– Ну, вот какого…наверное, дружка пришел искать – выругался Федор, на скрывающегося за припаркованными машинами незваного гостя, который умело перебегал от одного железного коня к другому, уклоняясь от слепых взглядом мертвых.

– Дрон, туши костер – скомандовал он тому, кто быстрее всех отреагировал.

Белобрысый бородач послушно посыпал лопатой немного песка, и огонь поспешно начал гаснуть, покрывая мраком небольшую комнатку, за окном которой предательски подкрадывалась очередная порция смерти.

Все машинально засуетились, зная кто, что должен делать в таком случае, а Дрон и Александр подошли к коридору, притаились, словно ждали данные с разведки Федора.

Валентина Алексеевна убрала все общие пожитки в походный рюкзак, а самый молодой парень Владик, он же сын Андрея, ей в этом помог, а сам притаился, сделав угрюмую гримасу. Старик Егор пересел со «Светой» на нагретое Дроном кресло, и начал ее гладить, что-то нашептывая себе под нос. Вещей было с горсть, потому как в прошлую ночь им пришлось бежать с предыдущего укрытия прочь, оставив все основные вещи, так как на их след вышли так называемые громилы, желающие нести только смерть.

– Черт тебя дери! – отмахнулся вновь Федор.

Ловкость наступавшего и знание местности помогла добраться до соседнего дома близнеца, где Федор и оставил труп. Не исключено, у них это было оговорено ранее, где искать, потому что никакой рации у того подонка не было и очевидно, оставить ее он нигде не мог в той суматохе, которую ему устроил Александр и Федор. Следовательно, этот рэмбо мог что-то знать. Наверно, все-таки надо было взять уродца в плен и дать ему возможность сыграть роль приманки или на свой страх и риск вести группу в темноте через мертвый город, куда подальше от взора господствующих громил, но о чем тут уже говорить, если все и так сделано.

– Уже рядом, гнида. Будьте начеку. Дрон! Сбегай за Катей и Ильей. Быстрее!

Белобрысый бородач растворился в темноте.

Тем временем, любовная пара уединилась в крайней однокомнатной квартире правого крыла, где они вместе воссоздали образ уютной комнаты, в правом углу которой стояла красивая светло-серая кровать, а над ней висела настенная полка «зигзаг» с художественной литературой, покрытая и не одним слоем пыли. Посреди комнаты Илья поставил журнальный стол, вытащенный с соседней квартиры жившей семьи с подростком, оказавшимся ярым фанатом давно сгинувшей игровой индустрией. В комнатке парня стоял в полный рост стеллаж с огромнейшим выбором игр на различные консоли, коллекционные фигурки персонажей, плакаты и много чего еще. Правда, больше нет кому дела до всего этого. Теперь все те игры о выживании перешли в реальность, а она достаточно суровая. Просит дорого, но поясняет доходчиво. Здесь так просто не начнешь с контрольной точки.

Прежде, здесь жила какая-то местная бабушка, которую на глазах Кати убили ножом в висок, когда та пыталась укусить за руку Федора. Запасов консервов у нее было завались. Холодильник, правда, протух весь изнутри, а в коридоре лежал обглоданный скелет, видимо, домашней кошки, которую потом Владик похоронил под домом. А над могилкой повесил ошейник в память о доверчивом животном, которое, наверное, никогда бы не подумало, что будет после той заботы съедено бабушкой.

Совсем недавно они группой выбрали этот более безопасный дом за счет того, что окна первого этажа были заделаны кирпичом. Все равно группе постоянно приходилось кочевать из одного места в другое, чтобы хоть как-то пропадать из виду от тех самых новых хозяев, вытворяющих бесконечный самосуд над простыми людьми, отбирая абсолютно все вплоть до жизни, если тем что-либо не нравилось.

– Может, повторим – прервала молчание Катя после сказочного наслаждения. Ей хотелось вновь и вновь погрузится в эту гармонию, потому что так она хотя бы на минуту могла забыть об этом суровом мире и том, что с ней совсем недавно случилось.

– Само собой – усмехнулся Илья и, перевернувшись, оказался сверху, а губы сплелись нежным поцелуем.

Катя закрыла глаза и представила, что целовалась посреди парка, посреди гуляющих людей. Она осмотрелась по сторонам, наблюдая как кто-то, обнимаясь, фотографировался, где-то громко смеялись, некоторые ели мороженое. В небе ярко светило солнце, покрывая своим взором зеленый ухоженный городок парка, а там, вдали летели ласточки, но поближе где-то в березах работал дятел. Девушка очутилась на берегу живого водоема и прислушалась к общению гусей, которых всегда приходящие посетители кормили. Обернувшись, на нее смотрели все ее давно сгинувшие близкие друзья и родители. Катя смотрела каждому в глаза, наполненные счастьем и той широкой улыбкой, от которой ей настолько становилось теплее. Все они вместе сидели за длинным столом, накрытым всеми вкусностями, там были и шашлыки, и десерты, и различные виды выпивки.

Под ногами девушки очутился щенок бигль, преданным взглядом, которого было невозможно отвлечься. Щенок держал палку в зубах и ждал, изредка моргая. Свежий приятный ветерок ласково шевелил ушки и помогал хвостику еще больше играть туда-сюда. Девушка не сдержала улыбки и с радостью кинула палку, а бигль маленькими лапками игриво бросился.

Как же все-таки приятно в кругу родных собраться на природе, вкусив прелести лета, особенно когда мама улыбалась своей дочери. Катя захотела взлететь со стула и молниеносно преодолеть эти ограждающие метры, чтобы обнять ее, услышать смех и тот мелодичный голос, но ноги от скованности не давали подняться. Словно ее кто-то приклеил к стулу, она хотела закричать, начала извиваться, а остальные, как ни в чем не бывало, продолжали кушать, пить, общаться, смеяться. Катин Однокурсник достал гитару и заиграл песню «Баста – Сансара».

– Когда меня не станет, я буду петь голосами моих детей и голосами их детей…

Вокруг все жило и двигалось, но лишь Катя оказалась в плену неведомой силы, отобрав возможность совладать с собой. Как вдруг на лицо ее струей плюнуло горькой водой. А открыв глаза, она увидела, как Илья в крови замертво повалился телом на нее. Девушка изо всех сил заорала…

Федор подпрыгнул, уронив компактный бинокль, оставив деда Егора старшим, и в тот же миг растворился в коридоре наедине с темнотой, медленно вышагивая в сторону лестничной площадки. Его слух навострился любому шороху, а рука безотказно держала бесшумный АПБ. Шаг за шагом его путь сокращался к площадке, а доза страха прибавлялась. В голове царил страх неизвестности, адреналин как молния проскользнул по телу. Страшные мысли овладевали разумом, когда ты прекрасно понимаешь, что на кону жизни близких. Как вдруг Федор, спускаясь, наткнулся на голову Дрона, лежавшую в центре кровавого бассейна. Его обезображенное тело слегка осветилось луной, лучи которой провожали в путь далекий остатки вытекающей жизни в виде маленькой речонки по лесенкам вниз, а дышать стало еще сложнее, ощущая ноздрями противный металлический вкус крови, плесени и протухшего мяса.

Перешагивая в темных стенах тонувшего коридора, переполненного магистралью противных запахов и толкающего холодного порыва ветров, Федор пристально смотрел на вторую спускавшуюся лестницу, и не сдержался взглянуть на разочарованные, оставившие жизнь, глаза Дрона. К горлу подошел комок и захотелось выблевать съеденные кусочки говяжьего мяса и жира, но нараставший позыв удалось остановить, сконцентрировавшись на мысли, поскорее разобраться с этим рэмбо.

Он даже не успел, наверное, ничего понять, как вдруг прогремел очередной свежий и более отчетливый женский визг, несомненно, принадлежащий Кати.

Федор чуть ли не бегом миновал шумную лестницу, забросанную пожитками бывших жителей этого угаснувшего мертвого домика, и уткнулся на Александра, получившее ни одного ножевое ранение. Бородатый весельчак не был уже таким веселым, а постоянная улыбка и непоколебимый оптимизм сменился печальным предсмертным выражением изуродованного тела, из которого пульсирующими выстрелами покидали жизненно-важные соки, собираясь в единое озеро на дощатое покрытие старинного пола. Нелакированная деревянная рукоятка охотничьего ножа Александра, лежала в паре шагов, спрятав заточенный клинок в темноте осыпанной штукатурки строительного мусора, распластавшегося вдоль голых кирпичных стен, ведущих к выходу на враждебную улицу. Оттуда веяло запахом гнилых трупов.