Но взятую у животного кровь не обязательно пили сырой. Путешественники описывали и способ приготовления своеобразной кровяной колбасы «на скорую руку»: сушеную кишку мочили в воде, наполняли кровью, завязывали, жарили на огне и ели.

После забоя животного также наливали кровь в кишки, слегка отваривали и ели; иногда поджаривали кровь в котле, добавив немного жира. Северные народы варили кашу из крови, муки, сосновой коры и луковиц сараны.

Поскольку кровь очень ценилась, люди были заинтересованы в том, чтобы получить ее больше… Поэтому животному перезали горло (артерию) и ждали, пока вытечет кровь. Этой возможности почти всегда были лишены охотники, и такой способ убоя распространился лишь с одомашниванием животных и оседлостью, но в дальнейшем закрепился преимущественно у кочевников.

Именно так забивают сегодня любой скот и птицу по мусульманским и иудейским канонам (употребление крови, например, мусульманам запрещено, поэтому тушу предельно обескровливают, и корицу и другие пряности применяют такие, которые способны устранить привкус крови!), и во всем мире существует движение противников этого способа как антигуманного. Мясо забитых таким способом животных действительно дольше хранится, но не совсем привычного для нас вкуса – менее «мясного», что мы часто по неведению относим на счет неправильного откорма…

Иногда, правда, в религиозных обрядах животное следовало убить бескровно, то есть удушением, переломом шейных позвонков и т.д. Так убивали оленей для приготовления копальхена (глава 11).

У разных кочевых народов были свои запреты на некоторых птиц и зверей, которых не употребляли в пищу, несмотря на всеядность кочевников. Чаще всего не ели горностаев, хорьков, крыс и мышей, ворон, сорок, гагар, чаек… Да и мясо этих животных и птиц отвратительно на вкус, жесткое, с плохим запахом. Правда, есть способы сделать его вполне съедобным.

«Чудесные свойства земли мы узнали позднее, когда ловили мышей, ворон, чаек, белок. Мясо любых животных теряет свой специфический запах, если его предварительно закапывать в землю» (В. Шаламов, «Сухим пайком»). Читайте рецепт в приложении!

Плано Карпини писал:

«Их пищу составляет все, что можно разжевать, именно они едят собак, волков, лисиц и лошадей, а в случае нужды вкушают и человеческое мясо. Отсюда, когда они воевали против одного китайского города, где пребывал их император, и осаждали его так долго, что у самих Татар вышли все съестные припасы, то, так как у них не было вовсе что есть, они брали тогда для еды одного из десяти человек. Они едят также очищения, выходящие из кобыл вместе с жеребятами» («История Монгалов, именуемых нами Татарами», «§ I Об их пище»).

Надо сказать, что плацента (послед) содержит много белка, витаминов и минералов, а с конца 1990-х годов в среде богемы и творческой интеллигенции вошли в моду блюда из человеческой (!) плаценты… Впрочем, это относится скорее к людоедству.

По свидетельству других путешественников, многие кочевники ели выкидышей рогатого скота и оленей, а также издохших при рождении жеребят,телят и ягнят.

«Мало того, мы видели даже, как они ели вшей, именно они говорили: «Неужели я не должен есть их, если они едят мясо моего сына и пьют его кровь?». (…) (Карпини, там же)

Такие же привычки, причем так же объясняемые, встречались у северных народов, например, чукчей, еще в начале ХХ века. Чукчи съедали и личинок слепней, которые во множестве разводились на оленях и мучили животных.

Вот так: все пойманное – на зуб… Хотя это, конечно, трудно назвать настоящей пищей.

Гигиенические навыки и обычаи вообще оставляли желать лучшего. Иногда кочевники, конечно, испытывали недостаток воды. Но в целом педантично следовали изречению: «От грязи не треснешь, от чистого не воскреснешь». Г. Миллер отмечал, что мясо перед приготовлением они никогда не мыли, и даже плохо очищали кишки.

«Они очень грязнят себе руки жиром от мяса, а когда поедят, то вытирают их о свои сапоги или траву, или о что-нибудь подобное; более благородные имеют также обычно какие-то маленькие суконки, которыми напоследок вытирают руки, когда поедят мяса. (…) Посуды они не моют, а если иногда и моют мясной похлебкой, то снова с мясом выливают в горшок. Также если они очищают горшки или ложки, или другие сосуды, для этого назначенные, то моют точно так же. У них считается великим грехом, если каким-нибудь образом дано будет погибнуть чему-нибудь из питья или пищи, отсюда они не позволяют бросать собакам кости, если из них прежде не высосать мозжечок (…)» (там же).

Бережливость – тоже похвальное качество, и если пища насущная достается трудно, то вполне понятно желание сберечь каждую крошку.

Кочевникам при их образе жизни пришлось немного отшагнуть назад – в каменный век, к пращурам. Вообще человеку очень свойственно возвращение к первобытному состоянию, и немного далее мы еще столкнемся с такими случаями…

***

Если мяса вообще никакого не было, кочевники питались молоком, молочными продуктами, в приготовлении которых они были большие умельцы, а также зерном (чаще описывают просо) и небольшим количеством муки и растительной пищи. Путешественники, привыкшие к хлебу, удивлялись этому рациону.

«Хлеба у них нет, равно как зелени и овощей и ничего другого, кроме мяса; да и его они едят так мало, что другие народы с трудом могут жить на это» (Карпини, там же).

Почему кочевые народы не испытывали потребности в хлебе, хотя он был им знаком? Долгое время они воспринимали хлеб как лакомство, но не повседневный продукт.

В. В. Похлебкин отмечал, что лишь в конце ХХ века установлен такой факт: хлеб необходим как дополнение к очень жирному, или преимущественно белковому, или кислому растительному питанию. И с этим великий кулинар согласился. С растительной, да еще кислой пищей все понятно – без хлеба не покушаешь. С жирами и белками сложнее – северные кочевники и охотники едят очень много жира и мяса, а хлеба не знали веками. Думается, что в этом случае огромную роль играет естественно сложившаяся, упорядоченная система питания, неразрывно связанная с природой и климатом.

Степные же кочевники в действительности ели не так много мяса, как может показаться. Кисломолочная пища и сравнительно немного зерна полноценно дополняли их питание. Хотя они и раздобывали муку у оседлых соседей, но хлеб ни в каком виде не пекли (пресные лепешки стали печь позже), а заваривали как кашу или просто смешивали с кислым молоком, мукой из толченой коры и кореньев. Правда, условия их жизни были не столь экстремальными, как на севере.

Клавихо заметил, что кочевники, если «есть обильная еда, они едят, а если нет, то обходятся без хлеба, [только] молоком и мясом; и очень привычны к мясу, но могут [жить] и без него…».

«Они также варят просо с водою, размельчая его настолько, что могут не есть, а пить. И каждый из них пьет поутру чашу или две, и днем они больше ничего не едят, а вечером каждому дается немного мяса, и они пьют мясную похлебку» (Плано Карпини, там же).

Похоже, что кочевники поначалу практиковали ни что иное, как… раздельное питание!

Зерно и мясо, по-видимому, не смешивались. Было мясо – ели мясо. Не было – ограничивались зерном и молоком.

Зато, нисколько не сомневаясь, варили мясо в кислом молоке. Кулинарный прием вполне рациональный, поскольку мясо размягчается в кислой среде, хотя не менее древними еврейскими канонами заповедано: «Не вари ягненка в молоке матери его». И уже гораздо позже мясо стали объединять с зерном и мукой!

Соблюдалась, волей-неволей, и сезонность питания, потому что избыток молока мог быть только в летние месяцы, и в это же время обычно скот не резали.

«Кобылье молоко, если оно у них есть, они пьют в огромном количестве, пьют также овечье, коровье и верблюжье молоко. Вина, пива и меду у них нет, если этого им не пришлют и не подарят другие народы. Зимою у них нет даже и кобыльего молока, если они небогаты. (…) » (Плано Карпини, там же).

Еще один отрывок (Карпини) представляет собой почти рецепт обыденной простой еды: нечто вроде кисломолочной (сырной) лапши: «Это кушанье они делают так: берут большой котел с водой и, когда вода закипит, берут куски кислого молока, подобного сыру, кладут в кринку, разводят горячей водой и выливают в котел; а это молоко так кисло, как уксус. Потом они делают из муки очень тонкие лепешки, режут их мелко и [также] бросают в котел. Когда немного прокипит, снимают [с огня]. Одной кринкой этого [варева], без хлеба и мяса, они вполне обходятся». (В воде растворяли, очевидно, мягкий творожный сыр или творог, а лапшу делали, как и сегодня, из тонко раскатанного пресного теста. Еда эта вполне сытная и полноценная, потому что содержит белки, жиры, минералы (сыр) и углеводы (лапша), а кисловатый вкус способствует пищеварению).