Возможно, он скакал верхом от самой Эйре.

Мисс Амелии это было совершенно не интересно.

Но она отчетливо понимала, что грядущие два часа будут самыми отвратительными в ее жизни за последние несколько месяцев.

Мистер Ричардс, увидев мисс Амелию, поднялся ей навстречу и учтиво поклонился. Мисс Амелия, чувствуя, что взгляды всех присутствующих в комнате устремлены на них, заставила себя сделать книксен.

– Мистер Ричардс! – тут же защебетала миссис Эконит. – Вот и она, вот и Амелия. Да что ты встала! – тон ее моментально переменился, стоило ей обратить внимание на дочь. – Проходи, садись в кресло и постарайся ничего не испортить!

Последние слова миссис Эконит произнесла свистящим шепотом.

В переводе это означало «без всяких суфражистских штучек», потому что, по мнению миссис Эконит, то была блажь, которая быстро пройдет с замужеством, а осквернять слух благородного лорда идеями женской независимости было совсем уже ни к чему.

Мисс Амелия, взяв себя в руки, одарила мистера Ричардса самой вежливой улыбкой из своего арсенала и послушно села в кресло.

Два часа. Она повторяла это про себя как мантру. Два часа.

А Габриэль, наверное, сейчас сидит на усыпанном опилками полу рядом с корпусом гондолы и правит скобы, которые начали отходить – не иначе как от сырости. Амелия подумала о закатанных рукавах его рубашки, распущенном шейном платке и собранных в узел на затылке волосах и вздохнула. Мистер Ричардс расценил ее вздох, видимо, совсем по-другому и немедленно принялся ухаживать за потенциальной невестой.

Он оказался очень словоохотлив.

Всего за полчаса и две чашки чая мисс Амелия, помимо своей воли, выяснила, что он владеет старейшим поместьем в Эйре. Раньше оно было полно жизни – когда была жива его достопочтенная матушка, в которой он души не чаял. Но, к сожалению, скарлатина унесла ее душу и теперь она пляшет в Холмах, как он надеется, ведь сиды милосердны к добродетельным…

Сиды. В Эйре даже фаэ называют по-другому! Все у них не как у людей!

Мисс Амелия сделала глоток уже остывшего чая. Даже если бы она стремилась поддержать беседу, мистер Ричардс просто не предоставил ей такого шанса.

Он продолжал рассказывать, сколько акров земли у него есть, какие угодья и каково поголовье овец, за которым следят прекрасный пастух и лучшие собаки страны!

– Овцы – это очень важно, – сдавленно выдавила мисс Амелия и, к своему ужасу, поняла, что мистер Ричардс расценил это как проявление оживленного интереса.

– Конечно важно! – воскликнул он. – Ведь это показатель здоровья и богатства землевладельца!

Как связаны здоровье землевладельца и поголовье овец, мисс Амелия не поняла, но, с целью сохранения собственного рассудка, предпочла не выяснять. С каждым словом мистера Ричардса мисс Амелии казалось, что ее уводят все дальше и дальше от прогрессивного настоящего в унылое прошлое – века эдак на три назад.

Мистер Ричардс презирал достижения науки! В его доме не было даже парофона, а камин топился исключительно углем.

При достопочтенной матушке в доме было много слуг, но сейчас, конечно, мистер Ричардс часть их распустил, и Южное крыло пришлось закрыть. Но когда в доме появится хозяйка, готовая взять на себя все хлопоты и заботы об огромном поместье, конечно, в доме снова заиграет жизнь. Маленьким детишкам будет где побегать…

Мисс Амелия бледнела с каждым словом.

До этого момента она только отмахивалась от матушкиных навязчивых идей о браке и старалась особо не вдумываться в то, что за этим стоит. Но в своем коварстве матушка превзошла саму себя, решив выдать ее за устаревшего абсолютно во всем домашнего тирана!

Мисс Амелия могла представить себя где угодно: за рулем паровой машины, во главе грядущего парада суфражисток и даже в палате лордов, полноценным членом Парламента. Но и ее изобретательного воображения не хватало, чтобы нарисовать картину будущего, в котором она хлопочет по дому и воспитывает детей, не делая больше ни-че-го.

Мисс Амелии стремительно становилось нечем дышать. Она уже раздумывала было, не пора ли упасть в обморок, и хотя бы таким – совсем не суфражистским! – способом покинуть застолье, как в дверь постучали.

Дворецкий тут же доложил о нежданном госте, ожидающем у двери.

Миссис Эконит нахмурилась.

– Странно, – проговорила она. – Я больше никого не ждала.

– Утренние визиты, моя дорогая, – снисходительно ответила ей миссис Тальбот. – Никогда не знаешь, кто решит оказать любезность и поцеловать вашу розовую ручку!

Здесь она была права – многие господа и дамы во время утренних визитов имели обыкновение наносить и незапланированную встречу. Они ничего не теряли: если хозяина не было дома, они просто передавали ответное приглашение через дворецкого, а в ином случае могли попасть к застолью и провести время с пользой и удовольствием.

Миссис Эконит ничего не оставалось, кроме как согласиться с ее правотой. Кивнув дворецкому, она велела привести прибывшего в гостиную.

Мисс Амелия, пользуясь возможностью отвлечься от словоизлияний мистера Ричардса, повернула голову и в тот же миг пожалела, что решила все-таки пренебречь обмороком.

На пороге стоял мистер Габриэль Мирт.

Миссис Эконит смотрела на мистера Мирта как на редкое, не изученное наукой насекомое. Но его статус и положение в обществе связывали ей руки, и пришлось подавить искреннее желание указать наглецу на дверь. Вместо этого она выдавила из себя приторно-вежливую улыбку и пригласила его к столу. Дворецкий мистер Майлис, поймав взгляд хозяйки, немедленно отдал слугам распоряжение принести еще один столовый прибор.

Мистер Мирт, в свою очередь, с некоторым удивлением осматривал собравшихся. Платье мисс Амелии повергло его в определенный шок – ему еще не доводилось видеть ее в таком виде, обычно она приезжала в темных одеждах, которые не страшно было испачкать копотью или машинным маслом. Однако он прежде никогда не наносил визиты мисс Эконит – стоило предполагать, что иногда она носит и общепринятые платья. Впрочем, нет, это все равно было странно. Мученический взгляд мисс Амелии сказал ему все – она молила о спасении из этого милого общества. Мистер Мирт прекрасно был осведомлен о сложных отношениях мисс Амелии с матушкой, а потому быстро дорисовал в уме картину происходящего – и она ему не понравилась. Он вперил взгляд в сухопарого ирландца, рассевшегося на изящной банкетке, словно на садовой скамейке у себя дома. Все здравые размышления о необходимости дать мисс Амелии свободу и рассуждения о собственном происхождении и сложностях, вызванных ими, мгновенно испарились. Мистер Мирт был подменышем фаэ, а значит, обладал гордым и горячим нравом, да и воспитание в королевской семье наложило свой отпечаток. К тому же мистер Мирт был в первую очередь мужчиной. Словом, его обуяла решимость поставить наглеца на место.

Он уселся в кресло, предложенное дворецким, и позволил налить себе чай.

Мисс Амелия, тихонько вздохнув, села напротив. Ее надежды на благоразумие Габриэля растаяли с пониманием, что он не украдет ее в ангар прямо сейчас! Это было бы лучшим решением. Но Габриэль выбрал иной путь.

Миссис Эконит представила гостя, а затем и всех присутствующих. Мистер Ричардс смотрел на него с ленивым оценивающим любопытством. Подруги миссис Эконит – с откровенным интересом.

– Значит, вы и есть тот самый изобретатель? – спросила миссис Тальбот, глядя на мистера Мирта поверх небольших очков.

– Смотря что вы подразумеваете под словами «тот самый», – чуть усмехнулся мистер Мирт.

– Это же вы изобрели паровую машину? – спросила мисс Джиннифер.

Мисс Амелия отметила, что это были первые слова, произнесенные мисс Джиннифер за целое утро. Это ей совершенно не понравилось, и она поспешила вмешаться:

– Да, мистер Мирт изобрел паровую машину и множество других замечательных вещей, которыми вы наверняка пользуетесь в быту!