Хуа догадался, что дело не в умственных способностях. Он взглянул на Леопардовую Голову, а затем расхохотался.

– Сколько Лун тебе предложил?

Леопардовая Голова стиснул зубы и признался:

– Ладно, скрывать нет смысла. Он обещал отдать мне этот новый клуб.

У Яня Ли глаза вылезли из орбит.

– Предатель! Ты просто дерьма кусок… Неужели тебя так легко подкупить?

– Да, именно так. – Леопардовая Голова посмотрел Яню Ли прямо в глаза. – Ты здесь управляющий уже пять лет, верно? А я что? Кручусь как белка в колесе. У меня в прошлом году ребенок родился. Для тебя цена, может, и невысока, а вот я не смог отказаться.

Хуа не хотел вмешиваться в спор, но все-таки не сдержался.

– Тогда зачем ты сюда пришел?

Леопардовая Голова продолжал смотреть на Яня Ли, не осмеливаясь встретиться со спокойным взглядом Хуа.

– Я человек слова. Я никогда не подведу тебя или других моих братьев. Честно говоря, я понятия не имел, что Лун планирует переманить ваших девушек…

– Ладно, не нужно объяснять, – прервал его Хуа. – Итак, ты хотел мне помочь. Рассчитывал играть за обе стороны? Всем угодить?

Леопардовая Голова молчал. После долгой паузы Хуа вздохнул.

– Мне следовало платить тебе лучше. Вот к чему привела моя небрежность… Даже предложи я тебе новую должность, ничего не изменится. Может, тогда сделаем так? Ли, иди к сейфу и принеси двести тысяч юаней наличными.

Янь Ли был слишком потрясен, чтобы сдвинуться с места, а Леопардовая Голова отмахнулся от предложения.

– Братец Хуа, дело не в деньгах.

– Думаешь, я пытаюсь купить твою преданность? Вовсе нет. – Хуа покачал головой. – Когда человек передумал, деньгами его не вернуть. Даже если б ты захотел остаться, называли бы мы друг друга братьями, как раньше?

Леопардовая Голова почувствовал укол совести.

– Братец Хуа…

– Усидеть на двух стульях не получится. Надо выбрать сторону, иначе тебя раздавят. В благодарность за нашу одиннадцатилетнюю дружбу и в качестве подарка ко рождению ребенка я дарю тебе двести тысяч. Не отказывайся. Забирай деньги и уходи. Ты только начинаешь бизнес, так что давайте будем считать танцовщиц подарком от Яня. Мы теперь ничего друг другу не должны. Береги себя.

Леопардовая Голова понял: с помощью денег Хуа сжигал мосты, и отныне они в разных лагерях, заклятые враги. Он стоял неподвижно, не в силах выдавить ни слова.

– Ладно, на сегодня с меня хватит. Янь Ли, дальше ты сам. – Хуа шагнул к двери. – Я не спал больше тридцати часов. Мне нужен отдых.

Он вышел из клуба под черное, как смоль, небо. Вспомнив, что его машина все еще стоит у здания «Лунъюй», вызвал такси и поехал за ней.

Несмотря на усталость, его мозг продолжал лихорадочно работать. В других обстоятельствах он направился бы в отель «Триумфальная арка», чтобы насладиться своим роскошным номером. Теперь, когда отель закрыт, требовалось найти другое место.

Хуа перебрал варианты, и в конце концов собственная квартира показалась ему лучшим из них.

Через жилой комплекс Шуйсян на северной окраине города протекал ручей, поэтому риелторы рекламировали его как «место для роскошной жизни на побережье». Пять лет назад Хуа купил там квартиру, хотя приезжал туда редко. Раньше он исполнял роль тени Дэна Хуа; жил где и как придется, всегда следовал за боссом, и квартира стала не более чем местом для хранения вещей. Однако времена изменились.

Хуа приехал почти в полночь. И тут вспомнил, что ключи отдал утром Мин-Мин. Пришлось, словно непрошеному гостю, звонить в дверь. К счастью, Мин-Мин быстро открыла.

Сперва Хуа даже подумал, не перепутал ли он адрес. Ничто не напоминало его квартиру. Вместо холостяцкой берлоги с толстым слоем пыли на полу он увидел чистые и опрятные комнаты. Волшебству могло быть только одно объяснение. Хуа перевел испуганный взгляд на девушку.

– Что? Застала тебя врасплох? – Она хихикнула, довольная собой.

Братец Хуа улыбнулся и, закрыв за собой дверь, спросил:

– Ты решила меня так отблагодарить?

– Нет, – сказала Мин-Мин, ткнув его пальцем в нос. – Просто в твоей квартире царил такой беспорядок, что ни одна девушка на свете не вытерпела бы.

– А чья это на тебе одежда?

Рубашка доставала ей до колен и больше походила на платье.

– Нашла в твоей гардеробной. – Девушка махнула рукой. – Мне было не во что переодеться после душа. Ты не волнуйся, я все постираю.

Белая рубашка предательски просвечивала, и Хуа видел под тканью всю хрупкую фигурку Мин-Мин. Кроме рубашки, на ней были лишь трусики.

Хуа почувствовал, как в животе зашевелилось желание. Он прижал Мин-Мин к груди, и она вскрикнула от удивления. Хуа погладил ее по щеке.

– У тебя такие большие глаза…

– Я красивая? – кокетливо спросила она.

Чувствуя, как в груди разгорается огонь, Хуа лишь вновь посмотрел в ее угольно-черные глаза.

Насладившись последним больничным обедом, Хан вернулся в камеру 424 после суточной передышки.

– О, снова пора спать, – увидев Хана, сказал Ду. Он потянулся, затем влез обратно на верхнюю койку.

– Ленивая свинья, – проворчал Черныш.

Пин в сторону Ду Минцяна даже не смотрел.

– Ну, хорошо провел время? – бросил он Хану. – Наверное, спал в мягкой постельке и лакомился от души… Про нас и думать забыл, а?

От насмешек Хан снова пришел в ярость, но тут же вспомнил, что Ду сказал ему накануне: «Держи себя в руках, иначе ты же и пострадаешь». Он прикусил губу и молча глядел на Пина. Без очков Хан мог видеть только прищурившись.

Шунь злобно рассмеялся:

– Эй, смотрите, наш очкарик без очков остался!

– Ну, парень упрямый, зато, по крайней мере, умеет держать язык за зубами, – заметил Шань.

Пин кивнул, ткнув пальцем в Хана.

– Хороший мальчик. Если б нас из-за тебя наказали, мы устроили бы тебе наказание в десять раз хуже!

В шесть часов утра по всему блоку зажглись лампы и прогудел сигнал. Наступил рабочий день, и около четырехсот заключенных собрались в главном зале для переклички. Через полчаса охранники отвели их в столовую на завтрак, а затем в двухэтажное здание недалеко от главного корпуса – там пять дней в неделю заключенные трудились на благо общества.

Работников распределили по шести цехам. В каждом дежурил охранник, и один заключенный служил у него помощником – эта роль обычно отводилась тем, кто успел наладить связи с надзирателями. Из работников формировались бригады.

За цех, в котором оказался Хан, отвечал охранник по фамилии Хуан, тощий мужчина лет пятидесяти. Он редко разговаривал и не особенно придирался к заключенным, однако мог вспылить из-за пустяка. Себе в помощники он взял бывшего банкира лет сорока, который за свое круглое лицо получил прозвище Калач.

Бригадиры имели больше власти, чем другие заключенные, и старший брат Пин, разумеется, мог похвастать этим званием.

– Ду Минцян, ты будешь отвечать за новичка, – сказал он, скрестив руки на груди. – Норма для вас двоих будет двести штук. Шунь, с тебя сотня, Шань сделает восемьдесят. Мы с Чернышом разделим остальное.

– Давай начинать. – Ду дернул Хана за рукав. – Если не выработать норму, не получим ужина.

Хан растерянно посмотрел на него.

– Трудно будет сделать двести штук?

– Каждая бригада должна производить четыреста пятьдесят штук в день. От нас требуется почти половина, и ты никогда такой работой не занимался. Вот сам и прикинь.

Подсчитать не составило труда: Чернышу и Пину надо было сделать всего семьдесят на двоих. Где же тут справедливость? Хан прошептал Ду:

– Разве охранники не знают, что они так издеваются над сокамерниками?

– Даже если б и знали, ничего не изменилось бы.

Хан поднял брови. Ду объяснил:

– Люди вроде Пина имеют у сокамерников большой авторитет, поэтому охранники используют их, чтобы держать заключенных в узде. Взамен предоставляются дополнительные привилегии. Тут прав тот, кто сильнее, ясно? – Хан смиренно кивнул. – Поменьше думай о справедливости и приступай к работе.