А тут и шторм кончается. И всходит солнце. Большое, огненное, устрашающее. Но тучи мигом растворяются. А корабль, истрепанный тайфуном, но уцелевший, идет курсом на Владивосток.
Илия разжимает пальцы рук от перил, синюшные, онемевшие. Поднимается с колен. Тяжело передвигая ноги, тянется к корме. Вслед судна бурлит цветная кильватерная струя, широкая полоса возмущенного моря, созданная движением корабля.
–Но ожерелье то имеет силу! Опасная штуковина. Я не оценила его! Чужая вещь мстит новым владельцам. – Илия закрывает глаза, и в ее видении проносится пылающая свеча, догорающая на кофейном столике. Жилище охвачено огнем. Языки пламени истребляют тяжелые портьеры вишневого бархата, мягкие диваны, кресла, кофейный антикварный столик.
Илия отгоняет от себя видение. Перегибается за поручни палубы, всматривается в море. Но бросить в пучину ожерелье не решается. А, вдруг, это не понравится капризной Аматерасу?
Смертельный шторм переходит в ленивый штиль, будто его и не было. Илия всматривается в могучий океан. О, сколько всего таится на дне морском! Глубины океана-извечная мечта дайверов!
– Да, уж! Спасибо судьбе за сохранение жизни. И за приключение. – проносится в голове Илии. – Но, блин, «Краун» то смыло. И фиг с ним! Зато вживую увидела величие Тихого океана! Буйное, разрушительное. И беспомощные японские машины в этом разгуле стихии. Лицезреть такое не каждому дано!
Но ожерелье! Чужое сокровище. И оно, оказывается, мстит новым владельцам. – Карие плутовские глаза Илии вновь загораются.
На улице Светланской
Главная и самая первая улица Владивостока-улица Светланская. Единственная в мире улица с этим женским именем. Имя это пришло сюда под парусами, в ясный день. Фрегат «Светлана» пришвартовался к бухте Золотой Рог, еще в те давние времена, когда на берегу бухты рос непроходимый лес.
Старшим офицером на фрегате «Светлана» был царский сын Алексей Романов, сосланный в кругосветку за дела амурные. История клеит этому сластолюбцу Романову непозволительные шашни с простолюдинкой Светланой, дочкой придворного поэта. Но улицы Романова во Владивостоке нет. Не очень жалуют на Руси царей этой фамилии. Есть во Владивостоке улица Посьетская, в честь адмирала Константина Посьета, морского няньки этого самого царского сыночка. В дальних походах адмирал Посьет выполнял поручение императора Александра-2 –готовил его сына Алексея Романова в генерал-адмиралы русского флота. И тот еще юнгой проходил все ступени обучения от трюма до клотика, самого высокого набалдашника на мачте, а также драил палубу, как и все, и мужественно отстаивал на вахте днем и ночью.
По улице Светланской, как известно, издавна фланировали роскошные барышни. В бриллиантах и мехах! Они фланируют и сегодня. Вон, вон, смотрите, какие красотки! Ну, не секрет же, что самые красивые девушки живут во Владивостоке. И, небось, каждая красавица в курсе, что после революции улицу переименовали в Ленинскую. А еще позже, она вновь обернулась Светланской. И конечно же, каждая красивая барышня знакома сама или наслышана о старшем лейтенанте Краснознаменного Тихоокеанского флота Борисе Степанове. Весельчак, красавец и просто замечательный парень! А как идет ему морская военная форма! Когда Борис Степанов фланирует по улице Светланской в полном обмундировании морского офицера, девушки портового Владивостока еще издали отдают ему честь. Когда же Борис, например, по гражданке трясется в трамвае № 6 от одной барышни к другой, то девушки все равно узнают его, улыбаются и приставив ладошку ко лбу, приветствуют его.
Магдалена тоже фланирует по улице Светланской. Настроение солнечное! Навар с каждой бутылки водки ждет ее у тети Муси, в Херсоне. И навар жирный. А это значит, что и у нее будут бриллианты и меха! Ну, чтобы фланировать по улице Светланской! Костя, бывший танкист, а нынче безработный биолог, вряд ли скоро заработает даже на сачок для ловли бабочек. Костю уволили из армии из-за…этих самых бабочек. На последних учениях, когда танки несутся по бездорожью Уссурийского полигона, биолог Костя, высунувшись из люка, сачком ловит жирных махаонов. И, ведь, наловил! Эти бабочки, закупоренные в банке, и явились вещдоком на столе у комдива Глинского. Лейтенант Константин Кукушкин, тут же, после учений, попадает под сокращение. А его голубой сачок, вырванный из рук начальником штаба Черепановым, превращается в пыль под гусеницами учебного танка Т-34, снятого с вооружения российской армии чуток позже.
Вдруг Магдалена тормозит на улице Светланской. Она видит своего одноклассника. Борька Степанов!
Тот сидит на табурете, у распахнутой двери японского офиса. В том самом старинном особняке, построенном еще сто лет назад европейскими архитекторами по приглашению отцов-основателей города Владивостока. Ну, там, где еще вывеска красовалась «ВЕТЧИНА». В момент перестройки. А чуть ниже, мелкими буквами – «Ветчины нет и не будет». Борька тянется под табурет, где на полу стоит баночка с какой-то мутной бурдой, типа, суп с вермишелью. И Боря, как понимает Магдалена, собирается предаться обеденному чревоугодию. Да, на солнышке, да, с видом на главную улицу Владивостока, названную Светланской, в честь полюбовницы царского сына Алексея Романова. Хотя, улица, как мы знаем, официально названа в честь фрегата «Светлана», получившего имя от той самой полюбовницы.
–Боря? Ты ли это?
–Блин! Не хотел я такой встречи –смущается Борис.
–Да, ладно тебе! – Магдалена тоже тушуется.
–Вот, устроился охранником. К япошкам. Ни качки, ни шторма, тепло и сухо.
Еще недавно они виделись на военном БПК «Ворошилов», приписанном к причалу Владивостокской базы бухты Золотой Рог. На дне открытых дверей. Флаги расцвечивания, празднично одетые гости. И Борис, морской офицер, при парадной форме, с микрофоном в руках веселил гостей шутками-прибаутками. А потом Борис показал Магдалене с Костей свою каюту. И познакомил с сослуживцами-офицерами, защитниками морских рубежей страны!
И вдруг табуретка! Списали Бориса с корабля. Вместе со всеми сослуживцами. А корабль разоружили, исключили из состава ВМФ и расформировали. И теперь Борис, красавец, весельчак и сердцеед, собирался трапезничать бурдой из баночки, как последний маргинал…
Эстеты с пучины
Ольга Федоровна с большим трудом пристраивает часть Херсонской паленки на Камчатскую путину. Рыбакам. Верткий менеджер из фирмы, поставляющей питание на путину, еще артачится. Не желает брать водку. Но сдается на окончательном торге, когда Ольга Федоровна предлагает товар почти даром. Как ей было обидно! Будто тем, дегустаторам, блин, с путины, внешний вид алкоголя не пофиг. Тут лосось прет мощным валом! Тонны кижуча, нерки, кеты, чавычи – сами лезут в трал… В небо глянуть некогда! Знай, тяни сети и не зевай! Сезон то лова рыбы ограничен. А в паузах ублажай свой организм водярой! Нет же! Рыбак-эстет, небось, придирчиво оглядывает бутылку, берет ее двумя пальчиками в белой перчатке…Хмурится на ее профиль и на анфас. Разглядывает красный перчик. Откупоривает. Пробует на вкус. Сомелье хренов! И унюхивает же, подлец, что «Вогнык» на три градуса не дотягивает до положенной нормы! И по этой причине Ольге Федоровне не удается продать всю партию херсонской водки. Лишь часть этой паленки смогла она пристроить морским алкашам.
И по этой причине «Тигриные деньги», унесенные Димой на Кипр, фирма Ольги Федоровны «Золотой трепанг» принялась восполнять отовсюду. Ольга Федоровна нервничала. И пускалась во все тяжкие. То посредничала в продаже подозрительных туров на остров Тенерифе. То собирала деньги на кругосветное путешествие Павлу Конюхову, мечтавшему повторить подвиги своего старшего брата Федора, неугомонного морского отшельника.
А тут скользкие люди начали задавать вопросы. Когда? Пора платить за тигриные шкуры. И Ольга Федоровна занервничала.
Магдалена у кабинета Ольги Федоровны просится на прием. Секретарша Аннушка, бесцеремонно уставившись на гостью, докладывает в трубку.