– Ты проделал колоссальную работу, Марк, – одобрительно кивнул мистер Грант и обратился к писателю. – Теперь твоя очередь, Лео.

– Я не могу похвастаться такими успехами, как Марк, – поморщился тот. – Прошел месяц, как я не курю травку и не пью алкоголь.

– Ты молодец, Лео. Поделишься своей историей?

– Это началось в прошлом году, – начал Лео, поправляя рукой свои густые каштановые волосы. – У меня не получалось закончить книгу. Однажды я выкурил косяк, и в этот момент мне удалось дописать последние главы и эпилог. Но вскоре это стало привычкой. Я курил марихуану и писал. Я спускал все деньги, полученные от продаж книги на траву, чтобы придумать очередной бестселлер. Но вскоре это перестало помогать. Редактор отверг то, что я написал за полгода, и издательство расторгло со мной договор. Все проблемы навалились на меня, и от такой нагрузки я начал безбожно пить. Меня привела сюда моя подруга, за что я ей благодарен. На прошлой неделе я смог написать сюжет для новой книги.

– Звучит впечатляюще, – торжественно произнес мистер Грант и посмотрел на темноволосую девушку. – Джулия, вам есть чем нас порадовать?

Джулия подняла голову, и я мысленно ужаснулся. Темные синяки под глазами, мертвецки бледная кожа и подергивание подбородка… От всего этого несло безысходностью.

– Я сорвалась. У меня случились неприятности в семье, и, не выдержав нагрузки, я купила наркотики, – прозвенел ее тоненький голосок.

В зале повисло напряженное молчание.

– У тебя же был мой номер, Джу, – Марк посмотрел на нее зелеными глазами, полными сочувствия. – Ты всегда выслушивала меня, когда я хотел сорваться. Почему ты не позвонила мне?

– Отчим отобрал мой телефон, – ответила Джулия.

Только сейчас, посмотрев на ее худое тело, еще не до конца принявшее женские формы, я понял, что Джулии не больше четырнадцати-пятнадцати лет.

– Джулия, будь добра, задержись сегодня после занятия, – попросил мистер Грант. Его лицо выражало беспокойство, и как мне показалось, оно было довольно искренним. – Не у всех сразу выходит избавиться от привычек, так прочно уничтожавших нашу жизнь. Порою один шаг вперед достается с огромным трудом, а то и вовсе отбрасывает на два назад. Не хотите представиться и рассказать вашу историю? – он заинтересованно посмотрел на меня, как и все другие в этом зале.

– Меня зовут Рэймонд Стэлфорд, – я с трудом выдавил из себя эти три слова.

В школе я всегда проваливал занятия по ораторскому мастерству. Но сейчас вспомнились слова преподавателя, что в толпе нужно выбрать одного зрителя и произносить для него речь. Хоть здесь и не было такого количества людей, чтобы впадать в обморок, но становилось жутко не по себе. Тут мне и пришла на помощь Линдси. Я уставился на нее и начал рассказывать свою историю. Я хотел ее заставить страдать, как когда-то страдал сам.

Когда мы слышим по новостям о том, что кого-то убили, то мысленно или вслух соболезнуем жертве и его близким. Но мало кто из нас задумывается, как одно убийство может покалечить несколько судеб, лишь косвенно причастных к этой трагедии.

Будто цепочка, в одном месте покрывшаяся ржавчиной, пускает коррозию дальше, разрушая каждое звено, так и смерть Мии разрушила мою жизнь.

После трагедии той ночи я лежал в больнице два месяца. Наконец, меня выписали, но я долго не решался перешагнуть порог моей квартиры. В ней хранились вещи, которые Мия приносила, когда приходила в гости: музыкальные диски, книги, цветы. Все, к чему прикасались ее тонкие руки, покрылось слоем пыли. Как и мои планы.

Я хотел, чтобы мой дом стал домом Мии. Еще никто не знал, что я перекрасил стены в ее любимый фисташковый цвет и повесил брелок в форме сердца на второй комплект ключей.

Не прошла и неделя после моей выписки, как я напился до такого состояния, что не мог шевелить ногами. Это вошло в привычку: мне было проще забыться, чем смотреть на то, как каждая мелочь в доме, на улице, в колледже напоминает о Мии Вайт.

Сначала меня тащили домой друзья. Но когда им надоело мое вечное хмурое настроение, я стал пить в одиночестве. Я медленно убивал себя, существуя лишь физически. Постепенно тянул за собой в бездну родителей. Я успешно доказывал маме, что наплевал на собственную жизнь, регулярно устраивая драки. Не в силах смотреть на мое самоуничтожение, мать ушла из семьи, переехав в другой город. И ее вины в этом нет – мало, кто захочет забирать каждый день сына из полиции, зная, что завтра он окажется там снова.

Дольше всех держался отец. Работая помощником мэра, Роберт обязан выглядеть успешным. Поэтому первое время он закрывал глаза на мой образ жизни, думая, что когда-нибудь мне это надоест.

Меня бы давно придушил в камере какой-нибудь уголовник, если бы не влияние моего отца. Мои задержания проходили на особых условиях, чем я, конечно же, не мог не пользоваться.

Однако отец ошибся, пустив все на самотек. С каждым днем все становилось хуже. Мое место в колледже висело на птичьих правах. Я находился в шаге от отчисления, а мой организм не справлялся без психотропных веществ.

Роберт настаивал на том, чтобы я стал посещать психотерапевта. Он отыскал мне самого лучшего доктора, по словам успешных жителей Ист-Сайда. На первом приеме психолог выписал мне рецепт на снотворное, которое я впоследствии запил алкоголем.

Так мне удалось впервые за несколько месяцев встретиться с Мией. С каждым разом ее приход был короче и совсем не запоминающимся. Я начал искать другие средства, чтобы вернуть мимолетные встречи с любимой.

Однажды судьба свела меня со Стивом. Его давно отчислили из колледжа, но он до сих пор приезжал на учебную парковку, передавая студентам пластиковые шарики, внутри которых была травка. Эти шарики меня мало волновали, ведь в мои интересы не входило раскуриться бонгом на вечеринке, играя в "правду и действие". Я попросил у него кое-что посильнее и эффективнее, и Стив сразу понял, что я его будущий постоянный клиент.

Он продал мне мескалин. После него был яркий приход, и я наконец увидел Мию. С тех пор я стремился встречаться с ней каждую неделю.

На последних произносимых словах я запнулся и сделал глубокий вдох.

Все присутствующие в зале неотрывно смотрели на меня, и в их глазах читалась скорбь. Я не ожидал, что расскажу полностью свою историю людям, которых вижу впервые.

Не знаю, в чем был секрет моей откровенности. Может быть, на это повлияли какие-то скрытые психологические приемы мистера Гранта. А может быть, главной причиной была Линдси, на которую я неотрывно смотрел, чувствуя, как передаю свою печаль.

Линдси

Если бы можно было убивать взглядом, то Рэймонд Стэлфорд расстрелял меня еще до начала собрания. Его глаза выпустили в меня серию выстрелов. И добили в висок контрольным, когда Рэймонд закончил свой рассказ.

Я сидела на кресле, но, казалось, на меня спустили огромную каменную глыбу. От того, что я услышала, стало трудно дышать, а грудь пронзила острая боль. Не могу поверить, что Рэймонд пережил такую трагедию.

– Твоя история настолько тронула меня, что я готов написать по ней книгу, – писатель Лео одновременно с восхищением и скорбью посмотрел на Рэймонда.

– Становись в очередь, – перебил его Марк. – Мы напоим весь африканский континент слезами девчонок, услышавших про тебя песню, Рэй.

– А не пойти ли вам к черту и перестать делать из моей истории шоу? – гневно спросил Рэймонд, недовольно зыркнув на Лео и Марка.

– Нужно сначала подумать, прежде чем выносить на общественность свое мнение, – мистер Грант, он же Доктор Зло, осуждающе посмотрел на Лео и Марка. Затем он перевел взгляд на меня. – Линдси, вам есть что сказать Рэймонду?

Мое сердце сжалось до размеров атома. Нет, я не смутилась от того, что оказалась в центре внимания. К чрезмерному любопытству, презрению или равнодушию у меня давно выработался иммунитет. Но мне было не по себе от пристального взгляда Рэймонда.