Лучика света, пробивавшегося сквозь щели в ставнях, было недостаточно, чтобы избавиться от невероятного холода, из-за которого Арель чувствовать себя молоком, налитым в металлическое ведро и забытое на дворе в суровую зимнюю ночь. Кровь в венах будто заледенела, его дыхание стало инеем.

Но холод не самое худшее, что с ним сталось.

Хуже всего то, что Арель не знал, где он находится. Не помнил, как очутился на ветхой ферме. Мгновение назад он совершал обход во время ночной вахты в королевском дворце, а в следующее – стоял, моргая под лучами утреннего солнца, в совершенно незнакомом уголке страны. Дворец стоял на прочном каменном фундаменте на вершине самого высокого из пяти холмов, откуда он с остальными стражами наблюдал за долинами и окружающими холмами. Арель помнил, как ходил по стенам, стуча подошвой ботинок о камни.

А потом всё исчезло.

Что-то случилось. Кто-то утащил его на сельскохозяйственные угодья так далеко от дома во дворце, что не видно холмов, которые просматривались с любой точки в столице.

Но как?

Что произошло и всё изменило?

Арель закрыл глаза, пытаясь подумать, воссоздать последний момент, который запомнил. Он сделал медленный, ровный вдох и сосредоточился на последнем отрывочном воспоминании. Странно, оно казалось более здравым, чем что-либо другое. Подошвы стучали о камни. Взмах крыла летучей мыши. Ветерок, поднимающий шелестящие листья, упавшие на землю. И ещё какой-то звук.

Разум словно окутал густой туман, поглотил каждую мысль с того момента, как он повернулся к постороннему шуму. Единственное, что он помнил после того, как очутился в сарае, полном инструментов, корма для животных и маленьких бочонков с водой.

Арель зарычал, резко открыл глаза и повернулся к дому, куда ушли мужчина и женщина. Если бы он мог понять, где находится, то смог бы вернуться домой.

Он пытался расспросить девочку, но та лишь фыркнула на него, отмахнувшись, как от коровьей лепёшки, которую нужно было соскрести с подошвы ботинка. Она проигнорировала его вопросы, потребовав, чтобы он убирался прочь. Решительно настроенная малышка, казалось, совсем не боялась незнакомых мужчин.

Арель подумал о принце, который бродил по территории дворца, уже взошёл на престол. Девчушка могла посоревноваться в уверенности с юным принцем. Странно слышать такую уверенность от ребёнка, родившегося в фермерской семье и относительной бедности.

Он вздрогнул и посмотрел на небо, усыпанное звёздами. Новолуние. От этой детали он нахмурился. Разве полумесяц не красовался на небосводе прошлой ночью, когда он совершал обход?

Ариэль был в этом уверен.

Как такое могло измениться за одну ночь, когда луна на протяжении тысячелетий росла и убывала в привычном порядке? Как в мгновение ока это могло измениться?

Это не возможно. Арель это понимал. И все же, это произошло. И холод. Изнуряющий и невыносимый. И все же по расположению звёзд он знал, независимо от изменений луны, ещё на дворе тёплое время года.

Летние месяцы заставляли человека сбрасывать одежду, как наступающая зима заставляет дерево сбрасывать листья. Он носил китель только во время ночной стражи. Эта часть униформы показывала остальным обитателям замка высокое положение Ареля при дворе.

Арель потянулся, чтобы плотнее запахнуть китель, осознав, что его нет.

Оглядевшись он понял, что на нем парадный мундир, словно он направлялся на бал.

Собственный наряд смутил его даже больше, чем то, что он оказался вдали от знакомых холмов своего королевства.

Столько вопросов, нужно срочно найти ответы.

Арель посмотрел на закрытую дверь фермерского дома. Соломенная крыша провисла, словно измученная годами и непогодой. Свет, пробивавшийся из-за двери и ставен, померк. Лампы погашены, и огонь погас настолько, что осталось лишь тусклое сияние последних угольков.

Неужели он так долго мешкал, прежде чем решиться постучать, представиться и получить ответы, в которых так отчаянно нуждался? Он солдат личной гвардии короля. Его положение обязывало принимать искромётные решения. И Арелю не стоит медлить, однако, свет изнутри дома говорил об обратном.

Время шло.

Что ж, больше он не будем терять время зря.

Арель поднял руку и сильно постучал костяшками пальцев по дереву.

А затем глубоко вздохнул.

В следующий миг он уже не стоял за дверью. А оказался в... женской спальне.

Арель выругался, и девушка на кровати выпрямилась.

Грейс почувствовала его присутствие, как только он появился. Принеся с собой пробирающий до костей холод, который проникал сквозь множество слоёв одеял.

— Кто там? — потребовала она ответа.

— Я — Арель. Гвардеец короля.

Голос раскололся, подобно лёд, заставив Грейс плотнее закутаться в одеяла.

— Какой король настаивает на том, чтобы член его стражи входил в женские покои? — Грейс почувствовала гордость за то, что дрожью в голосе не выдала своего страха. Она прищурилась, пытаясь разглядеть мужчину, но ничего не увидела, кроме темноты. Голос, пронизывающий мрак, заморозил комнату, каждая согласная похожая на треск льда, а гласная — на мокрый снегопад.

Кто-то проник в их дом. Нежеланный гость, вошедший без приглашения. И этот кто-то принёс с собой жгучий мороз.

— Король не посылал меня. Я не знаю, как я здесь оказался, но я должен вернуться на свой пост. Я защищаю короля. И мне нельзя покидать его.

— Что ж. Лично я хочу, чтобы вы покинули мою опочивальню. У вас нет причин находиться в моем доме. Я хочу, чтобы вы немедленно ушли.

Грейс произнесла эти слова так решительно, как только могла, не стуча зубами от пронизывающего холода. Аннабель сказала, что видела привидение. И Грейс больше не сомневалась в словах сестры. Ибо кто, как не призрак, мог превратить её спальню в обитель зимы? Кто, как не призрак, обладает бестелесным голосом?

— Где вы? Покажитесь.

— Я стою прямо перед вами!

Сила слов и сопровождавшего их разочарования была подобна ледяной воде, окатившей кожу. Потрясённая Грейс ахнула.

— Я ничего не вижу. Передо мной никого нет. — Воскликнула она настойчиво, хотя знала, что заблуждается. Она чувствовала его присутствие так остро, как никогда ничего не чувствовала в своей жизни. Подобно буйству красок в сочетании с морозным холодом. — Покажитесь мне!

Её требование было встречено задумчивым молчанием, прежде чем он сказал:

— Не знаю, как выразиться яснее. Вы действительно меня не видите?

Грейс вглядывалась в вихрь пространства, который, казалось, принадлежал ему.

— Я ничего не вижу.

— Как вы можете меня не видеть? Я здесь! — Его разочарование обдало её морозом.

— Из-за вас в комнате так холодно! — Воскликнула Грейс и поёжилась.

— Я ничего не делаю, — ответил он. — Такое чувство, будто я погребён во льду. Здесь ужасно. Как вы переносите такой холод?

— Пока вы меня не разбудили, здесь было тепло. И кажется, что воздух вокруг того места, где, по вашим словам, вы стоите, становится совсем студёным, стоит вам повысить голос.

На какое-то время воцарилось молчание. Грейс поняла, что, кем бы гвардеец ни был, он не из тех людей, которые действуют, не подумав сначала. И этим качеством она всегда восхищалась. Её отец был из тех, кто бросается в омут с головой, даже не задумываясь о том, чем ему или его семье это чревато. Можно с уверенностью сказать, что безрассудное легкомыслие отца привело к опрометчивому поступку, повлёкшему за собой смерть и бедность семьи.

— Вы меня слышите и чувствуете идущий от меня холод, но не видите?

— Именно. — Она перестала стискивать одеяло в кулаках. Благодаря спокойствию призрака комната стала потихоньку согреваться. Частичка этого тепла пробудила в ней сострадание вместо страха.