не пришли бы на ум ни мне, ни вам. Под принуждением так резво соображать эта… магическая сущность точно бы не смогла. Она обладала свободой воли, острым умом и умением достигать цели. А ведь разгадка с самого начала была у нас под носом. Помните то самое письмо Якову Хромому в Харт? Послание от любящей дочери, которое сохранили в магическом кристалле. Это ведь оно убило Хромого. Отдаете вы соседу свою блаженную дочку, которая с рождения нема и глуха, а через неделю получаете от нее послание, с нежными вопросами про здоровье батюшки и просьбой рассказать, почему перестали ходить караваны.

– Хромой испугался до смерти?

Ксандр знал, что Эстельяди права. Можно себе представить состояние хартского правителя, с которым через магический кристалл заговорила умалишенная дочь. Как же некстати тогда Лиера выставила его вон из комнаты!

– Да, испугался и получил удар. Все сходится.

– И что теперь?

Ксандр не сводил глаз с Лиеры, которая нашла на кровати деревянную лопатку от какой-то мази и теперь привязывала ее к тряпичной кукле. Облегчение от того, что Эстельяди угадала только половину произошедшего, не приходило.

В груди разрасталась огромная холодная дыра. Лиера сбежала, ушла в Темные миры, и теперь никакая магия не сможет ее вернуть. А все потому, что он, как жадный дракон из детских сказок, сидел на собственных тайнах, не смея довериться ей.

– Теперь у нас блаженная королева, которую нельзя никому показывать, – вздохнула магичка и потерла виски. – Я приставлю к ней послушниц. Молчаливых. Они будут смотреть за ней, обхаживать. Кормить, гулять, не давать никому к ней приближаться. Проследят, чтобы дитя в ее чреве росло по всем законам. Ты объявишь, что королеве нездоровится и любому, кто нарушит ее покой, ты…

– Выпущу кишки.

Эстельяди кивнула:

– Да. Пожалуй, так будет понятней. И похоже на тебя.

– Я могу?.. – Ксандр показал на Лиеру и не договорил.

Сам не зная, что собирается сделать – то ли приказать магичке уйти, оставив его наедине с королевой, то ли, напротив, попросить подойти вместе с ним – потому что ему страшно.

– Да, регент. Только не напугай ее. Без резких движений и крика. Она – светлое создание и ни в чем не виновата. – Эстельяди и не подумала удалиться, уселась в кресло у окна. – Понимаю твои чувства, но надо принять: она не твоя жена. Все это время ты имел дело с магией, с некой сущностью, очаровательной и приятной. Феей, сказочным эльфом, русалкой. Тем, чего нет. Да, она ухитрилась обвести вокруг пальца даже меня – я ничего не заподозрила. Но сейчас, сейчас ее тут нет. Есть только тело с разумом годовалого младенца.

Ксандр кивнул, отложил в сторону рапиру – вдруг Лиера ухватится и порежет руки, – подошел и осторожно сел на край широкого ложа, на котором он был так счастлив еще неделю назад.

Лиера, заметив постороннего, сначала забилась в угол, но потом, привлеченная блеском пряжек на колете и рукавах, несмело протянула руку, чтобы потрогать.

Сейчас, когда он находился так близко, стала заметна разница. Лицо Лиеры словно потеряло форму, уголки губ безвольно опустились, веки набухли. Руки, жесты которых были раньше такими легкими и воздушными, стали неловкими. Даже волосы потускнели, и тяжелые косы на плечах королевы смотрелись так, будто она их украла.

– Но Лиера все еще моя жена, верно? – глухо спросил Ксандр.

– Верно, ваша светлость. И мать наследника престола. Она носит кровь Терлингеров, и маги сделают все, чтобы ребенок появился на свет здоровым.

– Я смогу навещать ее? – неожиданно для себя спросил Ксандр. – Она не боится меня, и…

– Дорогой мой герцог, ее память как бабочка-однодневка. Конечно, вы можете приходить к ней, но должна вас предупредить, что раз на раз не приходится – и если сегодня она играет с пряжками на вашей одежде, то завтра может попытаться выскочить от вас в окно.

– Я буду осторожен.

– Воля ваша. Но, герцог, я не люблю вселять в людей ложные надежды. Они отравляют существование куда надежнее аконита. Это – настоящая Лиера, и она останется такой, какой вы видите. Если вы думаете, что все вернется… Нет. Вам нужно править страной и ждать рождения ребенка, у которого кроме вас никого в этом мире нет. Вы – регент. Пусть и без королевы.

Ксандр дотронулся до руки Лиеры. Та даже не заметила, увлеченная скольжением лучика солнца по постели.

– Я пришлю охрану. Гуардов. Пусть приглядывают, так мне будет спокойнее.

– Ксандр, ты все же надеешься, что…

– Люди странные существа, мистресс. Им не нравится терять то, что дорого.

Ксандр встал, подхватил рапиру и, коротко кивнув магичке, вышел вон из спальни королевы, понимая, что его надежды как песочные замки у прибоя. Но он все равно будет входить в эти двери. И каждый раз ощущать себя, словно пришел на кладбище и открыл гроб.

Его Лиеры тут не было. Значит, нужно придумать способ ее найти. И вернуть, демоны его побери. Приманить обратно. Не будь он Грошовым герцогом!

Ксандр Терлингер всегда добивается своего и всегда платит по счетам. И если из всех женщин мира ему приглянулась магическая тварь из Темных миров, значит, он найдет к ней дорогу.

Восемь месяцев после побега Райтана

Дел действительно хватало. Литавия, пришедшая в упадок во время правления Джастина Доброго, как он теперь именовался в летописях (хотя Ксандр дважды из чисто детской мстительности исправил в эдикте “Добрый” на “Безмозглый”), требовала жесткой руки.

И денег. Уймы денег.

Но шаг за шагом, сделка за сделкой положение выравнивалось. Хартские караваны стали теми костылями, которые помогли стране встать на перебитые ноги.

Брат Лиеры оказался столь же мерзок, как и отправившийся в земли Золота Хромой, но Ксандр терпел его развязность и манеру вытирать вечно потные руки о штаны. Торговые пути того стоили.

Этому бурдюку с жиром было плевать, что его немая сестричка обрела голос. Он был только рад, что папаша помер до срока – остальное его не волновало.

Ксандр лишил Горное княжество дохода от пошлины на шелк – ткани теперь везли морем с двумя остановками, в Лиссе и в Амарте, а оттуда торговые повозки уже уходили вглубь континента. К зиме снежный князь как обычно устроил Литавии проверку границ, но так как денег в его мошне стало меньше, то и бандиты, пробующие на нож пограничные крепости, были ленивы.

Ксандр же, напротив, на излишек золота позвал в приграничье мастеров-строителей из Сумеречной Марки и наглухо перекрыл один из перевалов новой крепостью. Долину за ним разрезал на разные доли и пожаловал солдатам и их командирам. К весне там уже построились два больших поселения, которые, если Многоликие позволят, будут поставлять в приграничье и хлеб, и новые сильные руки, чтобы держать мечи.

Кости страны срослись, окрепли. Дела сыпались на Ксандра, как из рога изобилия, и теперь он с трудом понимал, как Джастин вообще ухитрялся ездить на охоту или целыми днями торчать в гостях у вассалов…