Та, Что Заберет Нас Всех, – отчаянно молился он, – не позволь ей уйти бесследно!

Тиамак закрыл лицо руками, он больше не хотел думать.

Джошуа бежал быстрее Изгримнура, и, когда тот, наконец, его догнал, принц остановился, чтобы убедиться, что с огнем уже почти справились. Исходное пламя распространилось совсем немного, загорелось лишь около полудюжины палаток, и почти все, кроме тех, кто находился в первой, спаслись. Одним из них был Санфугол. Он стоял, одетый лишь в длинную рубашку, и с тоской смотрел на происходящее.

Убедившись, что все необходимое сделано, Изгримнур вместе с Джошуа подошел к Камарису и двум другим уцелевшим – женщине ситхи и маленькому Тиамаку, которые отдыхали рядом. Все они были в крови и саже, но Изгримнур почти сразу понял, что никто не получил серьезных ранений.

– Слава милосердному Эйдону, что вы живы, сэр Камарис, – сказал Джошуа, опускаясь на колени рядом со старым рыцарем. – Я не зря опасался, что загорелась ваша палатка. – Он повернулся к Адиту, которая полностью пришла в себя, чего никак нельзя было сказать про Камариса и болотного человека. – Кого мы потеряли? Мне сказали, что в палатке остались тела.

Адиту подняла голову.

– Джелой, – сказала ситхи. – Она получила смертельные ранения.

– Проклятье! – дрогнувшим голосом воскликнул Джошуа. – Ненавистный день! – Он вырвал пучок травы и отбросил его в сторону. Ему пришлось приложить заметные усилия, чтобы успокоиться. – Она внутри? А кто остальные?

– Джелой там нет, – ответила Адиту. – В палатке тела трех норнов. Джелой ушла в лес.

– Что? – ошеломленно воскликнул Джошуа. – Что значит ушла в лес? Вы сказали, что она мертва.

– Она умирает. – Адиту развела пальцы в стороны. – Она не хотела, чтобы мы стали свидетелями последних мгновений ее жизни, так мне кажется. Она была странной, Джошуа. Еще более странной, чем вы думаете. Джелой ушла.

– Ушла?

Ситхи медленно кивнула.

– Ушла.

Принц сотворил знак Дерева и склонил голову. Когда он снова ее поднял, по его щекам бежали слезы; Изгримнур решил, что причиной тому был вовсе не дым. Он и сам почувствовал, как над ним пронеслась тень, когда подумал о гибели Джелой. Сейчас не время для скорби, слишком много всего предстояло сделать, но по опыту прошлых сражений герцог знал, что боль утраты придет позже.

– Нас атаковали в самое сердце, – с горечью сказал принц. – Как они смогли пройти мимо часовых?

– Тот, с кем я сражалась, был мокрым, – сказала Адиту. – Возможно, они приплыли по реке.

Джошуа выругался.

– Мы проявили опасное легкомыслие, и вина лежит прежде всего на мне. Мне казалось странным, что мы так долго избегали внимания норнов, но предосторожностей оказалось недостаточно. Возможно, врагов было больше трех?

– Я думаю, нас атаковали только трое, – ответила Адиту. – Их могло оказаться более чем достаточно. Но нам повезло. Если бы Джелой и я не почувствовали, что произошло нечто странное, если бы Тиамак каким-то образом не понял, что нужна его помощь, и не появился так вовремя, эта история имела бы совсем другой конец. Я думаю, они хотели убить Камариса или захватить в плен.

– Но зачем? – Джошуа посмотрел на старого рыцаря, а потом перевел взгляд на Адиту.

– Я не знаю. Но давайте отнесем его и Тиамака в какое-нибудь теплое место, принц Джошуа. Камарис получил по меньшей мере одно ранение, а Тиамак – ожоги.

– Клянусь Эйдоном, вы правы, – сказал Джошуа. – Я не подумал. Один момент. – Он повернулся и подозвал нескольких солдат, а потом отправил небольшой отряд проверить лагерь. – Мы не можем быть уверены, что здесь больше нет норнов или других врагов, – продолжал принц. – Возможно, нам удастся выяснить, как они проникли в лагерь и почему их никто не видел.

– Смертным трудно заметить Садорожденных – в особенности если они этого не хотят, – сказала Адиту. – Мы уже можем унести Камариса и Тиамака?

– Конечно. – Джошуа подозвал двух солдат с ведрами. – Идите сюда! Нам требуется помощь. – Он повернулся к Изгримнуру: – Я думаю, четверых будет достаточно, чтобы отнести обоих, хотя Камарис весит немало. – Он покачал головой. – Адиту права, мы заставили слишком долго ждать двух отважных людей.

Герцог и раньше бывал в таких ситуациях и знал, что излишняя спешка может быть не менее вредной, чем медлительность.

– Я думаю, нам нужно найти что-то вроде носилок, – предложил Изгримнур. – Можно использовать уцелевшие палатки.

– Хорошо, – сказал Джошуа. – Адиту, я не спросил у вас, нужно ли перевязать ваши раны?

– Ничего такого, с чем я не справлюсь сама, принц Джошуа. Когда о Камарисе и Тиамаке позаботятся, мы должны собрать всех, кому доверяем, чтобы обсудить наше положение.

– Я согласен. Нам требуется о многом поговорить. Через час встречаемся в шатре Изгримнура. Ты согласен, Изгримнур? – Принц обернулся и снова посмотрел на Адиту. – Я хотел позвать Джелой, чтобы она ими занялась, но потом вспомнил. – Черты его лица заострились. – Потом вспомнил…

Адиту сделала необычный жест, соединив пальцы одной руки с пальцами другой.

– Я думаю, мы еще много раз пожалеем о ее отсутствии.

– Это Джошуа, – сказал принц, остановившись перед шатром. Когда он вошел, Гутрун все еще держала перед собой нож. Герцогиня выглядела воинственно, как барсук, которого пытаются выгнать из норы, приготовившись защищать себя и Воршеву от любых опасностей. Увидев Джошуа, Гутрун с облегчением опустила кинжал, но тревога у нее на лице никуда не делась.

– Что случилось? Мы слышали крики. Мой муж с вами?

– Он в порядке, Гутрун. – Джошуа подошел к постели, наклонился и быстро обнял Воршеву, затем поцеловал ее в лоб и отпустил. – На нас напали приспешники Короля Бурь. Мы потеряли только одного человека – но это очень серьезная утрата.

– Кто? – Воршева схватила его за руку, когда он попытался выпрямиться.

– Джелой.

Воршева вскрикнула, и ее лицо исказилось от горя.

– Три норна атаковали Камариса, – объяснил Джошуа. – Адиту, Джелой и вранн Тиамак пришли к нему на помощь. Норнов удалось убить, но Адиту сказала, что Джелой получила смертельное ранение. – Он покачал головой. – Я думаю, Джелой была мудрее всех нас. И теперь никто не сможет ее заменить.

Воршева опустилась на подушку.

– Она была здесь, Джошуа, приходила с Адиту, навестить меня. А теперь мертва? – Глаза Воршевы наполнились слезами.

Джошуа печально кивнул.

– Я пришел проверить, все ли с вами в порядке. Сейчас я должен встретиться с Изгримнуром и остальными, чтобы решить, что все это значит и как нам поступить дальше. – Он встал, наклонился и снова поцеловал жену. – Не спи – и не убирай нож, Гутрун, пока я не пришлю кого-то, чтобы он вас защищал.

– Больше никто не пострадал? Гутрун сказала, что она видела, как горели палатки.

– Сгорела только палатка Камариса. Складывается впечатление, что врага интересовал только он. – Джошуа повернулся и шагнул к выходу.

– Джошуа, – сказала Воршева, – ты уверен, что больше никого нет? У нас такой большой лагерь.

Принц покачал головой.

– Я ни в чем не уверен, но мы не слышали о других нападениях. Я скоро пришлю к вам часовых. А теперь я должен спешить, Воршева.

– Пусть он уходит, леди, – сказала ей Гутрун. – Ложись и попытайся заснуть. Думай о ребенке.

Воршева вздохнула. Джошуа сжал ее руку и быстро вышел из палатки.

Изгримнур смотрел, как принц подходит к лагерному костру и люди почтительно расступаются, давая ему пройти.

– Джошуа… – начал герцог, но принц не дал ему закончить.

– Я повел себя глупо, Изгримнур. Недостаточно отправить часовых на поиски норнов. Клянусь кровью Эйдона, я далеко не сразу это понял. Слудиг! – крикнул он. – Слудиг есть где-то рядом?

Риммер выступил вперед:

– Я здесь, принц Джошуа.

– Пошли солдат, пусть выяснят, все ли наши люди находятся в лагере, в особенности те, кто наиболее беззащитен. Бинабик и Стрэнгъярд были со мной в тот момент, когда начался пожар, но из этого еще не следует, что они в безопасности. Я слишком поздно понял, что нападение на Камариса могло быть отвлекающим маневром. И моя племянница Мириамель – немедленно отправь кого-нибудь в ее палатку. Также выясни, где Саймон, впрочем, он может быть с Бинабиком. – Джошуа нахмурился. – Если норны хотели добраться до Камариса, весьма возможно, что их интересовал меч. Некоторое время он был у Саймона, может быть, он тоже в опасности. Будь проклят мой медленный разум.