– Он на работе. – сказала Мария Васильевна, подбирая с пола грязные кеды, покрытые плотной коркой грязи и сухой травы. – Там что-то случилось. Ещё ночью уехал. Трубку не берёт не знаю, что там.

С облегчением выдохнув, Федя уткнул бессмысленный взгадал в грязное пятно на ковре.

– Где ты так измазался? Ты же вчера чистый вернулся? Опять гулять убегал? – причитала женщина.

Федя упал обратно на подушку, надеясь ещё немного вздремнуть, пока мама не поднимет его повторно. Он уже начал проваливаться в сон, как вдруг в голове его что-то щёлкнуло. Федя вскочил с постели и, громко топоча, побежал к стиральной машинке. Мария Васильевна стояла в ванной и засыпала в стиральную машинку порошок. В иллюминаторе машинки показался кусок Фединых штанов.

– Стой! Мне нужно кое-что забрать.

Федя пролез на карачках в ванную, неловко отпихнув мать и открыл дверцу. Вывалив на пол ворох вещей он стал торопливо искать свою драную куртку, в кармане которой лежала ветка волшебного барбариса. Она нужна была ему затем, что бы убедиться в реальности произошедшего с ним ночного приключения.

Мария Васильевна, потеряв дар речи, смотрела на свои ноги, которые засыпало грязными вещами.

– Федя, что ты делаешь?! Прими душ и иди собирайся в школу, тебе уже выходить пора!

Вместо ветки барбариса, из кармана, Федя достал горсть чёрной земли и глупо уставился на нее. Мария Васильевна удивленно и с претензией взглянула на сына.

– Что это? – вздохнула Мария Васильевна.

– Да так. – сказал Федя и задумчиво поплёлся в свою комнату.

Целый день он чувствовал себя высохшей устрицей, измучившейся по баюкающим волнам глубокого сна. Рыболовы-учителя по очереди выдёргивали Барсучкова из океана дремоты. Стоило Феде сесть за парту, как тело безвольно растекалось, размягчалось и становилось грузным и тяжёлым, как расплавленный чугун. Голова его, как у младенца, болталась в разные стороны не в силах держаться без поддержки руки. Всё, что говорилось на уроках, Федя воспринимал, как набор зашифрованных слов, не имеющих смысла. Подозрительный Игорь сразу заметил, что с его другом что-то не так. Неприсущая Барсучкову вялость не имела ни каких видимых оправданий. В этот день Федя позиционировал себя пассивным участником разговорив. А когда ребята предложили уйти с последнего урока, Федя, подперев голову ладонью, бессмысленно смотрел на рты говорящих, с силой разлепляя стремящиеся друг к другу, словно два куска разно полюсных магнитов, веки.

– Ну, рассказывай. Ты весь день на ходу спишь. – потребовал Горшков, пристально с прищуром глядя на друга.

Федя и Игорь шли по аллее навстречу сентябрьскому ветру. Барсучков был похож на ходячего мертвеца. Расстёгнутую куртку его с одного плеча стягивал перекошенный ранец. На ветру развевался небрежно обмотанный вокруг шеи шарф. Шапка, надетая поперёк головы, наползла на полузакрытые глаза. Федя постоянно зевал, не утруждаясь прикрывать рот, и отвечал на вопросы с двухсекундной задержкой.

– Я вчера был в месте, которого на самом деле нет. – начал было Федя, но зевнул и погрузился в раздумья.

Горшков скрупулёзно ковырял взглядом Федю, словно вырезал ножом чёрные точечки из картофеля. Отсутствующий в реальности Барсучков через каждый шаг подцеплял асфальт носами ботинок.

– Там так интересно. Мы путешествовали по разным мирам. – вяло, но с интересом продолжил Федя, безумными глазами рассматривая пуговицу на рубашке Игоря. – Это волшебный лес с повторяющимся пространством. Там время и всё вокруг замкнуто, как бублик. А ещё я чуть не утонул в болоте!

Игорь почесал за ухом и молча отвёл взгляд в сторону, прикрыв волнистыми бровями трусливые веки округлившихся глаз. Затем ещё раз взглянул на друга. Федя по-прежнему с любопытством смотрел на его рубашку.

– Там кроме меня еще другие ребята были. – разговаривал с пуговицей Федя. – У Рата нас шесть учеников, из них одна девушка. Она упала в обморок, когда мимо нас проходил обезглавленный олень, и мне пришлось нести её на руках.

Дальше Федя рассказал про страшную и зловонную книгу, а потом про слона и ещё раз про девушку. Игорь слушал друга сосредоточенно и спокойно, умело состроив лицо кирпичом. Под конец рассказа Федя показал своё клеймо, и тут Игорь не выдержал.

– Как ты это сделал? – он вцепился в его руку и стал рассматривать крутую, как ему показалось, татуировку. – А твой отец это видел? Он тебя убьёт!

Игорь усмехнулся смелости Барсучкова.

– Я тебе говорю, что это мой знак, я в слона превращался. – сказал Федя, глядя маковыми росинками чёрных зрачков на подбородок Игоря.

Волосы Барсучкова при этом торчали в разные стороны, как перья всклокоченного петуха, и весь его вид говорил о сумасшествии.

– Нет, ты точно под чем-то. Скажи, а то обижусь. – потребовал Игорь, но догадавшись, что Федя ничего не понял, да и вообще потерялся и бродит внутри своей собственной головы, перевел разговор. – Я, кстати сказать, вспомнил, что такое Мирцам. Есть такая звезда в созвездии Большого пса. Мы же это проходили по астрономии. Помнишь?

– Большого пса? Нет, не помню. – повертел головой Федя. – Но теперь-то все понятно. Только не понятно при чем тут синий слон?

Горшков обеспокоенно покачал головой и завернулся в ворох тревожных мыслей.

Федя всегда был странным и говорил всякую ерунду, но в последнее время Игоря стало преследовать навязчивое беспокойство за друга, что тот на самом деле потихоньку сходит с ума. Он стал меньше понимать его, и разговор у них никак не клеился. Федя же ничего этого не заметил.

Дойдя до перекрёстка, ребята попрощались, и Федя свернул направо. На улицах маленького городка уже пахло зимой. Мёртвые листья и травы почернели, окрасив улицы в жухлые серо-коричневые тона. Северный ветер гонял листья по пыльному асфальту, сгребая их в кучи, а потом снова раскидывая по убранным дворниками дорожкам. Прохожие поглядывали друг на друга сердито и спешили спрятаться от холода в каком-нибудь помещении. Медленным шагом Федя добрёл до больницы. Когда он взобрался на ступеньки у главного входа и протянул руку, чтобы открыть дверь, из больницы на него внезапно выскочил усатый мужчина в драповом пальто и чуть было не сбил Федю с ног. В лице человека Федя определил знакомого врача – Бизенко. Обдав Барсучкова спиртным духом, он злобно убежал в холод улицы. Федя удивлённо посмотрел ему в след, и ощутил тревогу и предчувствие чего-то плохого. Охваченный этим странным чувством, Федя вошёл в больницу и сразу же очутился в толпе беспокойных людей. Не понимая что происходит, и туда ли он попал, Федя оглянулся, быстро выглянул на улицу и, узнав больничный двор, снова вернулся в вестибюль. Он остановился в дверях и растерянно разглядывал суетящуюся толпу людей. Шевелящийся винегрет из белых халатов и разноцветных одежд заполнял всё видимое пространство. Люди разных возрастов с перевязанными конечностями и разбитыми носами, глазами, толкались и топтались на месте. Справа от Феди женщина предъявляла претензии санитарке, а та оправдываясь говорила, что она ничего здесь не решает. Рядом с ней возмущённые люди просили её помолчать, потому, что не слышно какого-то списка. Слева пожилая пара обсуждала плохую работу медперсонала. Чуть дальше от них две старушки, говорили о каком-то поезде и качали головами. Двухлетний ребёнок стоял в центре вестибюля и, протянув руки ревел навзрыд. Какая-то девушка подбежала, подхватила его на руки и скрылась в толпе. Гул из различных звуков выносил мозг. Федя, подозрительным и испуганным взглядом рассматривая людей, пробрался через толпу и направился в кабинет отца.

Коридоры больницы разрывались от разговоров, плачей, криков и рыданий, которые прореживались звонкими объявлениями врачей. Можно было подумать, что половина населения города собралось здесь. Мужчины и женщины, как беженцы сидели прямо на полу, подпирая тошнотно-персиковые стены. Много среди них было здоровых людей, которые не хотели никуда уходить, и чего-то ждали. Они жадно цеплялись обеспокоенными взглядами в проходящих мимо врачей. Каталки с пациентами загромождали проходы. Беспризорные дети попадались под ноги. Федя с широко открытыми глазами, держа уши востро, пробирался через толпу. Из рассуждений и разговоров, частично услышанных от людей, у Феди в голове сложилась картинка произошедшего. Он узнал, что ночью сошёл с рельс скоростной поезд. Было много пострадавших, которых доставили в больницу. Мест не хватало, рабочих рук тоже. Вдруг плечо Феди схватила чья-то рука. Худой безусый мужчина, лет тридцати, с большими карими глазами, развернул к себе Барсучкова.