Федя огляделся по сторонам, и заметил, что его рюкзак остался в плену у толстых корней дерева. Забыв про приближающуюся опасность в виде толпы, и не заметив, что шум и шаги затихли, Федя принялся спасать свой рюкзак.

– Что ты тут устроил? – строгий громкий голос неожиданно прозвучал в затихшем коридоре и перепугал Барсучкова. Он резко отпустил, торчащий в корнях дерева рюкзак, и оглянулся назад. Перед ним стоял его новый знакомый, назвавшийся Мирцамом. Узнав его, Федя тут же вспомнил все неловкие моменты их последнего разговора и сильно смутился. Он хотел было что-то сказать, что б отвлечься, но слова застряли у него в горле и Федя еще больше растерялся. Человек в длинном светлом плаще, который невероятно шел ему и смотрелся небрежно, но аккуратно, внимательно осмотрел дерево и медленно прошелся, сцепив руки в белых перчатках за спиной. Федя, опустив голову, почесал затылок размашистым движением, затем снова поднял с пола яблоко и стал его рассматривать. Мирцам остановился напротив Феди и прямо посмотрел ему в лицо, словно требовал объяснений за то, что тут произошло. Федя стоял с опущенной головой и чувствовал тяжелый взгляд, но делал вид, что ничего не замечает.

– Станешь его учеником? – заговорил мужчина, дожидаясь, когда Федя отвлечется и поднимет голову.

– А тебе-то что? – пробубнил чуть слышно Федя, все еще рассматривая яблоко в руке. Мирцам стоял над ним и глядел на него своим строгим, колким взглядом прозрачных глаз. Федя чувствовал непреодолимое смущение, которое волной накрывало его мысли и уносило их в глубины подсознания. Он ни как не мог осмелиться поднять глаза. Его рука, в которой он теперь перебирал яблоко, все еще имела на себе следы от травмы, нанесенной Мирцамом. Федя смотрел на свою руку и чувствовал, как внутри него все дрожит от волнения.

– Тебе нужно это. Да и мне тоже. – сказал Мирцам, коснувшись взглядом Фединой руки. Барсучков вопросительно поднял глаза:

– Что?

– Я про твои занятия с этим колдуном. – с насмешкой ответил он и отошел в сторону, снова рассматривая висящие над головой ветки.

– У меня выбора нет. – сказал Федя

– Неправда. – холодно ответил мужчина. – Ищешь оправдание своей беспомощности. Ты не способен принять какое-либо серьезное решение, поэтому доверяешься случаю. От этого-то все проблемы. – с высокомерной усмешкой заявил Мирцам.

– Ты меня словами душишь. Трудно с тобой говорить.– Федя отвернулся и отошел к разбитому окну. Красивая морщинистая кора дерева оказалась прямо перед лицом Барсучкова и он стал ее разглядывать и изучать. Большую часть оконного проема теперь занимал ствол экзотического дерева. Из разбитого окна подул холодный свежий ветер и вспотевший от волнения Федя мгновенно продрог. Однако от окна уйти он не хотел. Он выглянул на улицу и оказался во власти холода. В черноте вечера перед окном стоял желтый фонарь, освещающий больничную тропинку и осколки стекла. Федя заметил, что на улице никого нет. Никто не пришел посмотреть разбитое окно.

– Только что там были люди, на лестнице. – Федя указал рукой в конец коридора. —

– Они и теперь там.

– Они остановились. Ты снова что-то сделал со временем?

– Возможно. – загадочно ответил тот.

Мужчина прошелся по коридору и остановился рядом с Федей. Разглядывая разломанную раму окна. Федя напрягся, услышав рядом с собой шаги.

– Рат был старый или молодой? Когда ты виделся с ним?

– Он был старый и слепой. – ответил Федя храбрясь. – А что?

– Он всегда был старым. – задумчиво ответил мужчина. – И он всегда был молодым.

Федя в недоумении искоса глянул на собеседника, затем опустил взгляд на его руку.

– Что у тебя с руками? Почему ты в перчатках? Ты и в прошлый раз был в них, когда… – Федя снова вспомнил неловкий момент на пожарной лестнице, свое разоблачение и сконфузился.

Мужчина сунул руки в карманы плаща, облокотился о руины подоконника и пристально посмотрел на Барсучкова.

– Это чтобы случайно не убить тебя, деточка. – насмешливо ответил он.

У Феди к горлу подкатил комок нервов. Он сглотнул его, отвернулся и принялся онемевшими руками вытаскивать из корней дерева свой рюкзак. Насилу вырвав его из плотных зарослей, Федя словно в тумане стал собирать в него яблоки, и собирал их до тех пор, пока не был снова готов вернуться к разговору. Но яблоки уже некуда было складывать, а Федя все еще не был готов.

Вдруг по больничному коридору прокатилось эхо странных звуков. Дерево зашумело, белые лепестки поднялись вверх и вернулись на ветки. Корни дерева зашевелились, поползли обратно, ветки стали уменьшаться, а ствол истончился. Высоченная громадина уменьшилась до крохотного ростка и вскоре вовсе исчезла в том же горшке, который вновь сделался целым и не вередимым. Одновременно с этим зажили изувеченные стены, стекло вернулось на место. Цветы, как прежде стояли в горшках, словно ничего не случилось. По коридору проносились смазанные силуэты людей. Небо в окне посветлело и снова затянулось дождевыми тучами. Тени перестали мелькать, и коридор снова оказался пуст, как несколько часов назад.

– Что это было? – Федя наблюдал за новыми изменениями пространства с открытым от удивления ртом, держа в опущенной руке раскрытый рюкзак, из которого высыпались яблоки.

– Судя по всему, время сдвинулось назад. – неохотно ответил Мирцам, с недовольством глядя на впечатлительного Федю. Заметив, что яблоки рассыпались и укатились по сторонам, Федя снова стал быстро собирать их в рюкзак. Подобрав последнее, он остановился и с усмешкой сказал:

– Яблоки-то на месте.

Мирцам ничего не ответил, он с усталым и высокомерным видом смотрел на Федю, стоя у окна в той же непринужденной и удобной для него позе. И выглядел он грациозно и гармонично, как греческая статуя.

– Они не могли появиться в моём рюкзаке, если никогда не было дерева, на котором они выросли. – продолжал говорить сам с собой Федя, надеясь, что собеседник слушает его.

– Не забивай себе голову, это не важно.

– А что важно? – Федя с надеждой взглянул на Мирцама, забыв на мгновение о своем чувстве неловкости.

– Хотя бы то, что тебе повезло, и не придется никому объяснять, как ты за минуту вырастил дерево в больничном коридоре и разрушил стену.

«И то верно» подумал Федя, улыбнулся и взглянул на стену, где недавно находилось дерево. Он представил, как бы объяснял все отцу и, задумчиво взъерошил себе волосы на затылке. Когда же повернулся назад к собеседнику, заметил, что его уже нет.

Федя обнаружил, что время вернулось на два часа назад. «Еще сидеть два часа в этих неудобных креслах я не выдержу» сказал сам себе Федя и пошел в кабинет отца. Открыв дверь и войдя в кабинет главного хирурга, Федя обнаружил, что Владимира Семеновича нет на месте. Он не удивился этому, так как в это время его отца застать в кабинете было редкостью. Федя зашел в кабинет, как к себе домой и лениво плюхнулся на стул. Маленькое помещение покрылось вечерним сумраком. Всё казалось синеватым и пыльным, несмотря на то, что здесь всегда царил порядок, как в музее. Из мебели здесь стоял лишь стол у окна, два стула, шкаф и рукомойник. На лакированном столе никогда ничего не лежало. В идеально-гладкой поверхности его отражалось блестящее окно. Полы всегда сияли чистотой.

Барсучков поставил рюкзак у ног, достал яблоко и, теперь уже по-настоящему, стал его рассматривать. Оно казалось таким идеальным, словно восковое. На равномерно-бордовой плотной кожуре отражались аккуратные пятнышки света. Федя провел со скрипом по гладкой поверхности пальцем. Не смотря на то, что Федя не очень любил яблоки, в этот раз он решил откусить кусочек. Яблоко оказалось таким горьким, что Федя скривился и сразу же выплюнул откусанный кусок на пол. Затем взглянул на яблоко, как на лютого врага, и небрежно кинул его обратно в рюкзак.

Через несколько часов, закончив свои дела, Владимир Семёнович вернулся в кабинет. Он долго ковырял ключом в замке, пока не понял, что кабинет открыт. Войдя, он включил свет и увидел сидящего на стуле сына. Федя поднял голову и с усилием разлепил опухшие веки.