До «Ауди» я дошла так быстро, как только смогла. Открыв бардачок, откинула в сторону помаду и вытащила стопку документов. Две толстые книжечки и сложенный файл – соглашение на аренду «Ауди S5» от «Ауди Монтерей». Арендатор – Эвандер Эдвард Рочестер.

Рик солгал о том, что Беатрис ее купила, а Эван сказал правду.

Очевидно, нельзя было верить ничему, что говорил Рик Мак-Адамс, – включая то, что у Отиса могут быть проблемы с полицией. Это все блеф. Отис даже не был в Торн Блаффсе, когда Беатрис исчезла.

Или был? Я попыталась вспомнить, что же конкретно он сказал: «Я сто лет как ушел оттуда». А зная Отиса, «сто лет» могут быть как неделями, так и десятилетиями.

Я набрала его номер. Ну же, возьми трубку, возьми…

– Да? – На заднем фоне был слышен шум машины. Он ехал в своем стареньком «Приусе».

– Это был ее брат! – воскликнула я. – Тот, кто меня преследовал!

– А? Чей брат?

– Беатрис. Ну помнишь, я рассказывала, что меня преследует синий «Рэндж-Ровер» с женщиной за рулем? Так это была не женщина. Это был брат Беатрис, Ричард Мак-Адамс.

– Ого, погоди! Как ты узнала?

– Потому что он снова ехал за мной и я только что пила с ним коктейль.

– Ого, – повторил он.

– Ты в своей машине? Куда едешь?

– В Сан-Франциско на ночь. Так что этот Мак-Адамс сказал?

– Он считает, что Эван убил его сестру. Говорит, Эван бил ее, а потом сказал, что она упала с лестницы. А потом он запер Беатрис в лечебнице против ее воли и представил все так, будто у нее суицидальные наклонности, чтобы получить алиби.

– Все чушь. Этот парень скажет что угодно, лишь бы заполучить долю Беатрис. И, слушай, Эвану ничего не говори. Он его ненавидит, а тут может сорваться.

– И что сделать?

– Не хочу даже представлять. Просто не говори ему.

Я помедлила.

– Отис… а полиция допрашивала тебя о произошедшем?

– Меня? Эм… да. Один раз, их было двое, мужчина и женщина. Они спрашивали, что мне известно, где я был и все такое.

Сердце сжалось.

– Я думала, ты тогда еще жил в Окленде.

– Нет, я уже приехал в Торн Блаффс. Ну, то есть, когда Беатрис утонула, меня здесь не было, так что у них нет права меня доставать.

– С твоих слов я поняла, что вы никогда не встречались.

– Я так никогда не говорил. Ну, то есть я действительно ее не знал. Она почти все время была наверху или в Морской комнате, за ней наблюдала Аннунциата. Иногда она выходила и бродила по дому, но всегда была под таблетками, и Аннунциата быстро отводила ее в комнату.

Рик Мак-Адамс так и сказал: «Та парочка, Сандовалы, были вроде надсмотрщиков».

– И ты мог бы подтвердить, что ее держали взаперти, отрезанной от мира?

– Эм… не знаю. Она же совсем сбрендила, была способна на что угодно.

– А потом, после того как она утонула, когда Эван уже жил в доме в Сан-Франциско, ты жил здесь без него?

– Нет, я поехал с ним. Шикарный дом. Жаль, что пришлось сдать его в аренду.

Я вздохнула.

– Отис, скажи, есть ли что-то, о чем ты не рассказал детективам? Я имею в виду, о чем специально умолчал?

Секунда тишины. Сердце сжалось сильнее.

– Нет. Я был в том ресторанчике в СоМа, «Альосо», как я им и сообщил. Но там была такая толпа, что, наверное, поэтому меня там никто не вспомнил. Ну и, возможно, я пробыл там не так долго, как сказал.

Черт, черт, черт!

– Пытаешься выкрутиться?

– Да нет же! Там была девушка, у нее квартира в районе церкви, так что я поехал туда, но потом не мог вспомнить ни имени, ни точного адреса, так что просто не упоминал о ней. Богом клянусь, так все и было.

Каким же богом клялся Отис? Явно не ярым приверженцем правды.

– Я все тебе рассказал.

– Да, ну ладно. – Так я и поверила.

Что же еще он скрыл? Свою роль в том деле? Что-то про Беатрис?

Теперь я в джакузи, с бурлящей и пенящейся водой у груди. От высокой температуры кровь бежит быстрее – поможет, когда я пущу в дело нож.

Делаю глубокий вдох, наполняя легкие до самой последней клеточки, а затем соскальзываю со скамейки на дно, погружаясь все глубже, пока не оказываюсь под водой целиком. Струи воды бьют по телу, солнечный свет странно преломляется в пузырьках, напоминая морской грот, как тот, куда меня привел мой тюремщик.

Тогда, на острове Барбадос.

Да, помню. Я была там на фотосессии в купальниках для Sports Illustrated. Но на обложку взяли не меня.

– Прости, крошка, – мурлыкала Фиона из агентства. – В этом году ты просто одна из стаи. Сейчас им нужно разнообразие, никаких блондинок на обложке.

Они нарядили меня в белый цельный купальник с вырезами, точно снежный пазл с отсутствующими деталями, и я позировала на золотистом песке.

– Ну-ка, изогни спинку. Сильнее. А теперь, дорогая, покажи ярость. Да, вот так. Оскалься, рычи, Беатрис. Прекрасная, самая прекрасная девочка в мире.

А потом я вновь оказалась в отеле, снаружи, под большими развевающимися парусами у кострища, и тогда приехал он. Появился с этим его немигающим взглядом, и все девочки вокруг тут же зачирикали. Точно птенцы с открытыми клювиками.

Почему они так расщебетались? Его нельзя назвать красивым. Вот его тело – да. Он был котом, как и я, двигался незаметно, точно носил оружие у бедра… но его лицо красивым не назовешь.

Тайком я сделала снимок и отправила его Рикки. Он написал в ответ: «Игрок из Силиконовой долины. Играет по-крупному, выигрывает и проигрывает. Слишком рискованно, Би Джи».

Но я не могла отвести от него глаз. А когда увидела, как он смотрит на меня, подошла. Они покрыли мое тело золотистой пудрой, волосы у меня отливали серебром, а глаза были в цвет морской волны. Я видела, что он меня хочет, и я тоже хотела его.

На следующий день он повез меня в морской грот.

– Барбадос славится ими, Беатрис, – сказал он тогда. – Они просто фантастические. Будто можно гулять под волнами. Я знаю один такой, куда туристам не добраться, – там у друга частный пляж. Хочешь со мной?

Я поехала с ним в морской грот, и мы спустились глубоко вниз – там было просто волшебно. Откуда-то издалека проникал солнечный свет, и казалось, будто ты в церкви, в таком туманном свете, среди изогнутых, бугристых колонн, растущих сверху и снизу. Они выглядели точно статуи святых.

Я хотела увидеть всех святых и заходила все дальше и дальше в грот, пока не спустилась в коридор, где было темно, как ночью. Я очень испугалась, оказавшись одна в темноте, и громко закричала – и услышала в ответ, как он зовет меня по имени. А потом он оказался рядом.

– Возьми меня за руку, Беатрис, – сказал он. – Держись за меня. – Крепко сжав мою ладонь, он вывел меня из темноты обратно под светлые своды, к далекому свету и святым, висящим вниз головой.

Тогда ты его любила, – раздался голос юной девушки, той, что звали Бити Джун. – Когда он спас тебя, ты его полюбила.

Да, я помню. А потом он отвез меня обратно в отель с развевающимися парусами. Зайдя внутрь, я оставила дверь открытой для него. Кровать в комнате была укрыта поблескивающим сетчатым пологом от москитов, хотя в таком люксовом отеле их не было. Но когда я легла на кровать, мерцающая ткань окутала меня, точно свадебное платье на подиуме.

Мужчины все одинаковые. Оказавшись сверху, они не могут войти быстро, я изгибаюсь дугой, и они стонут, точно океан, волнами накатывающий на берег.

Но этот был не таким, как другие. Он был нежным и добрым.

– Ты перепугалась. – Он мягко поцеловал меня в лоб и вышел.

Он посадил тебя в подземелье, – раздается в голове громкий голос Марии. – Теперь он хочет, чтобы ты исчезла навсегда. Ты же слышала, что он вчера сказал.

Легкие начинают гореть, но я все равно остаюсь под водой. Солнечные лучи танцуют над головой. Надо вынырнуть. Но вместо этого я вспоминаю Барбадос.