В Москве много мяса. Может быть, больше, чем где бы то ни было в стране. Но - Артем прав - в восемь утра вряд ли им что-нибудь в этом смысле светило.
- Слушай, а пошли в "Макдональдс"?
- Да ты что! Это же рассадник блядского буржуинства!
- Прекрати! Не на митинге. Съедим по биг-маку... картошки французской купим...
- По биг-маку? Ну, пойдем...
Московское метро производило впечатление следующего утра после окончания строительства Вавилонской башни. Они доехали до Тверской. Тяжело дыша,
(ебаные московские холмы!)
добрели до Главпочтамта и, сидя на открытой макдональдовской террасе, стали вгрызаться в отдающие жеваной промокашкой гамбургеры.
- Говно, а не еда. Ни хрена на мясо не похоже.
- Точно, - кивнул, двигая челюстями, Даниил.
- Может, еще пива попьем?
- Пива? Не знаю...
- По бутылочке... холодного...
Даниил над этим подумал.
- Нет. Нам скоро с Густавом встречаться.
- Ни хрена себе - "скоро"! Почти пять часов еще ждать. И потом, мы можем жвачку купить - он и не почувствует ничего.
(алкогольная зависимость делает человека хитрым. всю ночь пить... залить вином единственные брюки... проснуться опухшим, воняющим перегаром... а потом купить жвачку... и верить, что никто не догадается, что ты получил-таки свои миллилитры так необходимого алкоголя.)
Не было еще и девяти утра. Народу в "Макдональдсе" оказалось все равно много. Седой мужчина с золотым перстнем читал газету на незнакомом Даниилу языке.
По-модному изможденные девушки возвращались из клуба и заскочили выпить колы. Пара молодых мужчин заказали себе по завтраку с биг-маком и теперь сосредоточенно жевали, посматривая на золоченые часы.
Артем откинулся на спинку стула и вытащил сигареты.
- Нет, не люблю я этот город. Терпеть не могу.
Даниил дожевывал свой гамбургер. Артем покосился в его сторону и, не дождавшись реакции, продолжал:
- Ты посмотри на этих москвичей...
Даниил послушно скосил глаза на спешащих мимо террасы москвичей.
- Идут вроде по улице. Обычные вроде люди. А на самом деле? А? Ты где-нибудь видел, чтобы столько народу - и в галстуках? Понимаешь? Они не просто идут, они спешат. Ты понимаешь? Собираются своими руками строить завтрашний день. Улыбаются. Суки. Еще и зубы у всех хорошие.
- Чего плохого в хороших зубах?
- Да ничего плохого. Просто у меня зубы очень плохие. В Воронеже, где я родился, у всех плохие зубы. Зато парни там - нормальные. Такие, что не нацепят на себя галстук и не пойдут горбатиться на уродов из банков и правительства. А лучше свернут этим уродам шеи. Эти парни пахнут потом, а не дезиками, но это здоровый пот здоровых людей.
- Да ты поэт...
Даниил тоже посмотрел на текущую вниз и вверх по Тверской толпу. С того места, где они сидели, был виден кусочек до сантиметра изукрашенного неоновыми вывесками дома на другой стороне и пара павильонов с дорогим алкоголем, сигарами и полупорнографическими журналами.
Перед павильонами толкались дорого одетые типы, непонятно чем в такое время здесь занимающиеся. Типам было скучно. У типов были двубортные пиджаки и аккуратные стрижки. От нечего делать типы метко плевали в урны.
Судя по виду, типы были небезопасны для любого, кто рискнул бы сунуть длинный нос в их дела. Прохожие, мужчины и женщины в дешевых пальто и плащах, проскакивали мимо с видом людей занятых и спешащих.
Поднимать глаза от земли они на всякий случай не рисковали.
Даниил начал было думать о том, что Москва... это действительно особый город... вернее, не особый, а...
Додумать он не успел.
- Даня! Ты?!
Из толпы выплыл пухлый субъект в дорогом длинном пальто и с портфелем из натуральной кожи под мышкой. Он махал руками и шагал к тому месту, где они сидели.
Даниил не сразу понял, что субъект обращается именно к нему. Потом еще несколько секунд он не мог вспомнить, кто это. Но вспомнил-таки.
- Здравствуй, Виктор. Рад тебя видеть.
Это было наглое вранье. Даниил был абсолютно не рад его видеть.
- Ты как в Москве? Почему не позвонил?
Субъект работал в глянцевом журнале, для которого Даниил когда-то писал. В те времена, которые прошли навсегда, Виктор частенько выступал для него с Полиной в роли гида и водил их в клубы, считающиеся модными на этой неделе.
За время, пока они не виделись, Виктор прибавил в весе и стал одеваться консервативнее. Одно его синее длиннополое, с большими карманами пальто чего стоило.
- Рассказывай! Как ты? Для кого пишешь? Что не звонишь?
- Не звоню? Я только что приехал. Только что с вокзала.
- Для кого пишешь?
- Я пока ни для кого не пишу.
- Что-нибудь случилось?
- Я... как сказать? Пока что я в творческом отпуске.
- Что, вообще не пишешь?
- Нет.
- Да ты что? Серьезно, не пишешь?
- Ну да. Я... В общем, не пишу, и все.
- А чем занимаешься?
- Да так...
Виктор улыбался уже менее лучезарно. Он перевел взгляд на сизого с похмелья Артема. Из-под косухи у Артема торчала серая в разводах футболка с неприличной англоязычной надписью. Вокруг могучей шеи была повязана бандана с обтрепанными краями.
Артему было наплевать на то, что думали по поводу его внешнего вида окружающие.
- А как ты?
- Нормально! Ты знаешь, у меня все нормально! Помнишь Серегу? Он же теперь в "Дженерал фитнесс" арт-директором! Ты не слышал? Что ты! Он теперь круче всех мужчин! Знал бы ты, Даня, какой у него оклад!
- Какой?
- Мы теперь с ним вроде как приятели, а помнишь... раньше?.. Чего только не было!.. а теперь собираюсь с ним в Патайю слетать - бархатный сезон... тайки, море, кьянти с кока-колой!..
Какой Серега? Какая Патайя? У Даниила было впечатление, что субъект говорит на очень иностранном языке.
- Мне тут англичане заказ для одного журнала подбросили. Обещают платить столько, что сдохнешь от зависти. Как Полина?
Даниил помахал рукой. В том смысле, что так как-то...
- Понятно. Слушай, мы же с тобой сто лет не виделись!
- Ага, сто лет...
Даниил протянул руку к лежащей на столе пачке сигарет и заметил, как противной, мелкой дрожью дрожат его пальцы.
Самое мерзкое, что Виктор тоже смотрел на эти пальцы с траурными ободками ногтей и тоже видел их дрожь. С похмелья под ногтями всегда появляются траурные ободки. Даже если прошлым вечером ты пил в резиновых перчатках.
