Мартин Эбон
Светлана, дочь Сталина. Судьба Светланы Аллилуевой, скрытая за сенсационными газетными заголовками
Martin Ebon
Svetlana the Incredible Story. Of Stalin’s Daughter
© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2023
© Художественное оформ ление, ЗАО «Центрполиграф», 2023
* * *
«Когда я уезжала из Москвы в прошлом декабре, чтобы перевезти прах моего мужа Бриджеша Сингха на его родину в Индию, я была в полной уверенности, что вернусь в Россию через месяц. Однако во время моего пребывания в Индии я поняла, что не смогу вернуться в Москву. Это было только мое личное решение, я не руководствовалась ничьим советом, не следовала ничьим рекомендациям.
Тяжелейшая борьба разыгрывалась тогда в моей душе, ведь мне предстояло оставить моих детей, с которыми я расставалась надолго. Я пыталась уговорить себя вернуться домой, но все было напрасно…» (Первая пресс-конференция Светланы Аллилуевой в Америке.)
Пролог. От трагедии к возрождению
Дочь Иосифа Сталина прогуливалась по улицам индийского священного города Варанаси, расположенного на берегах Ганга. Когда Светлана шла вдоль террас с ожидавшими кремации мертвыми телами, спутник хотел привлечь ее внимание к одному из трупов. Она закрыла лицо руками и воскликнула: «Нет! Дома мне приходилось видеть их. Я не могу больше смотреть на них!» Это было 24 февраля 1967 года; прошло чуть меньше двух месяцев с тех пор, как пепел ее мужа, индийского коммуниста, был развеян над Гангом.
21 апреля 1967 года Светлана Аллилуева вышла из самолета, приземлившегося в Международном аэропорту имени Кеннеди в Нью-Йорке, и первыми ее словами были: «Приветствую всех вас! Я счастлива, что теперь здесь вместе с вами». Перелет из Швейцарии в США стал последним этапом на пути ее спасительного и одновременно трагического бегства. Она прожила около сорока лет в Советском Союзе в тени своего знаменитого, но оставившего по себе недобрую память, отца. Теперь она была готова начать новую жизнь.
Глава 1. Решение, принятое в раю
Небольшая, неизвестно какой породы, с грязнобелой шерстью собака по кличке Поми, обладавшая дружелюбным нравом, провела почти все 67 дней рядом со Светланой в глухой, сонной и гостеприимной индийской деревушке Калаканкар. Спустя несколько недель после отъезда гостьи ее фотокарточку показали Поми, и собака радостно завиляла хвостом и, встав на задние лапы, лизнула запечатленное на ней лицо. В Нью-Йорке Светлана сказала встречавшим ее людям, что ей не требуется многого, достаточно иметь машину и «собаку-цыганку», свободную, как и она сама. Такую, как Поми, что была добрым другом потерявшей связь с родиной дочери Иосифа Сталина.
Калаканкар показался раем для Светланы. Здесь она нашла все, о чем раньше могла только мечтать. Умиротворяющая тишина, яркая зелень деревьев и прибрежных кустарников; покрытые изумрудной травой склоны холмов, сбегающие к полноводному Гангу; мелкий песок, который она пересыпала тонкими пальцами, сидя на берегу реки. Но ее не оставляла боль воспоминаний, с ней по-прежнему были ее сомнения и надежды, а рядом была Поми, более невинная, чем ребенок.
Временами она сравнивала Калаканкар и Сочи, курорт на Черном море, где она провела много месяцев вместе с отцом, когда была девочкой, а затем молодой девушкой. Но сходство было только внешнее – ослепительное солнце, буйная растительность и широкий водный простор. В Сочи наивный ребенок жил в блаженном неведении о происходящем вокруг него, в стране, словно в оазисе, который окружала обширная пустыня, где царил страх. Нет, Калаканкар был очень далек от прошлого Светланы, от всего того, что ей довелось пережить.
«Калаканкар, – писала она позднее хозяину дома, где остановилась, – это подобие рая на земле. Те люди, что живут здесь постоянно, не могут понять этого. Но для человека, приехавшего издалека, как я, это очевидно. Я приехала в Калаканкар с мертвым сердцем и думала, что оно никогда не оживет. <…> Здесь в Калаканкаре, благодаря вам я снова стала жить и дышать. Я могу снова видеть этот прекрасный мир вокруг меня – деревья, птиц, цветы, голубое небо, луну, звезды. Я не думала, что опять буду напряженно всматриваться во все, что теперь меня окружает, мои глаза были слепы, мое сердце было глухо…»
В течение всего 1966 года Светлана Аллилуева просила советские власти, и, в особенности председателя Совета министров СССР Алексея Николаевича Косыгина, разрешить ей и смертельно больному Канвару Бриджешу Сингху поехать на его родину в Индию. Власти отказали им в просьбе заключить брак, а теперь не позволяли Светлане уехать с ним. Бриджеш Сингх воспринял коммунистическую идеологию, будучи еще молодым человеком, когда в 1929 году учился в Берлине. Он стал последователем М.Н. Роя, ветерана Коминтерна; автор этой книги посетил его в Индии незадолго до его смерти. Рой не поддержал политический курс Сталина и в 1931 году вернулся в Индию. Там он был арестован и провел в тюрьме шесть лет.
Сингх только в 1934 году вступил в Коммунистическую партию Индии и позднее побывал в Москве. На склоне лет, еще до болезни, он потерял всякий интерес к коммунистическому движению. В 1963 году, находясь на лечении в московской больнице, Бриджеш Сингх впервые встретил Светлану. Ей только что сделали операцию по удалению миндалин. Позднее они снова встретились в санатории, и их отношения переросли в любовь.
Хотя Сингх был коммунистом, происходил он из зажиточной и влиятельной индийской семьи. В апреле 1965 года, посетив Индию, он вернулся в Москву. Светлана познакомила его со своими детьми от двух предыдущих браков – Иосифом Аллилуевым-Морозовым и Екатериной Ждановой. Тогда они все еще продолжали жить в московской квартире Светланы.
На протяжении почти трех лет Бриджеш и Светлана жили и работали вместе. Он был переводчиком с языка хинди в государственном издательстве «Прогресс», для которого Светлана делала переводы с английского. По мере того как у Бриджеша все более обострялась астма, а просьба супругов дать им возможность уехать в Индию каждый раз наталкивалась на отказ, Светланой все больше овладевала навязчивая мысль, что советским докторам нельзя доверять. Ее обеспокоенность росла, так как к астме добавился еще плеврит и осложнения на сердце. Страхи Светланы имели под собой реальные основания. После смерти ее отца и свекра Андрея Александровича Жданова против лечивших их врачей были выдвинуты обвинения в убийстве. Когда 31 октября Бриджеш скончался и власти слишком поздно, но все-таки разрешили Светлане поехать с прахом ее мужа в Индию, она пришла к мысли, что он мог умереть в результате халатности врачей или неправильного лечения.
В Калаканкаре она посетила местного доктора Бхагвандаса Нагара, чтобы выяснить у него, мог ли ее муж пострадать от передозировки лекарств – возможно, его просто «залечили». Она предъявила доктору Нагару медицинскую карту, взятую ею из больницы, и, хотя он успокоил ее по поводу проводившегося лечения, несчастная женщина с расшатанными нервами так и не смогла избавиться от терзавших ее сомнений. Он услышал, как она, словно в забытьи, произнесла: «Позвольте мне умереть! Нет смысла продолжать жить так дальше». Терапевту пришлось прибегнуть к понятиям индийской философии, чтобы объяснить ей, в чем заключается смысл жизни и смерти; и он все-таки смог успокоить ее.
20 декабря Светлана прилетела с прахом своего мужа в Дели на самолете Аэрофлота. Она остановилась в гостевом доме при советском посольстве в индийской столице и провела там три дня. В телеграмме, отправленной брату мужа Сурешу Сингху в Калаканкар, пришедшей туда на Рождество, сообщалось, что прах Бриджеша доставлен из Москвы, и содержалась просьба подготовить все необходимое для погребальной церемонии. Светлана, в сопровождении неизвестной русской женщины, приехала 25 декабря в деревню, расположенную в 75 милях к востоку от Лакнау, столицы штата Уттар-Прадеш. Два дня спустя Светлана попросила женщину вернуться в советское посольство в Дели, а сама осталась в Калаканкаре.
