– Боевики конторы, – задумчиво покатал на языке словосочетание Выгорский, глядя, как я с трудом сдерживаюсь, чтобы не дать себе смачного леща за длинный язык. – Так нас еще никто не называл, но в целом определение верное. Но никому больше такого не повторяй, если все же не хочешь черную метку в дело. А почему я тебя оставил… я не знаю, что с тобой случилось и откуда ты всего этого нахватался. Да мне и плевать. Но я неплохо разбираюсь в людях. Ты циник, не верящий ни в Бога, ни в партию, но при этом не мудак. Тот же Галкин мог часами говорить как по писаному о достижениях КПСС, постановлениях ЦК и прочей идеологической мути, но от него так и несло гнидой. А ты другой. Ты не бросишь товарищей и страну, если придется драться. Моя же задача сделать так, чтобы ты умел это делать. И плевать, будешь ты потом служить в рядах КГБ, в армии или вообще станешь кооператором, что скорее всего. Но, если предашь, лично тебе голову оторву.

– Вот в этом не сомневаюсь, – я серьезно кивнул. – Но это вряд ли. Это другие могут поверить в сладкие сказки капиталистов, а я точно знаю, что все, что про них говорят, – правда. И чем дальше, тем будет только хуже. И смена пола у детсадовцев, и гомосеки кругом, и травля людей за иное мнение. Да много всякого говна. Это не говоря о дичайшей эксплуатации, когда за одним работником следит несколько человек, как бы он лишнюю секунду не отдохнул. Так что с ними мне не по пути, я лучше буду коммунизм строить, глядишь, и правда что-то получится.

– Ладно, строитель, вали уже, – махнул рукой Выгорский. – А то вон все уже собрались, тебя ждут. И напоминаю – не бухать! А то знаю я вас, з-золотая молодежь.

– Слушаюсь, не бухать! – я шутливо отдал честь и кинулся в раздевалку, где остался только одевающийся Эмин.

– На улице тебя подождем, – лезгин натянул куртку, подхватил сумку, а в следующую секунду поймал брошенные мной ключи. – Ай, спасибо, брат!

– Шлем возьми! – я тормознул уже было кинувшегося бежать борца. – А то дырку получишь в права.

– Э, забыл совсем! – Эмин схватил мой мотошлем и унесся.

А я, не особо торопясь, принял душ, оделся и вышел. Ребята все равно сейчас мотоцикл мучают. Мне было не жалко, разбить не разобьют, а даже если что случится – компенсируют. Не та компания подобралась, чтобы трястись над вещами. Да и в целом люди в Союзе были честнее и ответственнее. И наивнее, этого не отнять, но верить в хорошее – это не преступление. Скорее наоборот, лично для меня большой плюс. Но есть люди, которые этим пользуются, те же уроды, устроившие онлайн-казино.

Я про него уже и забыл, а сейчас вдруг кольнуло. Может, зря я решил, что это не мое дело? Ведь самая страшная эмоция – это именно равнодушие, а самые жуткие преступления начинаются с позиции большинства, мол, моя хата с краю. Или я просто себя накручиваю, а ловить преступников должны профессионалы? Но сейчас меня ждали ребята, и не было времени на философские рассуждения, так что я решил, что обдумаю этот вопрос позднее.

– Прошу пардону, задержался, – я выскочил на улицу и подошел к ребятам, сгрудившимся возле лавочки. – О, Эмин, ты тут? А Вадим уехал, да?

– Ты же не против? – было видно, что ребятам неудобно, так как разрешения они не спрашивали, но я отмахнулся.

– Только не убейтесь, – мне действительно было не жаль. – Так что, какие будут предложения? Можно в кафешке какой-нибудь посидеть, я плачу.

– Я сегодня не могу, – тут же погрустнела Капустина. – Поздно уже, мне домой надо.

– Я тоже, – поддержала ее София. – Меня родители ждут.

– Так не обязательно прямо сейчас идти, – я прекрасно понимал, что ребята еще подростки, а значит, ограничены в своем выборе. Блин, я и сам сейчас был таким, хоть и пользовался гораздо большей свободой. – Мне тоже завтра в школу. Давайте сейчас просто решим, когда и куда пойдем, и разбежимся.

– Хорошая мысль, – кивнул Данила. – Какие будут предложения?

– Только не кафе-мороженое!!! – тут же вскинулась Капустина и скривилась. – Терпеть их не могу!

– Не любишь мороженое? – я даже удивился. – Серьезно?

– Мороженое люблю, – покачала головой Даша и грустно улыбнулась. – Просто… мама постоянно занята. Вечно на работе торчит и вырывается очень редко. И каждый раз на мой день рождения заказывает столик в кафе-мороженое. Когда мне было шесть, я была в восторге, но десять раз подряд?! А ведь она даже не спрашивает, просто перед фактом ставит.

– Так, никакого мороженого! – Я прекрасно понимал, о чем говорит девочка, сам вечно пропадал на работе, хоть и старался как можно чаще проводить время с детьми. В груди привычно кольнуло, и я усилием воли отогнал воспоминания, ведь все равно изменить ничего было нельзя, а жизнь продолжалась. – Еще варианты?

– У моего дяди кафе есть, – подал голос Керимов. – Шашлык-машлык, хинкал, аш, чиргин. А какой он афар делает, пальчики оближешь, а потом их и проглотишь!

– Ага, мы с Вадимом там были, – подтвердил Данила. – Очень вкусно.

– У кого-нибудь возражения есть? – я оглядел нашу компанию, но все молчали. – Значит, решено, идем к дяде Эмина. Закажешь столик? И по меню сам посмотри, пожалуйста, я твоему вкусу доверяю. Но только чтобы выбор был, может, девчонки салат какой захотят, ну, сам понимаешь. Наберешь, потом скажешь, сколько я должен буду.

– Сделаю в лучшем виде, – расцвел лезгин. – Мясо, зелень, вино… – Эмин вздрогнул и украдкой кинул взгляд на дверь в здание. – Ладно, без вина. Сок свежий попрошу сделать.

– Ну и отлично, – я кивнул, даже не думая смеяться. То, что Михалыч мог нас услышать, имело большую долю вероятности. – А чего по времени? Когда кто свободен?

– Давайте послезавтра часов в пять, – подала голос София. – Завтра я не могу, у меня музыкалка. – И, видя мое удивление, ощетинилась. – Чего?! Думаешь, я не могу музыкой заниматься?!

– Да почему? – Я, честно говоря, никогда об этом не задумывался, но Сикорская никак у меня не ассоциировалась с музыкой. – На чем играешь-то? Виолончель?

– П-почему виолончель? – сбилась девушка. – Фортепьяно.

– Тоже неплохо, – кивнул я, – карты не сваливаются, но, как по мне, барабан лучше.

– Да ну тебя! – фыркнула обидевшаяся незнамо на что София.

– Заканчивайте каждый раз гавкаться, – влезла в спор Даша. – Вы, как только встречаетесь, так грызться начинаете. Или это таким образом интерес проявляете друг к другу? Семен, это так не работает. Если она тебе нравится, пригласи Соню куда-нибудь, в кино там или театр.

– Дашка, заткнись!!! – зашипела на ту Сикорская. – Да я лучше… лучше… не знаю! Что угодно, лучше, чем с ним гулять идти! Хулиган, бандит, бабник и раздолбай!

– Но и отрицательные стороны у меня тоже есть, не одни достоинства, – я подмигнул Капустиной. – Но о них потом. Ладно, поздно уже, давайте разбегаться. Забились, короче, послезавтра в пять в кафе дяди Эмина. Будьте на связи, если что – звоните. Я погнал! – И, забрав у подъехавшего Вадима шлем, запрыгнул на байк, рванув с места. На душе было спокойно и благостно. Все-таки хорошо быть молодым и жить в лучшей стране мира.

Время пролетело незаметно. Я целыми днями был занят или на тренировках, отрабатывая технику движения, а Выгорский своего обещания не забыл, и Анастасия устроила мне персональный ад, или в кружке робототехники, возясь с прототипом дрона. Или рыскал по сети в поисках исходников игр, которые предстояло превратить в игровые автоматы. Хорошо еще, Хомяк взял на себя предварительные переговоры с мододелами и другими любителями компьютерных игр, которых я планировал привлечь к работе. Мне все равно придется потом с ними контактировать, но хотя бы узнать, готовы они сотрудничать или нет, он вполне мог.

Наша сеть шаурмы все еще не работала, но при последнем разговоре Шилов намекнул, что вроде бы нащупал корень проблемы. Это радовало, поскольку мы каждый день теряли немалые деньги. Причем сейчас тратился только Лев Иванович, а я залезал к нему в долги, что заставляло задуматься, а не сам ли он все это придумал и провернул.